Зрелище и впрямь было не для девочек. Лежащий мужчина был жуткого синеватого цвета. На его руках цвели кровоподтеки и мелкие болезненные точки. Да, моя догадка оказалась верной – больной словно сошел с иллюстрации учебника. Прикасаться очень не хотелось, но пришлось. Во-первых, для того чтобы исключить дополнительные болячки, а во-вторых, чтобы утереть нос Аранту, а то он слишком явно предвкушал женские визги. Когда я принялся за осмотр, мудрец издал удивленный звук, да и лицо у него весьма забавно вытянулось. А Дан Вторакович с трудом разлепил запавшие глаза, слабо улыбнулся в короткую бородку и прошамкал:

– Какое чудное видение меня посетило!

Самое жуткое – вокруг него стояли горшки с землей и цветами. Видимо, чтобы вернуть Равновесие.

– Цинга, – констатировал я после осмотра и, повторив и потыкав в Дана Втораковича еще несколько раз специально для служителя Равновесия, вышел прочь из жуткого места.

Я рассчитал верно. Обескураженный Арант вновь закрыл шторы и выскочил следом за мной.

– Как-как? Цинга?

Я, не сбавляя шага, закружил по дому в поисках кухни. Мудрец шел следом, как привязанный.

– Ты куда? Чего ищешь?

Задвинув повариху в угол, я перебрал все продукты и заглянул во все корзины. Свежих овощей с витамином С, пригодных для употребления болезненным ртом, было мало. Лук не подходил по вкусовым качествам, да и недостаточно в нем витамина для быстрого эффекта. Цитрусовых не было вообще – видимо, климат не тот. Морковь, свекла… Мало, слишком мало. Из всего, что содержало убойную дозу витамина, в доме нашлись лишь укроп с петрушкой. И мёд.

– Чего это она ищет? – не слишком вежливо спросила повариха.

– Да чтоб я знал!

Я поднял задумчивый взгляд на Аранта и поманил его за собой на улицу. Он послушно вышел. Я сошел с дорожки, сорвал ветку с ближайшего куста акации и, сковырнув с земли дерн, принялся за рисование. Мудрец следил за мной со всё возрастающим недоумением. Для начала я нарисовал ветку шиповника. Отдельно, для особо непонятливых – ягоду. Затем ветку смородины. Ягоду – тоже отдельно.

– Ягоды? – нахмурился Арант, ткнув в шиповник. – Ты искала ягоды?

– Ягоды, – кивнул я. – Дан Вторакович – ягоды.

– Но он ведь ел ягоды! В варенье!

Показывая, что под этим словом подразумевается, мудрец сбегал на кухню и принес горшочек. Но это варенье было слишком переваренным, в нем не было витаминов.

Я закатил глаза и замотал головой. Простая задача – донести, что нужны именно свежие ягоды и фрукты – без использования речи стала казаться невыполнимой.

– Ну что же ты хочешь сказать? – жалобно спросил Арант. – Он же ест всё, что дает земля!

И тут меня осенило. Я топнул ногой по земле, провел рукой по веткам, а потом сорвал лист и сунул его в рот. Снова постучал веткой по рисункам, потом нарисовал банку с вареньем, под ней нарисовал огонь и зачеркнул их. Поманил на кухню, прошелся вдоль кастрюль и горшков с едой, чиркая по ним веткой, вывалил перед Арантом свежие овощи и отдельно поставил мед. Тот смотрел на меня, и на его лице медленно проступало осознание.

– Ну конечно, – прошептал он. – Конечно! Тэхон, милая, пойдем. Я всё понял. Нарубите Дану Втораковичу свежей моркови, – и подал кухарке морковку.

Нет, он решительно ничего не понял! Я отобрал морковку, нетерпеливо ткнул его веткой, за руку вывел на улицу и еще раз показал на рисунки.

– Нужны именно эти ягоды? Не морковь? Но почему не морковь? Она же ближе к земле? – недоуменно спросил этот непонятливый человек.

Я чуть не выругался. Вот как сказать, что в моркови слишком мало витамина С? Теряя терпение, я еще раз постучал по рисункам. Для особо непонятливых пририсовал рядом горшок с сотами на боку, потом изобразил, что болит зуб, и, вновь ткнув в рисунок смородины и малины, показал, что это надо растереть и съесть. А потом улыбнулся, демонстрируя зубы.

