Не удивился, старшина как раз меня и отправил проверить броневики, запустить движки и по одной согнать, перегнав к стоянке. Та за территорией станции. Так что закинув вещмешок в переднюю машину, я смог запустить двигатели у обоих, новые машины, только горючего мало, у каждого примирено треть баков. Дальше состав подавали к пандусу, вот и сгоняли грузовики по очереди. А так как моя платформа замыкающей была, пришлось подождать. Двигатели грузовиков уже прогрелись, и я по очереди, под внимательным взглядом старшины, что всё контролировал, согнал. Даже удивило что доверили. Сперва первую машину, её к пакгаузу поставил, потом вторую, на этой уже доехал до стоянки. Там как раз заправка всей техники шла. Пешком вернулся и вторую бронемашину следом отогнал. А там на стоянке как раз несколько танкистов, в синих комбезах и шлемофонах, изучали «БА», что я пригнал. Старшина со мной вернулся, и он не возражал, чтобы танкисты забрали бронетехнику. Старшина же определил меня на один из «Захаров». Вещмешок я под сиденье убрал, и мы колонной, светя фарами, давно стемнело, а тут все двадцать машин, нашли недостающих водителей, даже старшина и интендант за руль сели, до госпиталя. Дальше, когда моя очередь подошла, подогнал машину задом к дверям, и остался в кабине, я не помогал, сам ранен. Да и не нужен я там был. Открыли задний борт, откинув полог тента, все машины были с тентами, ну и начали подавать в кузов раненых. В кабину чуть позже села молоденькая медсестра, именно на ней раненые. Освободив место для другой машины, тихим движением выехал на улицу, встал к корме грузовика нашей колонны, тут уже одиннадцать машин стояло, ожидали остальных, ну и спросил у дивчины, что нервно мяла ремешки своего сидора, та была в форме сержанта медслужбы:

– Куда едем, сказали?

– Да, в Пинск. Там железная дорога действует. Отправим всех тяжёлых дальше эшелоном. Хотели в сторону Минска, но там пути разрушены бомбами.

– Повезло, – воздохнул я, но комментировать почему повезло и кому, всё же не стал.

Вот так все грузовики были загружены, и неторопливо наша колонна покатила к выезду. Я только попросил девушку приглядывать за мной, буду терять сознание, чтобы встряхнула. Да состояние так себе, отлежаться бы надо мне. Однако я сознательно вызвался. Нужны были водители, а тут я не мог остаться в стороне. Характер не тот. Где нужна помощь, я постараюсь помочь, в каком бы состоянии не был.

Дорога прошла тяжело, хорошо вставали часто, мог передохнуть, но эти полторы сотни километров до Пинска, где мы были уже при свете дня, всю ночь в дороге, далась мне очень тяжело. Вырубало, и вырубило, как раз на разгрузке, когда встал у эшелона, что превратили санитарный. Потом второй раз, когда машину отгонял. Там на стоянке, на сиденье, свернувшись калачиком, и уснул. А разбудил стук в дверь. Я похоже особо и не поспал. Когда засыпал было утро, солнце только от горизонта начало отрываться, а когда постучали, то оно отошло от горизонта на два своих роста. Так что думаю около часа прошло, ну полтора. А там уставший старшина с новым шофёром куда-то торопился. Дальше я передал технику улыбчивому пареньку, нашлись водители, сдал, можно сказать. Сам же отошёл с вещами к стене полуразрушенного бомбёжкой пакгауза, расстелил крутку, вещмешок под голову, и уснул. Ну тут хоть ноги вытянуть смог. Иван конечно не высок ростом, метр семьдесят где-то, но всё же в кабине в полный рост точно поспать не получиться.

Когда проснулся, был уже вечер. Кстати, заметно легче стало, подташнивало, но это от голода, однако, такой слабости головокружения не было. Я сбегал в развалины отлить, припёрло, и вернувшись, достал из вещмешка съестное, там и было два пирожка и два варёных яйца, видимо всё что осталось. Завёрнуто в два слоя газеты. Так что яйца почистил, и с пирожками, те оказались с картошкой и жареным луком, уже на грани, когда испортятся, поел. Сытым стал, хорошая пища, но запасов больше нет. А денег у Ивана было мало, тридцать два рубля. Школьник, откуда у него деньги? У дяди у самого четверо детей, где ему скопить? Думаю, Иван сам где-то заработал, но тут остаётся только гадать. А поев, собравшись, отряхнув куртку, ботинки тоже надел, направился подальше от станции. Вообще это цель номер один для немецких стервятников, и спать тут, это играть в лотерею, накроют бомбами или нет, но я так устал, что метров на двадцать отошёл от машины, и вот залёг у стены. Кстати, стоянка пуста, «захаров» не было, ни одной из двадцати машин. О, а станция дымила, похоже был налёт, и я его благополучно проспал. Даже разрывы бомб не разбудили, пусть и на другой стороне станции накрыли, не так и близко от строения, у которого я спал, но были же. Ладно, состояние моё так себе, всё же хуже, чем я думал. Сунулся в городскую больницу, а что койка, кормят бесплатно, можно отлежатся, но там всё занято, даже в коридорах лежат, не успевают вывозить. Тогда по частным дворам прошёлся, и довольно быстро снял веранду у старушки, отдал все наличные деньги. На два дня снял, да с кормёжкой. На обед жидкие супчики будут. Та видела в каком я состоянии, не возражала что помылся у бочки с водой, до речки не дойду, да уже темнело, а ночью я пока не ходок. Так что помылся, вещи в стирку, та почистит, и вскоре уже спал на топчане веранды.

