Сердце громко бухало, надпочечники вырабатывали адреналин, но не скажу, что в предельной концентрации, ситуация-то довольно обычная для меня, так что лишь слегка возбудился. А то восемь дней отдыха, без встрясок, а тут сразу такое. Ничего, пока шёл успокоился. Наконец в просвете рассмотрел лагерь. Первым, на что наткнулся мой взгляд, громадина танка. Аж целый «КВ-1» стоял на полевой дороге, что вилась у посадки. Замаскирован ветками, с уже пожухлыми листьями. Я с другой стороны подходил, потому танк и не мог видеть. Стоял с открытыми люками. Рядом часовой переминался. Ещё стояло три мотоцикла, причём, все «БМВ», визуально я видел четверых немцев, плюс один часовой, с ремнём карабина на плече, а должно быть семеро. Где ещё два? Три мотоцикла, по трое седоков, девять, двоих уже шлёпнул, командира патруля и одного солдата, должно быть ещё семеро. Так где ещё двое? Кстати, рассмотрел на одном из мотоциклов, на руле висел, «МП-40», и подозреваю что он как раз ленивого унтера. Ещё у костерка, где двое немцев кошеварили, лежало что-то. Привстав, прикрываясь стволом тополя, рассмотрел тела троих, причём танкисты. Один пошевелился, связанные. Не с «КВ» ли? Тут вдруг рядом за кустарником услышал писк, и один из кошеваров крикнул:

– Ганс, Фридрих, унтер будет недоволен, что вы первыми русскую фройляйн попробовали.

Эта фраза многое расставило по своим местам. Убрав карабин в хранилище, достав штык я скользнул, извиваясь как ящерица, всё же Иван неплохо тренирован, да и молодой, и прыгнул к двоим немцам. От общего лагеря их закрывал кустарник. Видимо смущались и не желали, чтобы другие видели их интерес. Один держал девушку за руки, та была в форме военфельдшера, другой уже задрал синюю форменную юбку, отбросив панталончики в сторону, и пристреливался между ног, пока девушка отчаянно извивалась. Только тот что держал, успел дёрнутся и открыть рот, как в прыжке, извернувшись, я нанёс ему пушечный удар ногой в голову. Готов. Даже добивать не надо, позвонки хрустнули, ну и вбил нож в спину насильнику, зажав ему же рот. Удар в сердце. Правда, я немного девицу подмял, но надеюсь та не будет против. Когда тело немца прекратило дёргаться, я стащил его с девицы, и та шустро приводила себя в порядок, испуганно на меня глядя, а красивая, и ссадина на лице. Это похоже моя работа, неудачно упал. Хотя для неё удачно. Проверив первого немца, точно труп, ну и сняв с него ремень с кобурой пистолета, видать пулемётчик, у насильника, вроде несостоявшегося, были подсумки для карабина. Вот так я с двумя пистолетами вышел, и начал стрелять с двух рук. Два «Люгера» отработали на пять. Сначала часового, он дальше всего, потом точными, но быстрыми выстрелами из пистолета с правой руки, остальных поразил. Оружие в левой, на добивание. Один шустрый, покатился от костра, но пули его догнали. Я и не таких живчиков видел. Пробежавшись, провёл контроль, живых нет. Кстати, документы забрал, и незаметно прихватив «МП» с мотоцикла, подошёл к связанным танкистам. А хорошо связали, даже кляпы во рту. Осмотрев их, крикнул:

– Эй, красавица, можешь выходить, живых немцев не осталось.

После этого сунул оба «Люгера» в карманы брюк, и присев, стал развязывать верёвки на кистях рук, ему и локти связали, капитана-танкиста. Ну и кляп выдернул. Как раз когда девица робко из-за кустарника выглянула. Увидев, чем я занимаюсь, осматриваясь подошла и стала помогать развязывать остальных, а капитан, прокашлявшись, сказал:

– Молодец парень, спас нас. Ты кто? Осназ?

– Школьник. Иван Градов. Шестнадцать лет мне. Ехал на комсомольскую стройку из Москвы, а тут поезд расстреляли, половина пассажиров погибла.

– Погоди, это в десяти километрах от Бреста?

– Да, там

– Слышал, что там бойня была. Значит, оттуда? А здесь как оказался?

