Хельга Мидлтон: Глубокие тайны Клиф-Хауса

* * *

© Миддлетон О., 2025

© ООО «Издательство „АСТ“», 2025

Пролог

Изумрудное поле гольф-клуба напоминало ковер, который бросили на землю, но забыли расправить складки и бугры. Кое-где просматривались желтые пятна песчаных ловушек – «бункеров», как будто моль проела плеши.

Крис никогда не любил гольф. Что за интерес ходить от одной дырки в земле к другой, волоча за собой тяжелую сумку с клюшками и с умным видом долго прицеливаться к шару. Главное, не понять – то ли игрок занят долгими математическими расчетами силы удара, то ли пересчетом только что полученных биржевых котировок. А уж разнообразие клюшек и умение использовать ту или иную в зависимости от ситуации на поле – это вообще было выше интеллектуальных способностей Криса. Старый вояка предпочитал компьютерные войны и с сожалением думал о том, что возраст неумолимо уводил его все дальше и дальше от реальных полей сражений. А жаль. Солдат – всегда солдат.

Он вальяжно развалился в низком мягком кресле гостиной гольф-клуба с пинтой пива и газетой, по-старомодному подшитой к деревянной рейке.

Клуб был дорогой и, по мнению Криса, снобистский. В нем, видите ли, не приветствовались планшеты и гаджеты, а разговаривать по телефону внутри здания и вовсе запрещалось.

Сквозь высокие, почти до потолка, окна гостиной просматривался зеленый пейзаж с цветными точками фигурок игроков. Время от времени Крис поднимал глаза от газеты и наблюдал за их передвижением. В какой-то момент он зачитался, и, когда поднял взгляд, на поле уже никого не было. Через минуту послышался шелест колес электрокара, притормаживающего у крыльца, а вслед за ним громкий цокот шипов по полу фойе и рокот колесиков сумок с клюшками.

Веселый голос Дэвида обещал кому-то надрать задницу и обязательно отыграться в следующий раз.

– Давно ждешь? – Вопрос прозвучал скорее приветствием, чем выражением реального интереса. Дэвид стоял над старым другом, уперев руки в боки, и делал вращательные движения туловищем, как будто вертел невидимый хула-хуп. – Черт! Кажется, спину потянул. Старею. Теряю гибкость.

– Не все мальчиком бегать, – хмыкнул Крис.

– Ладно. Не умничай. Мне и Эммы хватает мозги вправлять. Ты что думаешь, я сюда сбегаю играть в этот чертов гольф? Нет, дружище, я здесь, чтобы отдохнуть от домашней тирании.

– У меня, слава богу, таких проблем нет.

– Повезло.

Крис уже отложил газету и, крякнув, выбирался из крепких объятий кресла.

– Пойду повторю. – Он приподнял над столиком пустой стакан и сделал шаг в сторону барной стойки. – Тебе пива или что-нибудь покрепче?

– Крис, дружище, сколько лет ты меня знаешь? Я до шести крепкое не употребляю.

– Знаю, знаю. Просто люблю слышать эту фразу. «Не употребляю» у тебя звучит как-то особенно. С двойным смыслом, что ли.

К тому времени, когда Крис вернулся с двумя высокими стаканами светлого, почти прозрачного пива, Дэвид уже переобулся. Красивые черно-белые туфли для гольфа валялись шипами кверху рядом с креслом. Их владелец аккуратно расправил красные с желтыми ромбами носки, прежде чем вставить ноги в обычные кроссовки. Увидев Криса, он продолжил завязывать шнурки и, не поднимая головы, кивнул в сторону низкого столика, стоявшего рядом с его креслом. Покончив с обувью, протянул руку к запотевшему стакану.

– Легкое? – спросил он.

– Да, – кивнул Крис. – Как ты это пьешь? В нем же ни вкуса, ни градуса. Пустая трата денег.

– Зато на почки хорошо действует, промывает. Короче, рассказывай, что за срочность у нашей встречи, что ты аж сюда прискакал. – Дэвид отхлебнул из своего стакана, блаженно прикрыл глаза и даже причмокнул от удовольствия.

– Я думаю, Дэн Стокер нашелся. Вернее, его скелет.

