– Вот ты где. – Он улыбнулся и прижал ладонь к моей щеке, погладил кожу пальцами. У меня подогнулись колени. – Вернулась.

Я схватила его за руку – вдруг он вздумает ее убрать?

– В каком смысле?

– Я замечаю, когда ты меняешься. Это сложно объяснить и прозвучит странно… Но я знаю, когда ты со мной, а когда где-то далеко. Не физически, – Олли поднес палец к моему виску, – а вот здесь.

Он переместил руку мне на грудь и оставил ее там, высчитывая каждый мой вздох.

– Не оставляй меня на этот раз, договорились? – прошептал он.

– Олли, поцелуй меня.

Что я говорю? Куда делся мой фильтр?

Поцелуй меня.

Олли моргнул, стараясь не поднимать уголки рта.

– Ты не знаешь, о чем просишь.

– Я хочу понять. – Да о чем я вообще говорила? Бесила саму себя. И он меня тоже бесил, раз не подчинялся. – Поцелуй меня, Олли… прошу.

Нет уж, я не умоляю его. Господи, прошу, скажи, что я не умоляю его…

Олли покачал головой.

– Сегодня ты ни с кем целоваться не будешь.

Он отверг меня.

И по какой-то причине это было больно. Мне было больно – куда сильнее, чем должно было.

– Хорошо. Предложение ограничено. Уверена, Айзек не станет возражать… – Я отклонилась от него и обвела комнату взглядом.

Айзек танцевал с Брией. Я сделала шаг в их сторону, но Олли схватил меня за руку и притянул обратно.

– Прекрати сбегать от меня, Мия. – В его глазах сияла боль.

Олли провел языком по губам и снова приложил ладони к моему лицу, прижал лоб к моему лбу. Он боролся сам с собой. Решался.

– Я этого не вынесу.

А потом его рот накрыл мой – отчаянно и очень быстро.

Спина прижалась к холодному бетону. Губы наши словно созданы были друг для друга. Олли провел большим пальцем по моему подбородку, и я раскрыла рот. Наши языки соприкоснулись. В сердце расцвел целый фейерверк чувств. По коже разбежались мурашки. На вкус Олли был как лето и мята. Огонь и лед. Прикосновения его стали мягче, и мы замедлились. Он нежно касался меня языком, руками и губами… и нежность эта могла уничтожить меня. И могла меня воскресить.

Олли медленно отстранился. Зеленые глаза его сияли торжеством.

– Мне крышка, – прошептал он, и взгляд его метнулся на мои губы.

Я закусила дрожащую губу. В голове моей билась похожая мысль.

Мною завладел первобытный инстинкт. Олли поднял меня с пола, и я обернула ноги вокруг его талии. Спина снова ударилась в стену, и меня прошило электричеством. Теплые руки поддерживали меня снизу, и мы оба млели в объятьях друг друга. Мы дышали друг другом. Внутри меня будто зажглась дюжина свечей, и все они мерцали под давлением Олли Мастерса.

Он переплел наши пальцы и поднял руки над моей головой. Мы двигались в такт басам. Тело мое принадлежало ему, и губы тоже, и лишь Олли поддерживал меня, лишь то, что он мне дарил. Он провел языком по моей шеей и остановился за ухом.

– Я был обречен с самого начала, Мия, – прошептал он, а потом прислонился лбом к стене рядом с моей головой, а я сильнее вцепилась в его плечи. – Черт. Зачем ты заставила меня это сделать?

– Прошу тебя, – выдохнула я ему в шею, сама не понимая, о чем прошу. Может, чтобы Олли прекратил меня уже мучить… или же, наоборот, позволить ему больше. Он коснулся моего лица, провел пальцами по припухшим губам и снова поцеловал меня. И я тоже пропала.

Мое пламя горело прямо в центре бури, и я хотела только одного – продолжать чувствовать себя живой как можно дольше. Потому что как только эта химическая реакция прекратится, вернется ничто.

Олли улыбнулся, и я снова увидела его ямочку. Он опустил меня на пол и взял за руки – а затем оттащил меня от стены.

– Теперь мы будем танцевать, – заявил он сквозь басы новой песни.

