– Это все гормоны. Ты теперь слишком чувствительная стала. Во-первых, полиция работает в перчатках; во-вторых, зачем им рыться в твоих трусиках? Они же не доказательства преступления ищут, а возможные мотивы. Твой-то малыш, – она наклонилась над молодой женщиной и слегка пощекотала ее живот, – под надежной защитой. Сколько еще?

– Три месяца.

– Ну, за это время все выяснится. Пойду чай сделаю.

Эйлин вышла из кухни с тремя дымящимися чашками на подносе. Она плечом слегка подтолкнула дверь из холла в гостиную и привычным жестом повернулась спиной, придерживая ее открытой. В этот момент у нее над головой взметнулась рука и уперлась в тяжелую дверь, не давая ей закрыться. Знакомый голос произнес:

– А вот и чай! Очень кстати.

– О! Инспектор Хикманн собственной персоной! – воскликнула Эйлин. – Джим, ты меня напугал. Какого черта ты тут делаешь?

– Не могу, что ли, друга навестить? – весело сказал он и, не спрашивая разрешения, взял с подноса одну из чашек.

– Вообще-то это был мой чай, ну да ладно. Что там? – Она кивнула в сторону синей клеенки.

– Не совсем мое дело. Вернее, совсем не мое. Я же обычно занимаюсь свежими преступлениями, а тут… Явно дела давно минувших дней. Так что я просто забежал подбодрить Мартина, ну и для порядка.

– Да уж… Порядок у нас в городе, прямо скажем, образцовый.

– Эйлин, не начинай. Ты как человек закона должна радоваться, что в городе нет громких преступлений. Я, конечно, понимаю, что без преступников тебе скучно – некого защищать, но, поверь, у полиции все равно дел по горло.

– Допустим, я тебе поверила. В настоящий момент моя задача соблюдать интересы семьи. Что-нибудь выяснилось по останкам?

– Увезли на экспертизу. Подробности – в заключении патологоанатома, – сообщил Хикманн.

– Что, прямо никаких намеков? Ни пеленок с монограммой, ни крестика на шее младенчика?

– Эйлин, я не знал, что ты любительница сентиментальных романов, – покачал головой инспектор.

– Ну, Дюма и Диккенса мы все читали. Даже в школе проходили.

– Пока никаких подсказок.

Не успел он поднести чашку к губам, как у крыльца послышался лай собаки.

– Это к тебе. – Эйлин указала в сторону двери. – А я тем временем поухаживаю за родней, – она указала на чашки на подносе, – пока не остыли.

– Родня или чай? – Хикманн тепло погладил ее по плечу.

Слишком тепло. Или ей это показалось?

– Чай. Родня еще долго будет приходить в себя. Вон, Нэнси почти в истерике. Пойду успокаивать.

* * *

После окончания юридического факультета в Оксфордском университете у Эйлин был выбор. Слух о ее блестящем расследовании дела пропавшей без вести Лиз Барлоу благодаря прессе и телевидению добрался до ушей руководства нескольких юридических фирм. Предложения, а вместе с ними и перспективы были заманчивы.

После некоторых раздумий Эйлин все-таки предпочла вернуться в родной город.

Главной гирькой, перевесившей чашу весов сомнений, оказались не уговоры Стива, он тогда еще не вошел в статус бойфренда, и уж точно не тоска по семье, а тот факт, что одна из самых старых и самых уважаемых в южном Девоне юридических компаний, а именно «Митчелл и Митчелл», прислала ей почти персональное предложение.

Эйлин, правда, прежде чем принять приглашение, провела собственное расследование. Выяснила, что пригласили ее не по просьбе отца. Генри Колд был в городе человеком заметным, уважаемым. За ним крепко держалась репутация «открывателя любых дверей». Этим пользовались многие просители, и он всегда помогал. Но здесь Эйлин могла смело благодарить свой собственный ум и отвагу.

Исчезновение Лиз Барлоу произошло в 2012 году. В 2017-м Эйлин взяла это дело в качестве дипломной работы. Она как адвокат дотошно искала свидетелей и возможные дыры в следствии. Самостоятельно, шаг за шагом, расследовала историю Лиз и все таки вывела преступников на чистую воду^[2].

