Этой ночью я сгораю (страница 16)
Я вскочила на ноги, отвернулась от завесы и побежала еще дальше в Смерть, следуя за линией жизни Эллы.
Если бы мое сердце по-прежнему билось, оно бы заколотилось сейчас. Если бы мне нужно было дышать, легким не хватало бы воздуха. Но Смерть заключается во многом, и иногда она проявляет доброту. Она бывает милосердной. В этом месте я могла бежать без остановки, даже не напрягая мышцы. Черные юбки запылились и слились с песком, а рыжие волосы потускнели в ответ на мои мольбы стать невидимой.
Я взобралась на дюну. У ее подножия в пустыне возвышались черные стены. Я скатилась вниз. Чем ближе я подходила, тем выше они становились. Камни усеивали песок, и мне приходилось их обходить.
Я бежала, а дюны колыхались. Они поднимались и опускались, скрывая меня на бегу.
Смерть бывает обманчивой.
Земля накренилась, и я упала вперед. Зыбучие пески тут же поглотили мои руки по запястья. Они засасывали их и затягивали еще глубже, но мне удалось высвободиться.
Из песка просачивался туман. Он схватил мою лодыжку чем-то вроде пальцев. Содрогнувшись, я вырвалась из него и вскочила на ноги.
Иногда Смерть бывает голодна.
Из пустыни поднимались темные фигуры наподобие человеческих, только кривые и угловатые. Песок прилипал к конечностям туманных призраков, вырывающихся из дюн. Я думала пробраться за стены, обойти их по периметру и найти вход. Но передо мной выросли огромные ворота с подъемной решеткой, вбитые глубоко в песок. Постучаться в главные ворота было моей последней надеждой. Тем самым я отдавалась на милость тому, кто (или что) был за стенами.
Я потрясла решетку ворот.
Иногда у Смерти есть план.
Ворота подняли, когда меня настигли призраки тумана. Костлявые пальцы схватили меня за платье. Мне следовало создать себе оружие, надо было раньше об этом подумать. Ткань порвалась, и я нырнула под ворота. Они с грохотом опустились. Я была спасена, но оказалась в ловушке.
Мне хотелось оглянуться через плечо на призраков тумана. Раньше я не видела ни одного, не считая цветных картинок в энциклопедии.
Не оглядывайся назад.
От страха я не могла встать с четверенек. Послышались приближающиеся шаги. Перед моими руками остановились черные отполированные сапоги для верховой езды. Я попыталась подняться, чтобы встретить свою судьбу, но в затылок ударила боль, а в глазах почернело.
Меня разбудил солнечный свет, проникающий в широко открытое окно. От яркого света жгло в глазах. Когда я попыталась сесть, вокруг все закачалось и поплыло. Я была в гостиной. Яблочно-зеленые кресла стояли возле незажженного очага. По обоям вилась цветущая сирень, а на низком столике стояла ваза с алыми розами. Должно быть, мне это снилось. Свет и краски нахлынули на меня со всех сторон, и я зажмурилась.
Но когда я открыла глаза, комната никуда не исчезла. Пыльца шептала на ветру, который плясал на серебристом тюле, расшитом розами.
Это не сон. Сны так приятно не пахнут. И во сне не бывает больно, а у меня болит голова.
Я сделала медленный вдох и снова попыталась сесть, но череп пронзила такая боль, что у меня вырвался всхлип. Мои попытки встать прервал тихий мужской голос, в котором сквозило легкое любопытство:
– На твоем месте я бы еще немного полежал. Ты сильно пострадала.
– Ты меня ударил!
В голове пульсировало в такт сердцу. Мысли спутались, я была сбита с толку: я же в Смерти, у меня не должно биться сердце…
Я почувствовала на груди прохладу кристалла и прикоснулась к нему. Линия жизни не повредилась.
– Бить женщин не в моих правилах.
Обладатель голоса приблизился ко мне, до ужаса тихо проскользнув по бархатному ковру в тех самых сапогах. На фоне окна вырисовался силуэт широкоплечего мужчины.
– Ударом по затылку твой череп обязан туманному призраку и довольно большому камню.
Легким движением мужчина уселся на низкую кушетку, закинув на спинку руку, в которой лениво крутил стакан. Мужчина был ненамного старше меня и безупречно одет. Черная рубашка свободно заправлена в темные брюки; закатанные рукава обнажали мускулистые предплечья. Серебряные спирали обвивали его запястья, как браслеты.
Это самый идеальный из мужчин, которых я когда-либо видела. Если бы меня попросили изобразить мужскую красоту, я бы нарисовала его.
Как он здесь очутился? Ведь в Смерти никто не жил. И тем более ни у кого здесь нет гостиной с занавесками, вышитыми розами! В Смерти был способен жить только легендарный Чародей, создавший ее. А я в него не верю… или уже верю?
Но это невозможно! Терновые ведьмы не могли годами патрулировать Смерть и не заметить в пустыне даже ряби, указывающей на то, что здесь обитает кто-то настолько могущественный. Однако его особняк раньше тоже никто не замечал.
