– Отсоси-ка.

Но предложение мое не стали рассматривать: Джейк чуть склонился вперед, уперевшись руками о колени, и засмеялся еще громче. Алисия легонько постучала его по спине.

– Понимаю, ты вся такая крутая и ненавидишь весь мир. – Сарказм в ее тоне от меня не укрылся. – Но если тебе захочется повеселиться, найди нас в столовой.

Алисия и Джейк развернулись и пошли по коридору, издеваясь над моим акцентом.

– «Отсоси-ка»! – протянул один из них и пихнул второго в плечо.

Их смех раскатистыми волнами летал по всему крылу. Я захлопнула дверь сильнее, чем следовало, и снова завалилась на кровать: закрыла лицо кепкой, в надежде забыть их дурацкие британские акценты, которые не прекращали звучать в моей голове.

Когда я снова открыла глаза, на часах было уже без десяти шесть.

Вот дерьмо.

Я заснула и опоздала на целых двадцать минут. Времени на то, чтобы переодеться, не осталось: я выбежала из двери и пошла по пустому коридору, пытаясь вспомнить слова Стэнли. Как уж там добраться до столовки? Нужно было слушать внимательнее.

А потом я услышала шум разговоров – все ближе и ближе.

Столовую заполняло море белых рубашек и черных штанов. Я смотрела прямо перед собой, пока лавировала между столами, направляясь к очереди за едой. Которой уже, конечно, не было. Разговоры вокруг умолкли: безумие сменилось тишиной. Я слышала недоумевающие вопросы и шепотки по отношению к своей персоне, но взглядом так ни с кем и не встретилась.

К буфету я подошла вместе с престарелой леди в сеточке для волос и забрызганной соусом футболке, вот только она проделала это с другой стороны.

– Прости, но кухня уже закрыта. Может, в следующий раз будешь получше следить за временем. – Я открыла было рот, чтобы возразить, но она перебила меня: – Оу, и на твоем месте я бы вернулась в комнату и переоделась.

А потом она захлопнула дверь прямо перед моим лицом.

– Вы издеваетесь? – вскричала я, понадеявшись, что меня услышат по ту сторону двери.

В столовой воцарилась тишина: когда я обернулась, на меня уставились сотни глаз.

– Ну что? – Я вскинула в воздух руки.

Тишина.

Я выпучила глаза, ожидая хоть какой-то реакции, но ни у кого ее, похоже, не нашлось.

Все возобновили прерванные разговоры, а я оказалась за пустым столом у окна, выходящего на ворота. Смотреть было не на что: серый день сменялся серой ночью. По лужайке проехал гольф-кар, в котором сидел мужчина в сплошном костюме и собирал мусор. По другую сторону от меня шумели студенты – мои новые друзья. Они сидели за круглыми столами, безо всякого порядка расставленными по залу. Студенты собрались группками и обменилась смешками, улыбками и фырканьем. Старшая школа. В очередной раз.

Я заметила, как Алисия и Джейк бросают на меня взгляды, постоянно перешептываясь. За их столом сидело четыре человека, и они явно не скрывали, о чем именно беседуют. Во главе стола расположился парень, закинувший свои длиннющие ноги на спинку стула, рядом с ним тощая бледная девица с короткими черными волосами положила голову на стол.

Парень был высоким, нетрудно было догадаться хотя бы по тому, как он положил локти на согнутые ноги. Белая футболка была ему велика, по рукам разбегались чернильные линии татушек. Сложно было заметить, как глубоко он дышит, но я заметила. Я подняла взгляд, и глаза наши встретились. На голове у него висела серая шапка, из-под которой выглядывали темные пряди. Он сдвинул брови и слегка мне кивнул. Я не ответила ему тем же, и он поднял голову, облокотившись подбородком на руки. Я заметила, что пальцы его усеивали кольца, а в уголке рта затаилась ямочка.

Я отвела от него взгляд, и тут же между нами пролетела маленькая картонка молока. Она врезалась прямиком в лоб мальчишке, который сидел за соседним от меня столом. Белая жидкость брызнула во все стороны и облила его с ног до головы. Зал взорвался смехом, а мальчишка вскочил со своего места и метнулся к огромному окну. Он исторг из себя разъяренный крик, и я отодвинула стул и поднялась.