Стив был абсолютно счастлив. Он и поверить не мог, как удачно все сложилось. Как все здорово! Обе любимые женщины – подруга и мама рядом. Под боком, так сказать. Стив на скорую руку покрасил свой крошечный холостяцкий коттедж, купил новые чашки и даже уступил Эйлин рабочий стол, располагающийся в эркере спальни. Более того, он разобрал многолетние завалы хлама, хранившегося «так, на всякий случай» в сарайчике за домом. Вымыл и ошкурил старый верстак, установил на нем все пять своих компьютеров.

Сарайчик удачно примостился у задней стены дома. Дверь из него вела в кухню, и не надо было ходить вниз-вверх по довольно крутой лестнице за чаем. Туалет, кстати, тоже был на первом этаже. Все складывалось на удивление удачно.

Эйлин пыталась отговорить друга от всей этой суеты. Ведь в офисе «Митчелл и Митчелл» у нее был собственный кабинет, где она и проводила большую часть рабочего времени. Мудрая подруга Оливия объяснила, что иногда надо давать мужчинам возможность проявлять инициативу, и если уж мужчина готов перетаскивать свои компьютеры, то и подавно, – это можно и нужно только поощрять.

Эйлин приняла такую установку и не спорила.

* * *

– Полиция распорядилась прекратить работы. Строители с радостью ушли. Черт бы их побрал! – возмущался Мартин.

Эйлин сделала слабую попытку объяснить брату, что это нормально. Что на месте расследования не должно быть посторонних. Ее доводы еще пуще разозлили брата.

– Как ты не понимаешь, сестричка! Они же теперь уйдут на другой объект и к нам вернутся бог знает когда. К рождению малыша никак не управятся.

– Думаю, эту проблему отец как-нибудь решит. Не беспокойся, – холодно осадила его Эйлин. Она терпеть не могла, когда он называл ее «сестричка».

– И вообще, как ты понимаешь, находиться в доме, пока здесь хозяйничает полиция, невозможно. Собаку еще притащили. Нэнси напугана до полусмерти. Мы решили на время расследования уехать из Торки.

– Куда?

– У дяди Нэнси есть маленький домик – старая ферма в Озерном крае, мы пока там поживем.

– А как же твоя работа? – удивилась Эйлин.

– Я не отец. Мое ежедневное присутствие на пивоварне не обязательно. Работали же мы в пандемию на удаленке. Вай-фай в Камбрии^[3] хороший. Я узнавал.

– Ну, раз так – будем на связи.

– Не все так просто, – вздохнул Мартин. – Отец категорически против моего отъезда. Кто-то должен присматривать за домом. Мне что ж теперь – разорваться?! И жене нужно обеспечить покой, и за этим чертовым домом присматривать! – Он в сердцах ударил кулаком по коленке.

По всей видимости, не рассчитал силу удара, так как лицо его исказилось. То ли от боли, то ли от досады.

– О! Уже и для тебя дом стал «чертовым», – хмыкнула Эйлин. – Не кипятись. Если все быстро разрешится, то и стройка, во всяком случае ее грязная часть, может закончиться до родов. Останется только отделка.

Дверь в гостиную снова открылась.

– Боюсь, что быстро не закончится. – Голос инспектора был напряженно-серьезен.

Все трое обернулись. Хикманн устало упал в кресло, стоящее напротив дивана, и вытянул ноги.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Эйлин.

– Не хочу вас сильно расстраивать, но собака обнаружила еще один скелет.

– Что-о-о-о? – хором воскликнули Мартин и Эйлин.

Нэнси, чуть не расплескав свой чай, в ужасе зажала рот руками.

– Где?

– Как?

Все заговорили одновременно.

– Отвечаю по порядку. Скелет взрослого мужчины. Джинсы, футболка, армейская куртка. Кто-нибудь из знакомых попадает под описание?

– Дурак, что ли? – обиделся на друга Мартин.

– Да шучу я, шучу. Вы знаете, что в доме есть винный подвал?

– Конечно, – кивнул Мартин. – Отец там держит коллекцию вин. Правда, в последние годы он ее не пополнял.

– А то, что за одним из стеллажей есть дверь? – продолжил инспектор. – За ней небольшая площадка и довольно крутая лестница, почти отвесная. Она ведет вниз в вертикальный туннель. Похоже, что нижний конец туннеля – это выход к основанию скалы, на которой стоит ваш дом. Вернее, не совсем к основанию. Дверь расположена примерно в двух метрах над уровнем воды и снаружи, с моря, вовсе не выглядит дверью.