– Иди ты! И где?

– В винном погребе, – как бы между прочим сообщил Крис.

– В каком погребе?

– В том, что под домом Генри Колда.

– Не может быть! – Присвистнул Дэвид. – Все-таки чертяка полез туда.

Часть первая

Глава 1
Эйлин

Весна не спешила приходить в Англию. Даже здесь – на ее южной оконечности, на побережье Ла-Манша, где климат считается наиболее мягким и теплым, – большинство деревьев стояли еще голыми.

– Какая же все-таки несправедливость. И так лето в наших краях короткое и теплом не балует, так еще и эта весна долгая, холодная. Как противный гость, никак не уйдет. – Оливия оттянула большой пушистый шарф, намотанный почти до носа, и отхлебнула из бумажного стаканчика.

От холода ее скулы налились румянцем, а кончик носа, наоборот, побелел. Настолько, насколько может побелеть кофейно-оливкового цвета кожа мулатки.

– Какая же гадость этот холодный кофе, – возмутилась она.

– Надо было пить, пока он был горячим, а не трещать, как ты обычно это делаешь – без умолку, – отозвалась Эйлин.

Девушки шли вдоль пустынного берега. Неприветливое серое небо сливалось на горизонте с таким же свинцово-серым морем, образуя единое полотно. Вся разница была в том, что небо гремело криками чаек, а море тихо катало пузырьки желтой пены вдоль кромки пляжа.

– Если тебе мои новости надоели, выкладывай свои, – буркнула Оливия.

– Если честно, то особых новостей нету. Я немного разочарована в том, что происходит. Эйлин обхватила обеими руками стаканчик с остывшим кофе, как будто старалась его согреть. – Я все понимаю – не девочка, но обидно. Зачем было брать меня в самую престижную фирму и давать мне самые бросовые дела?

– А ты думала, у тебя всегда будут, как в прошлый раз – погони, нападения с ножом? Что тебе будут каждый день колоть в шею барбитураты?^[1] – усмехнулась Оливия.

– Нет, конечно. Но я уже три года не занимаюсь ничем, кроме защиты мелких магазинных воришек и бракоразводными делами. Замечательное продолжение «блестяще» начавшейся карьеры адвоката!

– Во-первых, не надо забывать, что полтора года мы все просидели в пандемии, как в тюрьме, так что магазинных воришек не было и…

– Зато число разводов удвоилось, – перебила ее Эйлин. – Так ты считаешь это замечательным продолжением «блестяще» начавшейся карьеры адвоката!

Они поравнялись с мусорным бачком. Эйлин в сердцах плеснула в море остатки холодного кофе и метнула стаканчик в бачок. Тут же на его край села голодная чайка. Всем своим видом она изобразила разочарование – ничего съестного.

– Да, – Эйлин обратилась к птице, – хорошо тебя понимаю. У меня тоже ничего, что бы дало пищу… – Она помолчала и добавила: – Для ума.

Девушки в молчании дошли до городского причала, где в ожидании летнего сезона тихо качались на волнах небольшие катера и яхты.

– Что мы все про дела да про дела. Как на личном фронте? – Не в характере Оливии долго молчать.

– Нормально.

– Как Стив?

– Тоже вроде нормально. Обожает свои компьютеры и цветы. Ты не поверишь, он по-прежнему каждую субботу дарит мне свежий букет цветов.

– В этом что-то есть… Что-то сентиментальное…

– …или привычка. – Эйлин с сожалением покачала головой. Оливия хотела еще что-то сказать, но не успела. В кармане куртки Эйлин раздался негромкий перезвон колокольчиков.

– Привет, братишка! Как движется ремонт? Что с голосом? Что-то с отцом?.. Что-о-о-о?.. Скелет? Где?.. Поняла. Ничего не трогай, никого близко не подпускай. Я уже бегу.

Подруги повернулись друг к другу. У одной в глазах стоял вопрос, у другой – ужас.

– Что? – одними губами спросила Оливия.

Эйлин как будто ее и не слышала.

– Ты же знаешь, что перед отъездом в Испанию отец затеял перестройку дома, – проговорила она.

– Откуда мне знать? Зачем вам перестройка дома?