Парень с татуировками тоже вскочил с места и побежал следом за облитым пацаном.

– Да что с тобой, Лиам? Жить надоело?

Голос у него был громкий, но спокойный, хотя говорил он со стаей лающих гиен.

Он склонился перед орущим пацаном.

– Дыши, Зик. – Он взял его за плечи, и тот поднял на него взгляд – лицо его за секунду из красного сделалось фиолетовым. – Глубокий вдох, ну же.

Парень с татуировками сделал глубокий вдох, досчитал до трех с помощью пальцев, а затем выдохнул. Пацан смотрел на него с тем же восхищением, которое наверняка плескалось и в моих глазах.

Крики его, наконец, прекратились, и он снова смог дышать. Парень с татуировками кинул на меня взгляд, и я тут же отвернулась.

– Давай-ка выйдем отсюда, да? – Он помог пацану – Зику – подняться, и тот привалился к его боку, а потом они вышли из столовой.

– Америка, ты подумала над нашим предложением? – спросил Джейк, когда рядом с моим столом сгрудились его друзья.

Я выдохнула и опустилась за стол, провожая взглядом скрывающихся за углом парня с татушками и Зика, а потом ответила:

– Я ведь говорила. Мне не интересно.

– Если передумаешь, начало в полночь! – сказала Алисия.

Да эти ребята не разглядят намек, даже если он ударит их по лицу.

Девочка с короткими волосами шлепнула Алисию по затылку.

– Алисия, не надо об этом трепаться всем подряд! Нужно сначала с нами со всеми посоветоваться. С Олли говорила?

– Да она нормальная, поверь мне, – продолжила Алисия. – Если повернуться к твоему окну – четвертый блок слева.

– И как же мне туда попасть?

Идти у меня желания не было, но если существовал способ выбраться из комнаты без ключа, то я должна была о нем узнать. Алисия аккуратно указала на вентиляцию, а потом все трое развернулись и ушли.

Три

Выдавая правду, обнажая ложь, – и вот, меня пожирают паника и умиротворение.

Оливер Мастерс

Я всю ночь проворочалась на тонком и удивительно жестком матрасе. После смены часовых поясов и с учетом того, что я спала и в самолете, да еще и днем, попытаться заснуть ночью было бесполезной затеей.

Я умудрилась пересчитать каждую трещинку в бетоне, каждый болтик на стальной двери. Если сосредоточиться как следует, то мне удастся разглядеть созвездия в залитых лунным светом переливах мраморных полов. В шесть утра раздался громкий щелк – это открылась дверь. Точно по расписанию.

Я первой добралась до общей душевой – с зубной щеткой, в новой долорской рубашке и противных до ужаса узких черных джинсах. Шампунь мне взять с собой не разрешили. Кондиционер и дезодорант – тоже. И, конечно, бритву. Отец сказал, что мне все выдадут здесь.

Бетонные стены были выкрашены в белый, справа рядами выстроились шесть раковин: над каждой из них – длинное зеркало. Напротив раковин стояли душевые кабины: кафель по задней стенке, каждая отделена от другой кедровыми деревянными планками и белой занавеской. Чистые полотенца лежали на полках по обе стороны от рядов раковин, а всякие принадлежности для мытья валялись в корзинах между ними – один бренд и для мужчин, и для женщин. К счастью, от запаха кокоса меня не тошнило.

Я выбрала самый дальний душ, включила его и начала ждать, когда вода нагреется. Я была полностью одета, но без макияжа и привычной одежды чувствовала себя почти голой. В мои цели не входило производить на людей впечатление, и в косметике я не нуждалась, но все равно красилась, потому что это не нравилось Диане. Я рисовала самые толстые стрелки, выбирала самый яркий цвет помады и черный лак для ногтей лишь для того, чтобы сводить ее с ума.