– Ну конечно! Зубы! Морковку всё равно надо жевать, а растертые ягоды – нет! – просиял мудрец и тоже изобразил улыбку, постучав по ней ногтем. – Зубы!

– Зубы, – согласился я.

– Арант Асеневич, вы где? – крикнул Илья, выйдя на веранду гостевого дома. – У нас всё готово!

– Я выяснил, как Тэхон сохранила Равновесие в глубоком море! – выпалил Арант, поспешив к нему. – В текстах предков так и написано – есть то, что дарует земля! Земля, понимаешь? Земные плоды должны быть живыми, а в приготовленной еде нет жизни!

Я тяжело вздохнул. Ну, до открытия витаминов сойдет и такое объяснение…

Илья огладил бороду, подумал.

– Резонно, – согласился он. – Корабли, уходящие в глубокое море, не берут с собой живые плоды. Они быстро портятся. Но как сохранились живые плоды у хаоситов, и почему их ела только Тэхон?

Арант задумался, повернулся ко мне. Ответ у меня был готов – настоящие мужчины ели мясо, а бедной пленнице приходилось ухаживать за бонсаем из имбиря и выуживать из дубовой бочки консервированный сладкий перец, зачастую питаясь только ими. Но поскольку Лим Тэхон не понимала русского языка, то я лишь окатил служителей Равновесия индифферентным взглядом и, отряхнув ладони от земли, засунул руки в рукава. По губам скользнула легкая улыбка.

Я предвкушал потрясающую пантомиму.

Глава 4

Как и следовало ожидать, рекомендованное лечение со свежими ягодами возымело невероятное действие. Во-первых, оно пришлось по душе Дану Втораковичу. Он выслушал Аранта, посмотрел на меня, пышущего здоровьем несмотря на худобу, и решил, что сначала попробует сменить диету, а с кровопусканием лучше повременить.

Слуги в тот же день собрали большую корзину поздней смородины. Поскольку Дана Втораковича всё время мучила жажда, я научил кухарку готовить лимонад: к свежим листьям и стеблю мяты и петрушки добавлялись ягоды шиповника, который вот уже несколько лет благополучно рос под господскими окнами. Всё мелко рубилось и заливалось кипяченой, но не горячей водой на несколько часов. Стоило добавить в рацион лакомство из свежих ягод и лимонад – и страдающий вот уже второй месяц больной чудесным образом пошел на поправку. За те семь дней, которые мы провели в гостях у Дана Втораковича, у него исчезли боли в ногах и руках, улучшился цвет лица, и перестали появляться новые язвы во рту. Он окреп и уже к пятому дню смог встать с кровати. Вкусное лечение настолько ему понравилось, что он велел подавать ягоды с мёдом ежедневно.

На седьмой день Дан Вторакович радостно показал заживающие десны, и все служители выдохнули с облегчением.

– Сомнений нет – живые ягоды и мёд наполняют его кровь чистой силой земли и восстанавливают внутреннее равновесие, – сказал Арант на очередном послеобеденном чаепитии. – Я велел переходить на твердые плоды сразу, как только позволят зубы. И, конечно, не исключать наполненную огнем пищу. Илья, как приедем в Кром Порядка, обязательно напомни мне зайти в дом знаний. Мы определенно поняли мудрость предков не совсем правильно.

Тот степенно кивнул и, взглянув на меня, сказал:

– Я советую взять Лим Тэхон в Кром Порядка. Очевидно, её народ тоже знает о Равновесии, а она сама владеет чудесными навыками, которые всё это время помогали ей справляться с испытаниями и сохранять Равновесие в теле и душе. Она готова помогать страждущим и делиться знаниями. Кто видит её в воспитанницах, кроме меня?

Служители переглянулись и дружно подняли руки. Мудрец крякнул и поставил блюдце на стол.

– Честно говоря, Дан Вторакович просил её руки…

Я чуть не поперхнулся чаем. Меня – замуж?! Нет-нет, давайте лучше в Кром Порядка!