Так и поднялись эти семь дней. Пирожки всё же испортились, пришлось побегать в скворечник, но молоком отпоили, вроде за два дня прошло. Двое суток, а хранилище так и не открылось. Меня это конечно расстроило, и довольно сильно, а потом махнул рукой. Жил без этого в первой жизни, и ничего, и тут проживу. Кстати, сорвал с огорода старушки веточку укропа, он тут дикарём рос, и стал жевать. Никакого отвращения, спокойно сжевал весь и проглотил. Отголосков отвращения от души генерала Павлова я так и не уловил. Это что, всё же его нет со мной? Оплаченное время вышло, так я помогал старушке по хозяйству, в основном лёгкие работы. Соседям её тоже. Дополнительная пара рабочих рук не помешает. В хозяйствах всегда найдётся дело. Трижды бывал в больнице, там врач осматривал рану, менял повязки. На седьмой день, тридцатого, сняли швы, сказали, что пора. Немцы же приблизились к Пинску, было тридцать первое июня, вот-вот город возьмут, я решил уходить, когда вдруг заработало хранилище. А вот так. Проснулся утром на сеновале в сарае, время часов шесть, меня туда переселили, беженцев полно, веранду старушка сдавала. А тут просыпаюсь, потянулся лёжа, и заморгал, приметив знакомый значок в верхнем левом углу левого глаза. Открыл рабочий стол, и захохотал. Даже разбудил и напугал троих парнишек, что тут же на сеновале спали. Тоже из беженцев, вчера в город пришли. Дальше проверив хранилище, подивился его размерам, запустил кач, и стал собираться. Все вещи в хранилище ушли, документы тоже.

А дивиться было чему. Хранилище имело размер в четыре тонны. Без пятидесяти килограмм. Жаль пустое, всё что хранил исчезло. Ну да, как раз такого размера оно и было, когда я пустил пулю в висок, находясь в теле Власова. Так вот почему не через двое суток запустилось оно, сбои продолжались, тут подождать пришлось. Я прикинул, похоже восемь суток прошло. Ну да, восемь и есть. Значит, жду запуска големов. А с учётом как долго запускалось хранилище, есть все шансы, что и опция големов с запозданием заработает. Вот так пребывая в задумчивости, но задумчивость была радостной, а то я уж планы строил на каком поезде зайцем двинуть вглубь Союза. А тут стоит полнить хранилище нужным. Так вот, оставаться в городе мне смысла нет, двину к Кобрину. Теперь, имея хранилище, кач идёт, первым делом на Балтику. Мне нужен самолёт, и я желал добыть не обычный самолёт, а на поплавках. Поверьте, в тех планах что я строил, а скучно лежать вот и прикидывал чтобы делал, если бы было хранилище, и что буду делать, раз хранилища нет. Ну последнее уже откидываем, без надобности, да и с хранилищем планы поменялись, там не тонна, ждать долго не нужно, а самолёт на поплавках нужен именно сейчас. Почему, поплавки? В теле Власова не вышло мне угнать субмарину и на ней гонять грузовой флот противника. А сейчас все шансы на это есть. Так что действовать на воде и под водой, а значит только гидросамолёт. А тот весит две с половиной тонны пустой, три тонны с мелочью снаряжённый. Топливо к нему наберу, оно займёт почти всё хранилище, но иметь его стоит. Там глядишь накачается место для припасов, на домик с баней от финнов. Я пользовался теми что добыл, только доволен был ими. Правда и Власов пользовался, я уже говорил, он пасся в моём хранилище как в своём. При этом мог говорить вслух, я бы слышал, но на контакт не выходил. Вот я и не стал. А из принципа.

