Садимся с ним в машину. Оба на заднее. Пока страшного «зверя» – токсикоза – у меня нет, но я гораздо острее ощущаю все запахи, витающие в воздухе. Здесь воздух резко закончился, есть только запах ментолового шампуня, цитрусового геля для душа и спортивного дезодоранта. Так пахнет Хаски после тренировок.

Он похудел. Это очень заметно. И ледяные голубые глаза совсем потухли. Задевает… очень.

Обнять его хочется еще больше, потому что Матвей всегда нуждается в тепле. И вместе с тем совсем не хочется, потому что обидел. Даже не словами. Недоверием. У меня было достаточно времени, чтобы успокоиться и разобрать свои чувства на составляющие.

Я поняла, где именно меня сильнее всего задело.

– Ни разу за все время, что мы вместе, я тебе не лгала. Ни разу! – кричу на него. – Ты просил не лгать. Я запомнила. И даже в мелочах была с тобой честной. Как ты мог, Мэт? Как ты мог подумать обо мне так? Что я лягу под другого, пока тебя нет рядом.

– Я ошибся. Прости меня, Лекси.

Скрипит зубами, морщится, будто ему больно.

Достает телефон из кармана куртки. Весь экран покрыт трещинами.

– Я тогда разбил, когда мне фотографии прислали. А поменять… просто не хочу без тебя даже это делать, – грустно улыбнувшись, долго возится, что-то открывая. – Держи. Там видно.

Через паутину трещин действительно видны снимки. На них я с Макаром. Листаю, царапая подушечки пальцев.

– Давай я. – Мэт забирает у меня трубку и докручивает кадры сам.

Если честно, это выглядит очень двусмысленно. Настолько, что мне самой на мгновение становится неприятно.

– И ты поверил? – отталкиваю его руку с мобильником. – Даже ничего не объяснил, не перезвонил. Знаешь, как ты был нужен мне? Я думала, что сойду с ума от страха, когда узнала, что беременна. Я чуть не убила нашего ребенка! – вновь срываюсь на крик.

– Не убила?.. – столько болезненной надежды в голосе.

– Ты же знаешь меня, чертов Хаски! Конечно нет… – плачу, спрятав лицо в ладонях. – Я бы не смогла. Но была на грани. Одна. Ты бросил меня из-за дурацких фотографий.

– Лекси… – обнимает.

– Пусти! – дергаюсь в его руках, но Мэт гораздо сильнее.

Он рывком двигает меня ближе и двигается сам. Обнимает обеими руками, крепко прижимая к себе.

– Пусти, говорю, – пытаюсь его оттолкнуть. Бесполезно.

– Спасибо, что сохранила его, – хрипло шепчет мне в волосы, прижимаясь губами к макушке. – Спасибо. Я люблю тебя, Улыбашка. Я хочу быть с тобой. Хочу нашего ребенка. Слышишь? Я дурак, знаю. Со мной пиздец как тяжело всегда. Но ты же приняла меня, такого отмороженного дебила. Прости… – Его голос становится все тише.

Гораздо мягче выпутываюсь из его рук. Смотрю в любимые голубые глаза. Он впервые сказал мне о чувствах. Это очень важно и ценно.

– Ты говорил с Макаром?

– Кто это? – хмурит брови.

– Парень с фото. Его зовут Макар. Он пловец из мужской команды. А еще у него есть постоянная девушка, он ее очень любит, и недавно они съехались.

– Я ревнивый идиот, – качает головой, очень забавно улыбаясь. Растерянно, даже мило. Такой новый, открытый для меня Хаски. – Так боялся тебя потерять, что вышло все наоборот. Нет, с этим пацаном я не говорил.

– Тогда с чего вдруг такие перемены? Передумал и решил поверить? – «кусаю» его.

– Хорошие люди мозги на место поставили и заставили снова думать, а не только чувствовать. И я просто понял, что ты не такая. Не стала бы так делать. Ты у меня особенная, какая-то инопланетная девочка. В пределах нашей я о таких, как ты, даже не слышал. Я скучаю без тебя. – Он снова открывает свои чувства. – Переживаю за тебя. Почти не сплю, ты мне все время снишься. И всегда в кошмарах. Будто с тобой что-то происходит, а я не могу помочь. Я хочу помочь, Лекси! – Теперь его срывает на крик. – Хочу быть рядом. Пожалуйста.