– Ранен был осколком, – я снял кепку и показал скрытую под ней выстриженную проплешину и багровый шрам, вернув кепку обратно, закончил развязывать капитана. – Отлежался в Пинске, а то контузия ещё была, и решил на Кобрин двинуть. Потом к месту расстрела поезда. Я следопыт, лесовик, хороший охотник, следы тех нелюдей запомнил, поищу.

– А как ты в Пинске оказался?

– В госпитале Кобрина кинули клич, кто машиной управлять может, ну я и вызывался. Я всем могу управлять, что ездит, летает и плавает. На станции новые «захары» выгрузили, их и отдали на эвакуацию, вот в кабине одной и добрался до Пинска.

– А эту машину, – кивнул тот на танк.

– Не доводилось. «Три-четыре» знаю, было дело, покатался, «двадцать шестой» тоже. А «КВ» нет.

– Отлично. У нас механика-водителя убили, а он один знал этот танк. Я командовал батальоном лёгких танков и такие машины, как и мои бойцы, не знаю. Этот танк нам попался при отходе, когда батальон разбит был, с одним мехводом. Вот что, Иван, временно призываю тебя на службу. Нужно перегнать танк к нашим.

– Тот до наших километров тридцать, даже чуть побольше. Топлива-то хватит?

– Топливо есть, недавно разбили колонну обеспечения у немцев, по счастью две бочки с соляркой нашли в грузовике. А тут понимаешь встали поужинать, устали все, и эти по посадке подкрались, взяли тёпленькими. У нас только Иван, твой тёзка, к оружию дёрнулся, его и убили. А потом раненого добили, гады. Там он, чуть дальше лежит. Вот такие дела, Ваня. И спасибо что Олю спас, медик наш, в батальоне у меня служит.

– В принципе, я не тороплюсь, надо отогнать, отгоним. А технику освоить не сложно.

– Вот за это спасибо.

Уже всех развязали, те вернули свои вещи, оружие и документы, забрали с немцев что могли. Я прихватил ранец, не глядя и солдатский котелок, с крышкой, кружкой и остальным оснащением. Даже пару пайков. Ещё танкисты тело погибшего товарища завернули в кусок брезента и подняли на корму танка, увязывая. Решили с собой взять. Я кстати снял один «МГ» с коляски, патронов побольше набрал, с других мотоциклов тоже, и унёс в кустарник, а там прибрал в хранилище. Вещь нужна. Так что теперь имею два «Люгера», «МП-40», карабин «Маузера» и «МГ-34». С хорошим боезапасом. Пока хватит. Ещё бы с оптикой где найти. Я не про бинокль, что с планшеткой с унтера снял, а оружие для снайпера найти, тогда совсем хорошо было бы. Танкисты же как-то быстро свернули лагерь, мотоциклы подожгли, я уже устроился на месте мехвода, мне выдали шлемофон, и даже запасной комбинезон, в танке был, военфельдшер села на место стрелка, так что смог запустить двигатель. С трудом включил сразу третью скорость, я не лгал, в прошлой жизни водил танки, но такие тяжи нет. Ничего, разобрался, трансмиссия описана на табличках, где какая скорость, так что танк вскоре шустро пополз прочь. Кстати, баки действительно полные. Датчик показывал. Да ладно это. Я видел в держателях блестят снаряды. Их-то те где нашли? Люка для эвакуации над головой не было, он был у Ольги, так что сидел в темноте, всего два окошечка в бронестекле, и то сомневаюсь, что те пулю удержат, и вот видя дорогу, управлял техникой. Вот так километров пять проехали, скоро речка будет, где я ужинал.

– Короткая! – вдруг заорал капитан, мы на связи, мой шлемофон подключили, я остановил танк, и почти сразу раздался грохот выстрела.

Да и Ольга рядом застрочила из пулемёта, мстительно прищурившись. Я уже и сам видел в триплексы, как перебегают люди в знакомой серой форме Вермахта. Рядом, на берегу речки, стояла техника, где рванул снаряд, и что-то загорелось. До них было метров двести от силы. Это значит мы появились из-за посадки и увидели друг друга? Похоже так, хотя рёв нашего движка те не могли не слышать, но видимо за своих приняли.

– Вперёд! – раздался приказ, расслышал его в треске шума наушников шлемофона.

