Машина мягко остановилась у сталинки, находившейся в центре города. Боря наотрез отказывался переезжать за город, мотивируя это тем, что интернет-соединение там не такое устойчивое, как здесь. Хотя коттедж-дача в восьмидесяти километрах от столицы был мной куплен, и я уезжала туда иногда, чтобы отдохнуть от суеты большого города хотя бы пару дней. Борис предпочитал улетать туда, где было тепло и море, два дня лежал на пляже, а потом снова зависал в номере, совершенствуя программы или придумывая им новые функции.

Володя проводил меня до двери квартиры, что находилась на пятом этаже, и дождавшись, когда я войду, побежал отгонять машину на платную стоянку, что была по соседству.

Я же прислонилась плечом к стене на несколько секунд, сделала глубокий вдох и все же сняла верхнюю одежду. На ноги надела уютные тапочки, прихватила сумку с документами и заглянула на кухню.

– Тамара Антоновна, он хоть обедал? – Спросила у нашей домработницы.

– Ой, Людочка Павловна, я два раза подходила, Борис Сергеевич только отмахивается, да кофе просит. И что с ним делать? Не мальчик ведь уже, – насупилась худощавая женщина, что была всего на десять лет старше меня.

– Я с ним поговорю, – я слабо улыбнулась, зарулила в уборную, где вымыла руки, и более не оттягивая неприятный разговор, отправилась в кабинет, куда и простым смертным заглядывать было не положено. – Работаешь? – Приоткрыла дверь.

– Угу, – Борис даже головы от монитора не поднял.

Вообще вокруг него их три штуки стояло, но он как-то умудрялся смотреть сразу во все. Я тихо хмыкнула, но вошла.

– Тамара Антоновна на тебя уже жалуется, – чуть громче сказала я.

Борис тяжело вздохнул и все же посмотрел на меня.

– Ладно. Все равно пока чушь какая-то выходит, – поморщился он. – Техзадание править придется.

– Идем обедать, – смалодушничала я. Все же на сытый желудок мужчина должен быть более спокойным, наверное.

Уже после обеда Боря снова отправился в кабинет, а я увязалась за ним.

– Что-то случилось в офисе? – Он снова уселся на свое место.

Я, устроившись на краешке стола, покачала головой и открыла сумку с документами. Найдя свидетельство о расторжении брака, протянула ему.

– Нам надо поговорить, – зачем-то добавила.

Борис нахмурился, забрал у меня бумагу и нахмурился.

– Что это значит? – Сцепив зубы, выдавил он из себя.

Я вздохнула. Как же я не люблю эти задушевные разговоры и объяснения, но сейчас без этого было никак.

– Это значит, что мы с тобой развелись. Детей у нас нет, в ЗАГСе думать долго не стали, а имущество здесь все твое, я ни на что не претендую, – пояснила я.

Борис молча бросил бумагу на стол и вцепился руками в и так растрепанные светлые волосы.

– Люда, зачем…? – Он шумно втянул в себя воздух.

– Я знаю про Софью. Если бы это была одна встреча, то я могла бы закрыть глаза. Но посреди бела дня, в кабинете…. И как мне после этого безопасникам в глаза смотреть? – Скривилась я, объясняя очевидные вещи.

– Это ничего не значит…, – Боря замолчал, напоровшись на мой взгляд.

– Значит. Борь, не спорь. Девочка тебя зацепила. В тебя она влюбилась давно, деньги твои ей не нужны, а еще у нее есть ребенок. Ты даже встречался с этой девочкой две недели назад. И да, я об этом тоже знаю, – остановила я его возражения.

– Не мои деньги. Наши, – насупился мой бывший муж, но на остальное возражать не стал.

– Неважно, – отмахнулась я. – Я подготовила договор по разделу имущества, – я протянула ему то, что мы составляли с нотариусом несколько часов.

Борис несколько секунд с каким-то сожалением рассматривал меня.

– Я все испортил, – горько усмехнулся он.

– Мы оба давно переросли друг друга. Когда-то надо было начать двигаться дальше, – пожала я плечами.

Боря кивнул, забрал у меня бумаги и прочел их. После, отложив их в сторону, он нахмурился и впился в меня взглядом, полным праведного негодования.