Я уставилась на свое отражение: со своими еле заметными веснушками, рассыпанными под глазами и по носу, оно выглядело лет на пять младше, чем обычно. Но глаза не лгали. Одного взгляда достаточно, чтобы понять: под этими скучными карими радужками полно тайн, боли и отчаяния. Широкие брови обычно отвлекали от истории, которую рассказывали людям мои глаза. Никто не смотрел на меня достаточно долго или достаточно внимательно.

Возьмите, например, моего отца.

В ванной кто-то появился, и я переступила с ноги на ногу. Ко мне подошел тот самый парень с татушками – одежда через плечо, пальцы протирают сонные глаза. Серые пижамные штаны висели низко на бедрах, все остальное закрывала черная футболка. Копна темных волос с одной стороны была примята.

Он отнял руки от лица и заметил меня. Остановился. Уставился, а потом чуть неловко, заспанно улыбнулся и произнес:

– Привет.

Я улыбнулась в ответ, но потому лишь, что улыбка его была заразительной. Только поэтому.

– Привет.

Он не двигался.

А потом я осознала, как долго мы уже так стоим, и повернулась к зеркалу, чтобы включить воду и почистить зубы. Он подошел поближе – я увидела его в отражении позади себя – и склонился надо мной, чтобы достать с полки полотенце. Аккуратно, стараясь меня не задеть, но все равно чуть медленнее, чем стоило.

Он включил воду в душевой рядом с моей и повесил на крючок одежду и полотенце. Потом повернулся и подошел к раковине, тоже рядом со мной.

Наши глаза встретились в зеркале.

– Мия, так ведь?

Я подметила, какие зеленые у него глаза. Зеленые и безумно красивые. Такая редкость. Цвет очень узнаваемый, но в то же время неописуемый. Цвет отражения пальмовых деревьев на берегу моря, когда солнце находится в зените. Цвет полудня. Не глубинный синий оттенок океана подальше от линии деревьев, и не белый, где собиралась на песке пена, но то, что было ровно посередине. Идеальное сплетение трех божьих созданий: солнца, деревьев и воды.

От цвета его глаз захватывало дух. Даже в отражении.

– Так.

Он повернулся ко мне всем телом и чуть оперся на раковину: вот так его глаза были еще более прекрасными.

– А я Олли.

Его глаза и его манеры застали меня врасплох. Я вгляделась в его лицо, потом посмотрела на протянутую руку и пожала ее. Я давно уже никому не пожимала рук. Я вообще правильно это сделала?

Олли ухмыльнулся.

Он положил зубную щетку и бритву на раковину, а потом нахмурился, пытаясь привести свои буйные волосы в порядок. Пряди не прикрывали ушей, но были достаточно длинными для того, чтобы падать на глаза – если не укладывать их, конечно.

– Отличное первое впечатление, да?

Он лениво рассмеялся, но все мое внимание сосредоточилось на лезвии. Я смотрела на него, будто на миллион долларов.

– Как мне достать такую?

Олли опустил взгляд, а потом снова посмотрел на меня, и между его бровей появилась небольшая складка.

– У тебя нет бритвы?

Я покачала головой, и он протянул мне свою – так, словно мы тут запрещенкой барыжили.

– Можешь взять эту. Она новая. Еще не использованная.

– Спасибо.

Мы обменялись улыбками, и он кивнул мне, а потом развернулся и исчез за шторкой.

Вода вскоре нагрелась, я разделась за занавеской, а потом встала под душ. Не горячий, но вполне приятный. Я выдавила на ладонь немного шампуня и намылила голову. Торопиться было некуда. Я надеялась, что Олли закончит до того, как вода в моем душе превратится в лед. Мне плохо удавались разговоры ни о чем: выходило неловко и бессмысленно, и я старалась избегать их, как чумы.

Его душ замолчал, а потом я услышала, как он отодвигает шторку.

– Я бы советовал поторопиться, если хочешь избежать толпы, – прокричал он сквозь шум воды. Голос его был утробным, говорил он медленно, словно с величайшей осторожностью подбирал каждое слово.

Я выглянула в небольшую щель между шторками как раз вовремя, чтобы увидеть в зеркале его татуированный живот, который тут же исчез под футболкой.

– Просто предупреждаю, – добавил он.