Карточная игра в России. Конец XVI – начало XX века. История игры и история общества (страница 5)
Следующим этапом было печатание. Фигуры печатались на резных медных или деревянных досках, «пестрые карты (вероятно, фоски – карты от 2 до 10) – на других досках, и, наконец, на третьих – сорочки (обратные стороны карт). Отпечатанные карты «малевались», то есть раскрашивались особыми щетками. Заключительный этап состоял в разглаживании карт «гладилом». В 1747 году карточная мануфактура Фандерстама была продана его вдовой иноземке Анне Линде за 200 рублей. В такую же небольшую сумму продавались и непромышленные площади – двор в Земляном городе (1000 квадратных метров), погреба, лавка в Китай-городе. Со сменой владельца мануфактура изготовляла 1210 дюжин карт в год, в 1753 году – 1900 дюжин, всего на 1950 рублей[27].
В конце 1730-х – начале 50-х годов, кроме мануфактур Короткого и Фандерстама – Линде, в Москве, в ведомстве Мануфактур-коллегии, находилось еще четыре: бумажно-карточная Василия Евреинова, карточные Федора Ширмова, Петра Цивилина и Василия Кареинова. По двум последним сохранились более подробные сведения. Мануфактура П. Цивилина, с капиталом «в обращении» 1200 рублей, в 1742 году изготовляла 800 дюжин, в 1753 году – 1320 дюжин игральных карт. Мануфактура В. Кареинова, с капиталом до 1000 рублей, в 1745 году производила 650 дюжин, в 1753 году – 1400 дюжин. Эти мануфактуристы нанимали рабочую силу и не имели купленных и приписных крестьян, что свидетельствовало о недостаточности средств и незначительных размерах производства[28]. В конце 1760-х годов в Москве в ведении Мануфактур-коллегии значилось всего пять карточных мануфактур[29].
Производство игральных карт в 1760 году из «Энциклопедии искусств и ремесел» Дюамеля де Монсо
Необходимо отметить, что эти мануфактуры на деле являлись расширенными ремесленными мастерскими, не исключаемыми Мануфактур-коллегией по фискальным соображениям. В докладной записке 1765 года вице-президент этой коллегии писал, что мануфактурами следует называть только те производства, для которых необходимы «соединенные многих людей руки и сложные машины». Многие же из существовавших мануфактур, в том числе и карточные, он относил к сфере цехового ремесла, поскольку «могут произвожены быть без больших капиталов и немногими людьми» и советовал оказывать им покровительство «за недостатком таких рукоделиев»[30].
В дошедших до нашего времени таможенных книгах таких центров торговли, как Москва, Новгород, Макарьевская ярмарка, Важская Благовещенская ярмарка, Курск, Брянск и Волхов, за 1714–1737 годы[31] встречается только одно упоминание об игральных картах – в 1720 году (то есть до открытия первой мануфактуры), 35 дюжин имелось среди товаров московского привоза на Макарьевскую ярмарку[32]. В 1740 году, по данным московской таможенной книги, иногородние купцы уже закупали в Москве игральные карты для продажи на местных рынках. Отмечен даже экспорт игральных карт «московской работы», правда, с определением «плохие», в составе партии товаров, предназначавшейся для населения польской Белоруссии[33].
Любопытный документ датируется 1744 годом – план предполагаемого годового производства бумаги в Российской империи. Из 144 067 стоп на образование отпускалось 62 500; на изготовление обоев – 19 366; «женскому полу» на различные уборы – 20 833; для Сената и других центральных органов управления – 15 183; на Синод, военные ведомства, полицию, управление дворцов, приказные избы предполагалось отпустить 9683 стопы (7 %) и такое же количество – на выпуск игральных карт и оберточную бумагу[34]. Нетрудно представить качество тех игральных карт, если они стояли в одном ряду с оберточной бумагой.
Во второй половине XVIII века правительственные учреждения сделали серьезный шаг к поощрению отечественного производителя.
В 1765 году Комиссия о коммерции[35] представила Екатерине II доклад об увеличении ввозных таможенных пошлин на игральные карты и о клеймении всех ввозимых и производимых в России карт. По таможенным ведомостям, ежегодный ввоз в Россию игральных карт доходил до 13 000 дюжин на сумму от 15 до 18 тысяч рублей, и хотя с них собиралась «не малая в казну пошлина», в докладе относительно «столь много употребляемого единственно для забавы и препровождения времени товара» отмечалось, что можно «свободно употреблять оный домашних фабрик». Для этой цели комиссия предлагала повысить таможенные пошлины на игральные карты с 78 рублей 5 копеек до 2 рублей с дюжины, чтобы «привоз оных сам собою вовсе пресекся» и развивалось отечественное карточное производство («сие подаст повод к умножению в государстве своих карточных фабрик и к исправлению доброты их противу иностранных»). Уменьшение таможенных сборов компенсировалось сбором за клеймение игральных карт, то есть введением налога на карты в размере 1 руб-ля 20 копеек с дюжины.
По расчетам Комиссии о коммерции, этот налог должен был принести государству 27 тысяч рублей в год («…карт привозится в Россию до 13 000 дюжин, и в России домашних делается до 10 000 дюжин»). Екатерина II утвердила доклад, уменьшив налог на российские карты до 60 копеек[36]. Получаемые от клеймения карт средства, по ходатайству И.И. Бецкого, определялись в пользу Воспитательного дома (сеть воспитательных домов начала создаваться в России в 1763 году, когда Екатерина II утвердила «Генеральный план императорского Воспитательного дома в Москве», разработанный И.И. Бецким. Эти закрытые учебно-воспитательные учреждения были предназначены для «приема и призрения подкидышей и беспризорных детей». Воспитательные дома были открыты в Новгороде (1776), Петербурге (1770), Киеве (1773), Казани (1775) и других городах.).
В августе 1766 года вышел сенатский указ «О клеймении игорных карт и об учрежденном с оных сборе». Через три месяца после издания указа все непроданные иностранные и российские карты подлежали переклеймению; карты, распроданные до указа, позволялось употреблять еще в течение шести месяцев на прежнем основании. Штраф за игру и торговлю неклеймеными картами устанавливался в 50 копеек в пользу Воспитательного дома, причем донесший о незаконной торговле получал половину денег от штрафа. Штемпели для клеймения изготовлялись Коммерц-коллегией по образцам, утвержденным Сенатом, – сирена для российских карт и «удный крючок под радугой» для привозных. Клеймо накладывать на червонном тузе «красною краскою такою же, какая бывает на картах». Ввоз карт в Россию разрешался только через три порта – С.-Петербургский, Ригу и Архангельск (в 1767 году к ним был добавлен Ревель, а через Ригу разрешен транзитный ввоз игральных карт на территорию Речи Посполитой без клеймения[37]