– Люсь, ты меня совсем чудовищем считаешь? – Вдруг выпалил он. – Что это за крохи, которые ты решила себе оставить? Ты же половину всего должна забрать и….

– Борь, я заберу только свое, – я достала второй экземпляр. – Двадцать пять процентов дохода компании будут идти на мой счет. Четверть доходов от тех двух отелей, что мы купили пять лет назад, также будет поступать на мой счет. Делами там давно заправляет Совин, так что не будем ему мешать. И еще мне остается почти двухсотлетний особняк, который я покупала под реставрацию в моем родном городе, – про личные накопления я даже упоминать не стала.

– Эта развалина? – Возмутился Борис.

– Памятник архитектуры, – поправила я его.

Жилов возмущенно попыхтел с минуту, но бумаги подписал. И даже именную печать поставил, как законный владелец нашей богадельни.

– И куда ты теперь? – Он убрал свой экземпляр в ящик стола, пока я складывала свои бумаги в сумку. – Ты ведь здесь не останешься?

Я покачала головой.

– В этот самый особняк и собираюсь. Завтра утром у меня вылет, – уведомила я его. – Мои вещи пару дней назад уже переехали. Софья с дочерью переедут к тебе через несколько часов после моего отъезда.

– Люда….

– Не надо, Борь. Взрослые же люди, – я увернулась от руки, которую он протянул ко мне. – Эта девочка справится, вот увидишь. Да и Тамара Антоновна остается, будет приглядывать за тобой. Могилу деда только не забывай прибирать. Хороший он у тебя был.

Глава 2

– Людмила Пална, ну как так-то? – Стенал у меня над ухом Володя, пока я ждала своей очереди у стойки регистрации в аэропорту. Парень легко держал в руках мою сумку с документами и небольшой чемодан с самым необходимым.

– Володь, успокойся. Я же не на край света улетаю. Тысяча километров – это всего час полета, – покачала я головой. – А здесь мне делать больше нечего.

– Ага, нечего. А нас вы на кого оставляете? – Совершенно искренне возмутился парень.

– На Бориса Сергеевича. Пригляди за ним, пожалуйста, – велела я и протянула свой паспорт улыбчивой девушке, которая любезно приняла мой багаж.

– Пригляжу, – проворчал парень, развернул меня к себе, коротко обнял и быстрым шагом ушел прочь, оставив мне мою сумку.

– Дурдом, – пробормотала я, забирая посадочный талон.

В бизнес-классе летела я одна. Кто еще захочет праздничным днем в такую рань в область из столицы лететь из обеспеченных людей, если через два часа будет еще один рейс? Но я всегда была ранней пташкой и бессонницей никогда не страдала. Вот и сейчас вместо того, чтобы мучаться угрызениями совести по поводу оставленного в Москве мужа (бывшего уже), я вспоминала свою жизнь.

Ничего страшного в моей жизни не было. Родилась и выросла я в нормальной семье. Обычной. Три брата и одна сестра. Старший Колька был весь в отца, как с фотографии слизали. Я родилась второй и была очень похожа на маму. Третий был Сережа, на два года младше меня. Затем были Златка с Васькой. Злата была тоже папиной дочерью, а вот Сережка с Васькой больше на маму походили. И жили мы в принципе дружно, хоть и приходилось ютиться в двухкомнатной квартире у вечно шумящего рынка. Зато всегда свежие овощи на столе стояли.

А потом мама заболела и не смогла выкарабкаться. Мне тогда пятнадцать было, младшему Ваське пять, Колька в армию ушел, а папа…. У меня просто было ощущение, что он тоже ушел… вместе с мамой. Нет, он ходил на работу, приносил домой деньги и тут же убегал из дома. Создавалось ощущение, что он нас, своих детей, видеть не может. Особенно меня. Даже глаз на меня никогда не поднимал после маминой смерти. Я же, едва дождавшись, когда вернется Колька, ушла из дома с первым встречным, кто позвал. Посчитала, что и отцу так будет легче (лишний рот не кормить), и за младшими будет кому присмотреть, раз старший брат вернулся.