Я схватилась за ткань футболки на его талии, он приложил руки к моему лицу, и мы затанцевали по комнате. И в тот момент мне казалось, что мы были там одни. Я видела лишь его зеленые глаза, чувствовала на языке лед и пламя. Пропускала пальцы сквозь его волосы, а он держал мое ничего не весящее тело. Я хотела Олли. И видела только его.

Ритм музыки захватил меня. От вечной улыбки заныли щеки. Комната вокруг нас поплыла, но Олли я видела так четко, как никогда прежде. Я обняла его, и его мятное дыхание коснулось моей шеи. Он стал моим единственным стремлением. Олли меня пьянил, меня пошатывало – хотя, может, во всем было виновато вещество. В любом случае, чувствовала я себя потрясающе.

Мы сплелись так тесно, словно существовали в отдельной реальности, в другом временном отрезке. Время замерло и в то же время понеслось с небывалой скоростью. И я не могла себя понять, но в то же время чувствовала каждую секунду. Я не могла остановиться, но и не могла идти вперед. Я совсем не понимала, что происходит.

– Олли… – Ноги больше не смогли меня удерживать. Они подкосились, и Олли аккуратно опустил меня на матрас – и навис надо мной. Теплые руки провели по моему животу, схватились за бедра, и я сдалась. Язык его провел по моему подбородку и снова оказался у меня во рту. Пальцы мои подползли к его поясу, но он отстранился.

– Не здесь, – выдохнул Олли между поцелуями и покачал головой. – Не сейчас. Не так.

Прошли часы, и музыка изменилась вместе с атмосферой. Я сидела на коленях у Олли, положив голову на его плечо. Я чувствовала себя слабой и расслабленной, вдыхала запах Олли и кокоса. А еще от него пахло океаном и морским бризом – свежим воздухом и свободой.

– Что за черт, Мия? – спросила меня Брия, когда все мы расселись в кружок.

– Она теперь Дрянь, а не Мия, – зашипел Джейк и тут же захихикал.

Я не собиралась ей отвечать – продолжила водить пальцами по татушкам Олли. Тот уткнулся в мою шею.

– У меня мурашки, – прошептал он и поцеловал меня. Его нос мазнул по моему уху.

Чувства внутри меня становились все ярче и ярче с каждой секундой. И все из-за его близости. Я понимала, кто я, но еще я понимала, какой делал меня Олли. И я жаждала этого. Мне было это нужно. Моя пустая душа хотела чего-то, и он заполнил эту пустоту – без остатка.

– Я не хочу, чтобы все это заканчивалось, – прошептала я, зная, что неизбежность маячит где-то впереди.

Олли провел рукой по моим волосам, придвинулся поближе, чтобы выслушать меня, и я продолжила бормотать.

– Все это закончится, когда я проснусь. А я этого не хочу. Прежде я никогда этого не хотела. – Я не в силах была заткнуться, что уж там до фильтра!

Эта дурацкая таблетка заставила меня говорить о том, о чем я никогда бы не заговорила. Мысли лились прямиком из подсознания в воздух.

Олли коснулся губами моего уха.

– Я здесь. И не собираюсь исчезать. – Его дыхание защекотало мне кожу.

Его тон добрался до моего сердца, а его слова – прямиком до моей души. Олли снова осыпал мою шею поцелуями. Его пальцы провели по моему затылку. Я закрыла глаза, стараясь запомнить каждое ощущение. Мне нельзя было об этом забывать.

Брия поднялась на ноги на другом конце комнаты и замахала руками.

– Эй?

– Ну что тебе, полиция нравов? – протянул Джейк и снова засмеялся.

Айзек тоже захихикал, но Брие было не до смеха.

– Сядь уже или возвращайся к себе, – проговорил Айзек, отсмеявшись.

– Никто тебя здесь не держит, – добавил Олли.

Я подняла свою тяжеленную голову с его плеча, и он понизил тон.

– Уже почти четыре. Давно пора расходиться.

– Чтобы что? Ты наконец кончил? – рассмеялся Айзек.

– Ну ты и извращенец, – покачал головой Олли.

Я попыталась подняться с его колен, и он взял меня за руку.

– Еще разок, – попросил он, глядя на меня так, словно видел перед собой мечту.

Он притянул меня к себе – его губы жаждали снова прикоснуться к моим.

Меня разбудило солнце. Я заморгала.