– Никакого «замуж»! – возмутилась Зденька. – Пожалейте девочку, Арант Асеневич. Пусть лучше сначала станет воспитанницей Крома Порядка, выучится языку, нашим обычаям и законам, а там и жених подходящий найдется, получше этого купца. Он же постоянно в море! Какой из него муж для молодой женщины?

Мудрец посмотрел на меня и смущенно кашлянул, отведя глаза в сторону. Похоже, кто-то не собирался спрашивать моего мнения.

– Я согласна с Ильей. Пусть Тэхон маленькая, но зато очень способная! – с жаром продолжала Зденька. – За эту неделю мы выучили с ней всю азбуку, она уже читает по слогам и знает почти сотню слов!

Я скромно пригубил чай. Местный алфавит оказался очень близким к стандартной русской кириллице. Немного иначе писалась буква «Ё», было три «И», и еще в словах, которые заканчивались твердой согласной, ставился твердый знак.

– Уже читает? – удивился Арант. – Что ж, раз такое дело, то тогда конечно.

Дан Вторакович посокрушался, но пожелал удачи и напоследок подарил веер из самого настоящего шелка, да еще с лотосами из золотой нити. Если шкатулку с драконом еще можно было как-то объяснить, то веер из шелка не оставлял простора воображению – здесь неподалеку явно шла торговля с какой-то азиатской страной. Веер был слишком дорогой игрушкой. У меня при виде этого великолепия рот открылся сам собой, и возникли очень интересные вопросы к морским границам и географическому положению этой России. Народ тут явно был непривычен к азиатам, но азиатские товары встречались. Может, это никакой не альтернативный мир, а остров где-то у Камчатки, а за морем тут японцы, которые расстреливают все большие корабли из пушек? Был ведь у них такой период. Как раз примерно в это время! Да, служители Равновесия не вписывались в мои знания об истории России, но разве мало сект и религиозных течений не попавших на страницы учебников? Может, я оказался у язычников, которые от христианства сбежали аж на Дальний Восток? А что о них никто не слышал в двадцать первом веке… Ну, возможно, я просто не выучил толком тему в школе и забыл. Вообще у меня скорее с химией ладилось, чем с историей.

– Вы… были в… Корё? – не удержался я.

Даже если путешественник не слышал о Корее, то вопрос раскрутит на ответ.

– Нет, – замотал головой Дан Вторакович. – Я купил веер в порту Нанды у торговца тканями. Это веер из империи Цин. Цин. Не Корё. Корё – это твоя родина? Там твоя мама?

Ага! Тут есть империя Цин! Значит, я всё-таки провалился в прошлое!

Осознание, что это не какой-то совсем незнакомый мир, немного согрело. Если не найду дорогу обратно, то переберусь на континент, а там уж как-нибудь устроюсь!

– Да, – я свёл ладони. – Цин и Корё…

– Рядом. Понятно, – улыбнулся Дан Вторакович.

Я принял веер. Всё-таки шелк, кость и вышивка золотой нитью. Сколько-нибудь в моем мире он точно стоил. Да и компенсация за неудобства мне определенно полагалась.

А неудобства эти были велики. В первую очередь мне приходилось чистить зубы тайком, в темных чуланах и с одной кружкой воды. За всю неделю я нормально помылся лишь раз – в банный день. Еще пришлось долго отбиваться от совместной помывки с женской частью отряда, всячески возмущаясь таким бесстыдством, и идти последним. Это оказалась вовсе не привычная мне баня, а закопченная халупа, вся в саже, пропахшая дымом. В ней просто не было нормальной трубы! Я зашел – и чуть не окочурился: даже после мужчин и женщин температура стояла такая, что волосы едва не вспыхнули. Париться я не рискнул – быстро-быстро вымылся, прополоскал белье, завернулся в простыню и выскочил буквально через пять минут. На обратном пути чуть не извозюкался в саже. В остальные дни пришлось довольствоваться обтираниями влажным полотенцем – опять-таки тайком. Ни привычного утреннего душа, ни кремов. Я пытался умываться хотя бы отваром лопуха, но без профессиональных средств кожа медленно, но верно покрывалась жиром. Перед поездкой выскочил первый прыщ. Я тихо зверел и мечтал о цивилизации.