С Вадимом мы начали встречаться, когда я училась в одиннадцатом классе. Взрослый двадцатипятилетний парень, снимающий квартиру и работающий на стабильной работе тогда казался мне просто нереально выгодным вариантом. И не беда, что он уже был женат и у него где-то подрастал ребенок. Там же обязательно жена-стерва была. Ну а какие еще мысли могли быть в голове влюбленной дурочки? Вот и ушла к нему на свою голову.

До окончания школы оставалось чуть больше месяца, когда он ударил меня за то, что я не успела приготовить ему ужин, так как я усиленно готовилась к предстоящим экзаменам. Я даже не поняла, что произошло. Просто отлетела к стенке и больно ударилась спиной. И щека горела так, как будто кислотой плеснули. И в голове звенело. Вадим же просто перешагнул через меня и куда-то ушел, а я…, механически одевшись, отправилась в магазин, чтобы купить что-то из продуктов.

По дороге в этот самый магазин я и встретила ту, которая изменила все одним решением. Анастасия Георгиевна, моя учительница по истории, кандидат каких-то там наук и весьма пожилая дама уже в то время окликнула меня, подошла, отодвинула в сторону прядь волос, закрывающую щеку, и поцокала языком.

– Николай знает? – Строго спросила женщина, учившая когда-то истории не только моего брата, но еще и маму. Я покачала головой. – Идем. Вещи соберешь и перейдешь ко мне. Я тут неподалеку живу.

Неподалеку оказалось через два квартала. И чего старушку-учительницу в тот момент на другую улицу занесло, я до сих пор не понимаю, но тогда мне действительно была нужна помощь. А еще очень мудрый человек рядом, который с материнской заботой и терпением отнесся к несмышленой дурной девчонке, натворившей кучу глупостей.

Именно Анастасия Георгиевна помогла мне подготовиться к экзаменам, попросив своего хорошего знакомого, кандидата наук по математике натаскать меня. Только благодаря этой женщине мне удалось поступить в столичный институт, где ее брат работал деканом экономического факультета. И именно к этой женщине я приезжала на каникулы, лишь на несколько часов забегая к родным, чтобы они убедились, что у меня все в порядке.

Анастасии Георгиевна умерла, когда я только-только получила диплом. Уже потом, позже, когда появились деньги, я заказала ей красивый мраморный памятник. Но разве этим человека вернешь?

А потом пришлось ставить памятник и Кольке. Двадцать девять лет, инфаркт. Он ведь даже жениться не успел, стараясь помочь младшим и отцу. Хотя, отцу помощь не особо была нужна. Мне было восемнадцать, когда он снова женился, и у этой женщины по имени Клавдия вскоре родилась дочь. И вроде бы теперь в доме появилась женщина, которая могла приглядывать за детьми, но с младенцем на руках много ли поприглядываешь….

А за Колькой меньше, чем через год ушел отец. Не вынес гибели сына. Себя винил, что не уберег. Но кто же знал…. И хорошо, что к тому времени мои первые инвестиции уже начали приносить доход. Я еще до гибели Николая помогала семье, так как младшим надо было учиться. А после смерти отца встал вопрос, что делать с квартирой, с Клавдией и их дочерью….

Вопрос я решила просто. Я купила коттедж в хорошем районе города и записала его на Сергея. Брат перевез туда младших и стал сам за ними присматривать. Клавдии осталась та самая двухкомнатная квартира. А когда Златка с Васькой выросли и отучились, то я и им помогла с жильем. Скромным, конечно. Но, чтобы встать на ноги, им этого хватило. И вроде сейчас все были устроены, а все равно сидела во мне вина, что раньше надо было мне крутиться, может быть, Колька не умер бы так рано….

А теперь у Сережи была семья, четверо детей от жены Юлии. И Златка уже три года, как мама. Родила для себя, сказала, что хочет быть, как я, самостоятельной. А какая же я самостоятельная? Мне же почти все в этой жизни другие люди на блюдечке принесли, только работать надо было, и все.

А вот Васька у нас пока еще не нашел свою вторую половинку и болтался, как ежик в тумане. Зато теперь и сам зарабатывал хорошо, авось, что и получится.

– Люська! – Оглушил меня крик, когда я вышла из зала прилета. Я пикнуть не успела, как попала в Сережкины медвежьи объятия. – Блин, четыре года носу не казала, все по телефону.