Часы у двери показали, что я пропустила завтрак. Ну и пусть. Я никак не могла собрать мысли в кучу… в голове стоял туман. Я попыталась поднять руку и не смогла этого сделать. Веки тоже были тяжелыми, и я снова уснула.

В дверь мою стучались, но у меня не было сил подняться и ответить. Я то выплывала из океана бессознательного, то снова опускалась на дно.

Когда я проснулась снова, меня окружала темнота, и я не поняла, сколько сейчас времени. Да и что за день сегодня тоже. Я попыталась поднять голову, чтобы выглянуть в окно. Снаружи было темно, и по полу в комнате разлилась дорожка из лунного света. В ней лежала записка – должно быть, кто-то подложил ее под дверь. Я перекинула ноги через край кровати и подняла ее.

«Просто хочу удостовериться, что ты там живая».

И подпись – «О».

Олли.

И я вспомнила. Дыхание мое участилось, в груди разлилась боль, и я потянулась к дверной ручке, но она была заперта. Бежать некуда. Горло ободрал крик. Я ударила в дверь и продолжала бить по ней и кричать до тех пор, пока хватало воздуха. Некому было меня остановить.

Дверь вдруг запищала и открылась, и Стэнли вытащил меня из комнаты и пронес по коридору. Я вцепилась в его руку, пытаясь разжать пальцы, но хватка его стала лишь сильнее. Я замотала головой и закричала: «Отпусти!» Но Стэнли не слушал меня, так и тащил дальше по коридору.

– Что ты со мной сделал? – заорала я, стараясь зацепиться за угол.

Мужчина молчал, и это лишь распаляло мой гнев. Я ударила его в плечо.

– Что случилось? – спросила медсестра, когда он втащил меня в медпункт.

Здесь было слишком ярко, и я ничего не видела. Я закрыла глаза рукой и снова закричала – а потом почувствовала укол. И меня снова забрала темнота.

– У нее эмоциональная отдача… это временно…

Я открыла глаза и увидела доктора Конуэй и директора Линча – они сидели у больничной кровати и разговаривали. Здесь было слишком ярко. Чересчур ярко.

Мне хотелось прикрыть чем-нибудь глаза, но руки мои оказались связаны.

– Что случилось? – Я попыталась приподнять голову. Глаза никак не могли привыкнуть к свету.

– Тише, милая. Просто приляг, – проговорила медсестра, а потом проверила мои показатели.

Доктор Конуэй поставила рядом со мной стул и вгляделась мне в глаза.

– Отвечайте мне! – потребовала я.

– Полагаю, у тебя случился нервный срыв. Но я не знаю, что его вызвало. Никто не видел тебя за завтраком. Да и вообще в столовой всю пятницу. Ты весь день пролежала в своей комнате. Что последнее ты помнишь?

Олли. Я помнила его зеленые глаза и мягкие губы. Помнила мяту и кокос, и…

Во всем виноваты вещества.

– Не знаю, – соврала я.

– Что-то ведь должно было это вызвать. Что-то распахнуло дверь, и твое тело не выдержало.

Медсестра померила мою температуру, и я зажмурилась, пытаясь переварить услышанное от доктора Конуэй.

– Как-то это слишком для простого нервного срыва.

– Все будет хорошо, это обычная процедура. – Доктор Конуэй повернулась к медсестре.

– У нее небольшая температура. Реакция тела. Пусть полежит здесь еще денек, – услышала я, прежде чем снова провалиться в сон.

Семь

В ней горит огонь, в ее глазах – золотые искры.

Она сжигает меня до костей – так, что даже дыхание причиняет боль.

Оливер Мастерс

Время в медпункте пролетело быстро: я то просыпалась, то ныряла обратно в беспамятство. Наступил вторник, а я ведь должна была провести здесь всего один день. Лихорадка не отпускала меня несколько дней, хотя медсестра обещала, что все пройдет раньше. Никто не мог понять, что со мной происходит. Рассказывать о таблетках я не собиралась. Не буду никого выдавать.

Из-за белой занавески показался Джейк.

– Привет, Мия! – произнес он, сочувствующе улыбнувшись.

Он притащил с собой кучу книжек и еды. Опустил на меня взгляд, и в его голубых глазах заплескалась жалость.