– Затем, что из семьи в нем остаются жить только Мартин и Нэнси, – принялась объяснять Эйлин. – Куда им столько?! Половину дома решили перестроить в три квартиры и сдавать. Короче, одно крыло дома пошло под реновацию, и там, в камине комнаты, которая сто лет стояла пустая и ею никто не пользовался – она была гостевой спальней, а гости у нас редкая редкость… Строители стали ломать стену, а из каминной трубы выпал скелет… Младенца. Это то, что я поняла из рассказа Мартина.

Глава 2
Клиф-Хаус

Белая лента с повторяющейся голубой надписью… СRIME SCENE DO NOT CROSS… протянулась поперек въезда на парковку перед домом.

Эйлин, слегка пригнувшись и приподняв ленту над собой, прошла под заграждением, протиснулась между машиной брата и большим, как кузов самосвала, железным контейнером, наполовину наполненным строительным мусором. Она поднялась по ступеням крыльца. Полицейский, охранявший входную дверь, преградил было дорогу, но, увидав удостоверение Эйлин и узнав, что вообще-то он охраняет ее собственный дом, сделал шаг в сторону и даже вежливо придержал перед дамой дверь.

В прихожей Эйлин огляделась. Знакомое витражное окно над дверью отсвечивало разноцветными пятнами на кафеле пола. Справа от двери – старинная вешалка и высокое медное ведерко для зонтов рядом с ней. Противоположную входной двери стену закрывала синяя пластиковая занавеска.

Почти год прошел с тех пор, как Эйлин была здесь последний раз. Отец и его жена Дороти, готовясь к отъезду, собрали всю семью. Пригласили и родителей Нэнси, и Стива, и даже его мамашу миссис Паркер. Дороти, как всегда, закатила пир. Было вкусно, но невесело. Миссис Паркер хвалила еду, дом и смелость пожилых людей: в их-то возрасте менять привычки, бросать такую красоту, – она кивала в сторону веранды и сада, простирающегося за ней до самого обрыва к морю, – и все ради новых впечатлений.

– Не только впечатлений. В нашем возрасте самое главное – это здоровье, – как бы извиняясь за легкомыслие, объясняла Дороти. – Для моего мужа, больного диабетом, необходим теплый и сухой климат.

Так, в разговорах о здоровье и о предстоящем переезде, прошел последний вечер в родительском доме. Немного грустно.

С сыном Дороти, Мартином, учитывая то, что он был на шесть лет старше Эйлин, общего было мало, а с его женой, хоть Нэнси и была одноклассницей Эйлин, тоже особой дружбы не водилось.

После отъезда родителей Мартин и его теперь беременная жена разместились в одном крыле дома. Второе, пустующее, оказалось почти полностью заполнено всяким строительным инвентарем.

На минуту Эйлин даже посочувствовала семье – нелегко жить на стройплощадке. Но стройка рано или поздно закончится, и жизнь в старинном, но обновленном и модернизированном доме будет иметь свои радости и приятности. Можно и потерпеть временные неудобства. Так считала Нэнси.

Эйлин почти не помнила времена, когда ее жизнь в этом доме была радостной и приятной, и потому на рассуждения невестки только молча кивала.

Сегодня, правда, Нэнси не выглядела такой оптимистичной. Она забилась в угол дивана и одной рукой поглаживала свой беременный животик, а другой подпирала губу, не переставая ее кусать. Мартин мерил шагами веранду, перекладывал телефон из одной руки в другую, от одного уха к другому, кивал головой. Из-за стеклянной перегородки разговора не было слышно.

– Надо понимать, на другом конце Дороти? Сам отец?

Мартин накрыл экран телефона рукой и прошептал:

– Отец. Как всегда, инструктирует.

– А, ну тогда понятно… Какой уж тут может быть инструктаж. – Эйлин пожала плечами и повернулась к невестке. – Что говорит полиция?

– Ничего. Они там. – Нэнси неопределенно кивнула в сторону стройки. – Ждут, когда собаку привезут. Хотят все обследовать. Ужас какой-то! Эйлин, они и наши комнаты станут проверять? Кошмар. Как подумаю, что кто-то будет дотрагиваться до моих личных вещей – прямо мурашки по телу бегут.