Вот так покинул подворье, и попрощался с двумя вдовушками, зайдя к ним домой по очереди. Ну а что, и тут удар был по физиологии, женщин хотелось аж скулы сводило, вот и нашёл двоих из местных. У обоих дети есть. Одна ещё ничего, молодая, симпатичная, природа требует своё, с трудом, но сговорил. Другая уже в возрасте. Тридцать пять лет, муж сам ушёл, так что скидывал напряжение. Да так, что заездил их за это время. Это я ещё не в полную силу, в рану отдавало, головные боли начинались, иначе совсем бы заездил. Впрочем, мне стало лучше, так что посетил с ними сеновалы на прощанье, и двинул к выходу, а там уверенным шагом в сторону Кобрина. Да, состояние не как было в день попадания, головокружения проходили, слабость, там и аппетит отменный, правда, ночами я мало гулял. Только любовниц посещал, но зато действительно отлежался, и вот уходил к немцам в тыл. С дороги сошёл в засеянное поле, тут наши, но дальше укрепления, наспех сбитые. По полю и двигался. Пару раз попадались группки окруженцев, спрашивали где наши, объяснял, и дальше. Сплошной линии обороны не было, по факту тут серая зона. Наших нет, но и немцы если попадаются мотопатрулями, то эпизодически. Одна из любовниц собрала мне съестное с собой, в платок завернула, остальные как-то не догадались. Да и я не просил. В пустом спичечном коробке соль, шесть варёных картошек в мундире, кусочки уже порезанного сала, огурец, у той отличный засол, хранила в бочонках в погребе, ну и два куска хлеба. Вот у речки мелкой, в тени деревьев и поел, половину припасов съел, время обеда, около часа дня. Тут же искупался, почти час из воды не вылезал, вода тёплая, отлично. Рядом группа окруженцев шумно переправлялись, с обозом были, я же перебрался на другой берег, оделся и двинул дальше.

К вечеру, поужинав по пути, доел остатки, констатировал, что ушёл от Пинска километров на тридцать. Немцев уже видел, два мотопатруля на горизонте проехало, причём это разные, и на дороге пыль от движения техники и пехотных колонн. Шёл к посадке, она мой путь пересекала. Решил там переночевать, двигался я днём, ночью сплю, но когда сблизился, вдруг услышал окрик:

– Хальт!

Я тут же замер и поднял руки на всякий случай, хотя такого приказ не было. Посадка смешанная, тополя и кустарник по бокам, немцы хорошо замаскировались, да я и не сразу их рассмотрел. Тем более их стоянка метрах в трёхстах дальше, видимо часовой засёк и те по посадке сблизились, остановив. Было двое, унтер, и рядовой, последний меня на прицеле и держал. Ну как на прицеле, карабин свободно лежал на сгибе локтя, но ствол на меня направлен. Опытный солдат, я сам такой. А так это мотопатруль, армейский. Да и понял это по очкам на касках обоих. Унтер меня лично охлопал, но я был пуст, всё в хранилище, и задал вопрос на чудовищном русском:

– Ви ктьё?

– Не ломайте язык, я знаю немецкий, – сказал я на германском языке.

– О, из немецких переселенцев, или кто из родителей немец?

– Нет, учил язык будущих рабов. Должен же я знать, что те говорят, отдавать им приказы.

Унтер вытаращил на меня глаза, лицо покраснело, тот что-то крякнул, даже я не понял что, и попытался нанести удар кулаком. Вот касанием по руке и убрал его в хранилище, прыгнув к солдату, что пытался отскочить, вскидывая карабин, но и его убрал. Осмотревшись, мы у кустарника были, я зашёл внутрь посадки, тут видимость ограничена, довольно большая посадка, и приготовившись, достал унтера так, чтобы оказаться у него со спины, и тут же нанёс тому удар ребром ладони в область основания шеи, мгновенно вырубив. Дальше уложил на старую подстилку из листьев, и не забывая поглядывать вокруг и прислушиваться, стал снимать с того всё ценное. Часы сразу застегнул у себя на кисти, сдёрнул сапоги, отстегнул ремень, с наплечными раменями, и ворочая тело, снял. Пистолет-пулемёта не было, два подсумка по три магазина к «МП» были, кобура с пистолетом, но «ПП» тот явно оставил в лагере. Лентяй. Так что оставил обобранное тело лежать. Отойдя, тут посвободнее от веток, и достал второго, вырубив тем же способом. Хорошо выстрелить не успел. Так что карабин проверил и прислонил к стволу тополя. Дальше также снял всё ценное с солдата. Подумал, и форму снял с обоих. С исподним. Ценного немало нашёл, но что по карманам было, ранцев те при себе не имели. Пока же изучив карабин, приготовил патроны запасные. Также достал из кобуры обычный на вид «Люгер» и его приготовил, как и два запасных магазина, и вот так держа карабин наизготовку, двинул по посадке к лагерю мотоциклистов. А обоих немцев я убил, хладнокровно, милосердные удары в сердце штык-ножом с солдата. Аккуратно, кровью не плеснуло.