Мы встретились взглядами. У него были темные глаза, в них таилась угроза. На его губах медленно расползлась улыбка.
Тут до меня дошло, что я на него засмотрелась, и у меня покраснели щеки.
– Спасибо. За то, что впустил меня.
– Было бы невежливо поступить иначе. Тебя преследовало не меньше семи туманных призраков.
Он скользнул взглядом по моим губам и шее, немного задержался на кристалле и снова посмотрел мне в глаза. Что-то в нем было не так, чего-то не хватало, но я не могла понять, чего именно.
– Скажи мне, что тебя подвигло привести нежить, вопившую у меня за дверями?
Я села, не обращая внимания на то, что голова у меня раскалывалась, а комната вращалась перед глазами.
– Я ищу свою сестру.
– О! Должно быть, это Изабелла?
Он сделал глоток из стакана, не сводя с меня глаз. «Он опасен!» – раздался крик в уголке моего сознания, который отвечал за выживание.
– Изабелла совершила досадную ошибку. Но поскольку сейчас я в добром расположении духа, то позволю тебе увидеться с ней.
Я покачала головой.
– Элла не допускает ошибок.
Его улыбка стала напряженной.
– Изабелла оглянулась, и ты наверняка знаешь, что это означает. Не так ли?
Второе первоначальное правило Смерти было нарушено. Если душа оглянется назад, то обернется туманным призраком, а если это сделает терновая ведьма, Смерть овладеет ею полностью и навсегда. Тогда станет невозможно ни пересечь Предел, ни вернуться за завесу.
– Отпусти ее.
Он издал сухой горький смешок.
– И это все, на что ты способна? Ты нашла сестру в плену, в особняке, которого быть не должно, из всех возможных мест в Смерти, и первым делом просишь отпустить ее? Ох, Пенелопа… Изабелла о тебе рассказывала. Когда ты появилась у меня на пороге, я думал хоть немного развлечься, но это… это так скучно. Я думал, ваш Верховный Смотритель пришлет кого-нибудь позанятнее. Девушку с искрой, а не какую-то заурядную пустышку.
– Я не пустышка!
– И все же я не собираюсь тратить на тебя свое время. Убирайся.
Я склонила подбородок. Упрямство пересилило страх.
– Ты сказал, что я могу повидаться с Эллой.
– Я передумал.
– Нет.
– Нет?
Он встал и двинулся ко мне. Я тоже заставила себя встать. Мы встретились на середине пути. Он возвышался надо мной, мрачный и грозный, с точеными мускулами и пронзительным взглядом, под которым я старалась не съежиться. Не для того я рисковала навлечь на себя гнев Терновой королевы, чтобы меня так просто выгнали. И не затем я дважды в одиночку сожгла себя заживо, чтобы замяться у него на глазах. Я выпрямилась как струна и ждала.
Глубина его глаз ужасала. Они были нечеловеческими: черными, как у Алисы, но дикими, как море после шторма. У меня сжался желудок. Если он и был Чародеем – тем самым, который считался создателем Смерти и был в нее изгнан, – он мог превратить меня в прах, привидение или нечто похуже.
С раздраженным вздохом он схватил меня за руку и развернул к двери. Сопротивляться бесполезно. Возможно, даже опасно. Но я все равно боролась и извивалась, чтобы попасть ему локтем в ребра.
– Без нее я не уйду.
– Тогда можешь остаться с ней здесь.
Он держал меня так, чтобы я до него не дотянулась. Крепко сжав мою руку, он вывел меня в просторный коридор с белыми завитушками лепнины, которая украшала потолок. Сверкающие канделябры рассеивали радужные блики солнечного света на бледно-желтых стенах.
Я дергала рукой, пытаясь вырваться на свободу, но уперлась спиной в стену. Он поставил руки по обе стороны от моей головы. Поймав меня таким образом, он меня успокаивал.
– Что ж, в тебе действительно есть огонь.
Голос у него был убийственно нежным. От него пахло дождем, темным шоколадом и горьким миндалем в коричневом сахаре.
– Когда твоя сестра появилась у меня на пороге, я думал, это она. Но, как оказалось, ваш Смотритель прислал мне еще и тебя.
Его острый взгляд хитро заблестел. Я вжалась в стену: он был таким большим, а я такой маленькой. Его присутствие подавляло и опьяняло: мне одновременно хотелось оттолкнуть его и прижаться к нему. Но вместо этого я посмотрела прямо ему в глаза.
За кого он меня принимал? С чего он взял, что я подчинялась Смотрителю? И почему он до сих пор не избавился от меня?
– Прекрасно, Пенелопа. Ты меня заинтересовала. Но я соблюдаю законы Смерти, а твоя сестра их нарушила. Взыскание за это – одна жизнь. Одна из вас может уйти. Я позволю тебе решить, кого из вас отпустить.
Я и думать не стала. Линия жизни Эллы не продержалась бы до конца ночи – моя же была прочной. У меня есть время – у Эллы уже нет. Я сама добралась до Смерти и я смогу вернуться.