Так что врубил вторую, и стронувшись, покатил к немцам, иногда замирая по приказу, и танк вздрагивал от очередного выстрела. Кстати, узнал откуда снаряды. Повезло найти в лежавшей на боку машине. Воняло горелым порохом, стрелянные гильзы лежали на полу, от них несло вонью, ничего не видно было из-за дыма, но судя по азартным репликам экипажа, всё было в цвет. Подводить танк к лагерю вплотную капитан всё же не стал, а со ста метров методично стал расстреливать всё что представляло опасность для нас, включая пехоту. А тут ещё заорали, о наших. Мне тут не видно ничего, однако приходилось управлять танком, тяжёлая в управлении машина. В смысле физически, гидравлики-то нет, однако, я уже и сам видел, как захлестнули разбитый лагерь немцев, бойцы в таких знакомых гимнастёрках. Меня оставили в танке, Ольгу вот попросили наружу, нужны медики были. А та молодец шесть дисков расстреляла, и явно не наобум, а прицельно. В общем, нас в танке трое осталось, капитан тоже куда-то вышел. А через десять минут вернулся. Заглянув в люк стрелка, велел мне:

– Не глуши машину. Вылезай, тут дивизия прорывается, с ними безлошадные танкисты из разных частей. Нашли тебе замену. Спасибо Ваня за помощь.

– Спасибо не булькает. Вы мне справку напишите о моём участии в боевой операции, и разойдёмся, – прикинув всё так и эдак, сказал я.

Тот слегка удивился, но в просьбе не отказал. Правда, перепоручил её штабу дивизии. Там все бланки и печати были, а у него они отсутствовали. Танк принимал другой мехвод, Ольга среди медиков мелькала, помогали раненым. Тут тысячи две бойцов и командиров оказалось. Как их с воздуха-то не обнаружили? Видели те лагерь немцев со стороны, но слишком крупный, шесть танков было, и вооружения много, когда вдруг появился наш тяж, и стал расстреливать немцев, вот и вмешались. Уже стемнело, когда те двинули дальше, решили не задерживаться, а я остался. Всё что нужно те собрали, даже технику побитую обобрали, и ушли. Я же покачал головой, а ведь с момента как меня остановил унтер, прошло всего два часа, а столько событий произошло, сам дивлюсь. Пока же двинул прочь от расстрелянного лагеря. Немцы тут потеряли три сотни солдат и офицеров. Кто-то убежал или спрятался, но если меня рядом найдут, сразу шлёпнут. Нет, надо валить. Я пошёл прочь. Правда не сразу, искупался выше по течению в речушке, постирал одежду, комбинезон и шлемофон мне оставили, как подарок, тоже постирал. А то пахло порохом от него, потом просушу, ну и налегке двинул прочь. Отбегу подальше и поищу место для дневной стоянки. Жаль мотоциклы сожгли, надо было отогнать и один прихватить в хранилище, а теперь чего уж там. Да, бумагу в штабе дивизия получил, с печатями и штемпелями. Даже комдив подписался, благодаря Ивана Градова за помощь. Вот такие дела. Ну а что, не знаю, что дальше будет, а вот такая бумага она всегда пригодится.

Отбежал я километра на три, кстати. Двигался свободно, особо не шатало, забрался в кустарник, и вскоре уже спал, накрывшись плащом с мотоциклистов. Снял с держателя одного из мотоциклов. Шинельку бы вместо подстилки, но чего нет того нет.

Следующие два дня обошлось без приключений, и я благополучно добрался до окраин Кобрина. По пути в расстрелянных машинах нашёл пару новых шинелей, форму моего размера, три комплекта, сапоги, а одежда качественная, пусть будет. В кабине «полуторки» в зажимах нашёл новенький карабин «Мосина», забрав, а с разбитого «Т-26» снял пулемёт, сошки к нему нашёл под сиденьем, и прикрутил, плюс двадцать дисков. Жаль пустые. Патроны мне пока не попадались. Зато бутылочка оружейного масла и ветошь были, нашёл в ранце с мотоциклистов, и привёл всё оружие в порядок, почистив. А у Кобрина увёл с аэродрома, тут фронтовая часть дислоцировалась, связной «Шторьх». Тихо в темноте подкрался, касанием его убрал, плюс две бочки бензина со склада горючего, и канистру машинного масла. Также тихо и покинул территорию. Повезло, хотя один часовой насторожился, напрягся, пришлось полежать в траве, пока не успокоится. А потом дальше. К слову, у штаба этой лётной части стояли велосипеды, и легковые мотоциклы. Вот один легковой, плюс велосипед, выбрал получше, и прибрал. Теперь хоть лёгкий транспорт был.