– Вау! Дом с секретным подземным выходом прямо в море. Домашний пляж. – Нэнси даже слегка повеселела.

– Скорее не пляж, а лодочная пристань. Не удивлюсь, если когда-то там был установлен настил причала, но, по всей вероятности, его давно снесло штормами или сверхобычного высокими приливами, – выдвинул гипотезу инспектор.

Эйлин встрепенулась:

– По метеосводкам легко уточнить высоту приливов и отливов. Возможно, ночные приливы поднимают воду ровно до уровня двери.

– Вот это поворот! – Мартин присвистнул. – Эйлин, похоже, у нас в роду еще и контрабандисты были. Славненько! А что? Там внизу и бочки с французским коньяком, и сундуки с голландским кружевом нашлись? Надо понимать, наш Джон Доу^[4] был, наверное, закладчиком.

– Или наоборот. Пришел, приплыл за товаром, а хозяин дома решил не отдавать, – подхватила Нэнси.

– Стоп! Стоп! Прекратите. Не может быть! – Эйлин уже встала с дивана и повернулась к выходу из комнаты. – Надо все осмотреть.

– Куда? Туда нельзя. Там еще криминалисты работают. Потом посмотришь, – остановил ее Джим. – Пока могу сказать только одно: скелет обнаружился в самом низу у основания лестницы. И никаких бочек или сундуков вокруг него нет.

Мартин в удивлении покачал головой:

– Никогда не видел подземелья, даже не слышал о нем. Прямо что-то из времен контрабандистов. Мунфлит^[5] какой-то.

– Вот именно. Похоже, ваш дедушка, а скорее его прапраотцы, баловались незаконным ввозом импорта. – Хикманн с добродушной улыбкой оглядел присутствующих.

– Ну и дела. – Мартин все еще пытался осмыслить слова друга.

– Пока полиция собирает скелеты по подвалам, а вы по семейным шкафам, пойду-ка я собираться. – Нэнси неуклюже поднялась с дивана. – Хикманн, мы ведь тебе не нужны, правда? От меня, вообще, пользы никакой. Я семейной истории не знаю.

– Кто-то должен оставаться в доме, – ответил Джим, глядя на Эйлин, – полиции может понадобиться дополнительный осмотр помещений.

– Я буду здесь, – живо откликнулась Эйлин.

Она даже обрадовалась возможности пожить в родном доме в одиночестве. Стив вряд ли будет перевозить свои компьютеры, а без них он никуда. Да и такая волокита ни к чему. Вряд ли расследование продлится долго.

– Как же ты здесь одна? – Мартин как будто прочитал ее мысли.

– Прошли те времена, когда я не могла спать без света в своей комнате, в коридоре и даже на лестнице.

– Да. Помню. Бабушка страшно возмущалась тем, что отец потакает твоим капризам.

– Дурак ты, Мартин. Это были не капризы, а страхи. У бабушки были свои методы их изгнания, а у отца свои. Бабушка практиковала молитвы, а отец – свет в коридоре. Всех дел-то.

– Да. Но счет за электричество был заоблачным. – Мартин встретил холодный взгляд Эйлин и поспешил сменить тему разговора. – Кстати, как бабушка? Никто из нас давно ее не навещал.

– Я съезжу, – пообещала Эйлин.

– Поцелуй ее от меня.

Сверху из спальни послышался голос Нэнси. Она звала Мартина помочь ей с чемоданом.

– Только не вздумай сама тащить тяжести! – крикнул он, уже поднимаясь по лестнице, ведущей на второй этаж к спальням.

Эйлин решила, что торжественные проводы с маханием ручкой с крыльца здесь неуместны. Она стояла у окна прихожей и наблюдала за тем, как Мартин заботливо помогает жене устроиться на заднем сиденье. Он нежно погладил ее живот, перегнулся через него и пристегнул ремень безопасности. Ловко закинул чемодан в багажник.

Полицейский покинул свой пост у двери, прошелся до конца подъездной дорожки. Приподнял ленту, запрещающую проход к дому, и даже шутливо салютовал отъезжающим.