– Тебе было страшно вступать в отношения со мной, – смотрю на собственные пальцы. На него не могу больше. Так проще гасить в себе эмоциональный порыв и потребность в его сильных руках. – Теперь страшно мне. У меня будет ребенок, Мэт…

– У нас, – поправляет он. – Это наш с тобой ребенок, Улыбашка. – Его голос садится до хриплого шепота.

Мэт снова обнимает, горячо дышит мне в волосы. Так хорошо с ним. Так его не хватало…

– Наш ребенок, – повторяет он. – Люблю вас, – едва слышно.

– Мне нельзя больше переносить такие стрессы. Если ты еще раз меня бросишь, я… – делаю вдох поглубже. – Могу его потерять. И себя тоже, Мэт. Потому что в такой боли невозможно существовать постоянно. Если бы не Мила, Саша, папа, не знаю, как бы было. Я боюсь тебе верить. Боюсь еще раз это пережить. Твое такое унизительное недоверие.

– Я больше тебя не обижу. Мы будем вместе беречь нашего ребенка. Не гони меня, пожалуйста.

– У меня сегодня УЗИ. Хочешь посмотреть на нашу дочку? – тихо спрашиваю у него.

– Ты уже знаешь, что будет девочка? – звучит с надрывом и… нежностью?

– Она мне снилась, – признаюсь Матвею. – У нее будут твои глаза.

Он рвано, глубоко вдыхает и снова скрипит зубами. Чувствую, как все его тело превратилось в напряженную струну. Поднимаю взгляд, а в голубых глаза таят ледники. В них такое количество тепла, что меня накрывает им с головой. Мэт улыбается, двигает руку ниже, прямо мне на животик и застывает. Лишь пальцы нервно подрагивают.

– Я очень хочу посмотреть на нее, – отвечает он.

– Тогда надо позвать папу. Только, Мэт, – считаю важным сказать ему сразу, – пока я не готова дать тебе ответ насчет чего-то большего. Мне нужно время. Я хочу быть уверена в тебе, понимаешь?

– Понимаю, – кивает он.

Отпускает меня. Поправляю на себе одежду. Матвей приоткрывает дверь и зовет отца.

Папа садится за руль. Не давая пока никаких комментариев, везет нас в клинику. Оказывается, пока мы разговаривали, он перезаписал меня на другое время. И нам даже приходится ждать еще пятнадцать минут.

Из кабинета выходит женщина с большим животом. На мониторе, висящем на стене, появляется зеленая надпись: «Свободно».

– Идите. – Отец указывает нам на дверь кабинета УЗИ. – Я тут посижу.

– Ты же хотел посмотреть.

– Идите. Я всего лишь дед, – усмехается он. – У ребенка есть отец. Ему это сейчас важнее. А всему табору там делать нечего.

Захожу, ложусь на кушетку. Матвей садится на стул, стоящий рядом.

– Вы встаете на учет по беременности? – спрашивает доктор.

– Да.

Она задает еще несколько уточняющих вопросов и принимается за осмотр, развернув монитор так, чтобы Матвею тоже было хорошо видно.

– Вот, – показывает нам подросшую горошинку на экране, – ваш малыш. Ну или малышка. Через пару недель сможете сдать кровь на определение пола ребенка.

– Так быстро? – удивляюсь я.

– Да. Если не терпится, – смеется милая женщина, – сейчас не обязательно ждать поздних сроков. Главное, успеть в определенный промежуток. Вам ваш гинеколог потом все расскажет. Сердечко бьется хорошо. Давай попробуем послушать?

– Давайте, – отвечаем хором с Хаски.

Доктор включает звук, и в кабинете раздается частое «тук-тук-тук-тук».

– Так часто стучит, – удивляется Матвей. – Как у спортсменки, – широко улыбается.

– На таком сроке это хороший, правильный ритм. С вашей крошкой все в порядке. Размеры соответствуют, видимых для вашего срока патологий нет. Остальное покажут анализы.

Распечатывает нам фотографии, отдает сияющему и растерянному Хаски.

Привожу себя в порядок, благодарю врача. Выходим ждать подробного заключения. Отец смотрит на нас и смеется.

– Дай хоть гляну на внучку, – забирает у Матвея фотографии.

Два мужчины, большой и пока еще не очень, сидят рядом друг с другом и не отрываясь рассматривают черно-белый снимок.

– Понял, что ты чуть не просрал? – спрашивает папа, толкнув Мэта плечом.

– Спасибо за уроки, Юрий Германович. – Хаски тянет руку своему тренеру.

Отец молча и крепко пожимает ладонь Матвея.

Нам выносят результаты УЗИ. Эти двое и его тоже внимательно читают. А к своему гинекологу я попаду теперь только завтра.

– Детка, завтра с Милой придется ехать. У нас бой. – Папа взглядом показывает мне на Матвея.

– Ничего страшного. С Милой весело, – улыбаюсь я.

Мэт не просит меня приехать и поддержать его, как делал это раньше. Наверное, я съезжу сама. Если успею. Но пока только издалека посмотрю. Так, как было в начале наших отношений.

Глава 39

Лекси

Мила открыто улыбается, крутит головой, рассматривая масштабный Дворец спорта со всех сторон. Сразу заметно, что сюда вложено немало частных средств, сил и энергии таких тренеров, как мой отец.

Именно этот Дворец часто выбирают как базу для масштабных соревнований и турниров по художественной гимнастике, чирлидингу, боксу и футболу.

Мэт как-то рассказывал, что идея этого Дворца родилась, когда отец капитана нашей молодежной команды по футболу решил, что в городе нет ни одного достойного стадиона, где мог бы тренироваться его сын. Ее подхватил отец нашего боксера, Тайсона Салахова, и еще несколько крупных бизнесменов, чьи дети решили посвятить себя спорту.

Отец Матвея тоже вложил немало в строительство, тренеров и сейчас продолжает оказывать спонсорскую поддержку спортсменам. Эти люди объединили свои связи, подтянули сюда госпроекты. На мой взгляд получилось нечто поистине грандиозное.

Мы идем с Милой по коридорам, зная, что совсем немного опоздали. Мне не хотелось отвлекать Матвея от подготовки к бою.

Проходим в зал, заполненный людьми до отказа. Кто-то сидит, кто-то стоит. Играет музыка, разгоняющая пульс поклонников данного вида спорта.

– Как круто, – улыбается подруга детства, показывая мне предплечья, покрытые мурашками. – На видео и близко все не так.

Я знала, что ей понравится. Тоже думала, что бокс не мой вид спорта, но оставаться в стороне очень сложно, когда у тебя папа – тренер и дома постоянно так или иначе слышишь об этом, а потом идешь на свидание, а там парень – боксер. Затягивает…

Извиняясь перед теми, кто уже сидит на своих местах, проходим на свои. У нас пригласительные от папы, так что сидим мы точно там, где и все прошлые мои визиты сюда.

Кусая губы и заламывая пальцы, смотрю на ринг. На самом деле, мы пришли как раз вовремя, пропустив лишь немножко нудную официальную часть.

Выходят бойцы.

– Твой Хаски, – показывает Мила.

Вижу. И то, как он ведет по залу своим ледяным взглядом, тоже.

– Какой суровый, – комментирует лучшая подруга.

Да-а-а… на ринге Матвей такой. Ни единой эмоции, только холод и бешеная энергетика, которая долетает даже к нам на верхние ряды. В нем просыпается настоящий Хаски. Быстрый, мощный. Это пугает и одновременно восхищает, завораживает.

По этой его стороне я тоже успела соскучиться.

«Давай, Мэт» – посылаю ему мысленную поддержку, зная, как на самом деле для него это важно, ведь в зале снова нет никого из его близких. Только я. «Ты все можешь. Я в тебя верю».

Матвей находит взглядом меня. Правый уголок его губ едва заметно дергается вверх, и лицо тут же снова превращается в непроницаемую ледяную маску.

Сжав руки в кулаки и прикусив зубами палец, не отрываясь смотрю только на него. Объявляют старт бою, и мой Хаски превращается в машину для убийства. Он буквально сносит соперника скоростью. Прижимает его к канатам ринга, наносит точный удар, отскакивает на пару шагов назад, и все повторяется.

– Вау… – выдыхает Мила, впившись ногтями мне в бедро. – Извини, – убирает руку.

Смеемся с ней и снова задерживаем дыхание. Мэт дает сопернику наступать. Такое ощущение, что отдыхает после своей молниеносной атаки. Прикрывается, уходит от серии ударов.

Делает вдох, и картинка на ринге снова меняется.