Исайя протягивает бутылку с водой, приставляет горлышко к моим губам. Руки все еще связаны, я понимаю, что пить придется с его рук. Это так унизительно. Я хочу гордо отказаться, послать его куда подальше. Но я боюсь, что станет только хуже. Поэтому, наступив на свою гордость, я обхватываю бутылку губами и делаю огромные глотки. Я жадно присасываюсь к бутылке. Чувствую, как жажда немного отступает. Вода льется изо рта, капает на грудь, но я продолжаю пить. Иса забирает бутылку, я облизываю губы. Он следит за этим движением. И только сейчас до меня доходит, что я в одном нижнем белье. Я едва не давлюсь воздухом. Лицо начинает пылать от стыда и унижения, опускаю взгляд в пол. Предательская слеза скатывается по щеке. Иманов становится у меня за спиной, и я напрягаюсь всем телом. Я заставляю себя стоять на месте. Он развязывает мне руки, и я всхлипываю от облегчения. Массирую нежную кожу, на которой остались следы от стяжки.

– Надень на себя, – кидает в меня футболкой.

Я не смогла сразу словить ткань, руки меня плохо слушались. Подняла с пола и с нескольких попыток смогла натянуть на себя и прикрыть наготу.

Сердце стучало по ребрам, словно отбойный молоток. Что ему надо от меня? Чего хочет? Почему молчит? Мне надо с ним поговорить.

– Исайя, мне… – но он не дал договорить.

Молниеносно оказался возле меня и сжал горло.

Глава 5

Лера

У меня перед глазами настоящие флэшбеки из прошлого, когда он точно также держал меня за горло, не давал дышать. Я схватила его за руку, впилась ногтями, он никак не отреагировал. Я начала паниковать, что он задушит меня. А потом поняла, что он держит крепко, но не сильно, я могу дышать, но не полной грудью.

– Разве я разрешил тебе разговаривать, девочка?

– Пусти, – хриплю я.

Он улыбается кончиками губ. Ему нравится мое сопротивление. Я это точно знаю. Я не из тех, кто привык сдаваться. Пошел он к черту.

– Я заплатил за тебя. Ты мне дорого обошлась. Как расплачиваться за свое спасение будешь?

– Я не просила о помощи, – говорю глядя в его глаза.

Это тяжело. Выдержать его взгляд практически нереально. Он подавляет своей энергией. У меня мурашки узорами разбегаются по коже.

– Тебя вернуть обратно?

Я несколько раз моргаю. Понимаю, что он не шутит. Если я что-то сделаю не так, то он вернет меня в то место. Я судорожно втягиваю в себя воздух и отрицательно качаю головой.

– Хорошо. Сейчас я хочу, чтобы ты сходила в душ и смыла с себя посторонние запахи. Вон дверь, – кивает себе за спину и отходит от меня.

Кровь шумит в ушах, лицо пылает от унижения. Я разворачиваюсь и иду в ванную. Захожу и запираю за собой дверь, прислоняюсь спиной, пытаюсь отдышаться. Сердце грохочет в груди так быстро, что я опасаюсь за свое здоровье.

Что ему от меня надо? Как он там оказался? Что будет дальше? И самое главное: что с Риной? От мыслей о моей малышке слезы выступают на глазах. Я кусаю свой кулак, чтобы не завыть в голос. Такая апатия и безнадега накатили. Мне кажется, что все будет плохо…

Я снимаю с себя футболку и нижнее белье, лучше не злить этого придурка. Залезаю в душевую кабину и долго стою под струями воды. Я постаралась ни о чем не думать, отвлечь себя, но не получается. Еще с утра я радовалась жизни и строила планы на будущее, а сейчас я думаю о том, что будущего у меня нет.

Я вытираюсь полотенцем и, как бы ни было противно, надеваю обратно нижнее белье, футболку. Волосы промакиваю полотенцем и на ватных ногах иду обратно. Исайя сидит на кресле, курит сигарету. Он прищуривается, когда делает глубокую затяжку и рассматривает меня. Я переминаюсь с ноги на ногу, не знаю, что сказать или сделать.

Он молчит, а я не знаю, куда себя деть. Я оголена, словно кабель на двести двадцать вольт. Как мне достучаться до него? Как подобрать правильные слова?

– Прости меня, – прежде чем я вообще успеваю подумать, эти слова срываются с моих губ. – Мне очень жаль, что тогда так сложилось с твоей женой, но…

– Так сложилось? – перебивает меня безжизненным голосом. – Ты убила мою жену! – я вздрагиваю от его слов.

Он прав.

Я выбрала ребенка, я спасла Катарину.

Об этом просила его жена!

Мы находились в доме Имановых, когда на него напали враги. В конце концов я оказалась взаперти в тайном убежище с беременной Риной и ее врачом. Женщина была на последних неделях беременности, от стресса у нее начались схватки. Доктор отвел меня в сторону и сказал, что Исайя приказал спасать жену, если что-то пойдет не так. Женщина взяла с меня слово, что я спасу ребенка.

Я исполнила ее желание. У доктора не было оборудования, ничего не было. Когда пришло время операции, я приставила к его горлу скальпель и приказала спасти ребенка. Он так и сделал. Мне кажется, он даже выдохнул с облегчением, потому что потом, когда я читала об этом, то поняла, что Рину бы он не спас в любом случае. Когда я закрываю глаза, до сих пор слышу крики боли женщины. Перед смертью она улыбалась, когда смотрела на малышку…

Исайя Иманов никогда мне не простит, что я убила его любимую женщину. Долгих два года я ждала его гнева, и вот он передо мной.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю, голос дрожит от страха.

Встает с кресла и медленно подходит ко мне, я задираю голову, чтобы смотреть ему в лицо.

– Тебя. Твое тело. Душу. Волю. Жизнь, – сжимает ладонью мою шею. – Я хочу, чтобы ты страдала, чтобы каждый день мечтала сдохнуть. Останешься здесь или вернешься к тем ублюдкам, от которых я тебя забрал. Что скажешь, Лера?

Выбор без выбора.

Я молчу, ему не нужно мое согласие, он все и так знает.

Глаза мужчины опасно вспыхивают. Такого же цвета, как и у девочки, ради которой я готова на все.

– Твоя дочь… – выдыхаю я.

– Ты ее больше не увидишь, – оглушает приговором.

Я отшатываюсь от него в ужасе.

Глава 6

Лера

– Что? – выдыхаю в ужасе. – Ты не можешь…

– Не могу? Это только начало, Лера.

Его ненависть прокатывается по моей коже физически, я чувствую ее. Он никогда меня не простит, но я постараюсь, чтобы он это сделал. Не ради меня, ради дочки.

– Послушай, я понимаю, что ты ненавидишь меня, но Рина, она бы не хотела…

– Не смей упоминать ее имя, – рычит Иманов. – Никогда, слышишь?

Боже, я пячусь назад и киваю. В его глазах безумие. Мне страшно до дрожи.

– Я п-поняла.

Несколько секунд он смотрит на меня, а потом выходит, оставляя меня одну. Я шумно выдыхаю и обнимаю себя за плечи, меня морозить начинает, аж зубы стучат. Я боюсь пошевелиться и сделать что-то не так. Я снова плачу. Меня просто убивает эта беспомощность. Я злюсь на себя за свою трусость. Надо было стоять на своем, что бы он мне сделал? Убил бы? Да он и так это сделает, если я больше не увижу Катарину!

Не знаю, откуда во мне эта смелость взялась. Я сделала глубокий вдох и решительно вышла из кабинета. Оказалась в каком-то коридоре. Не зная, куда идти, начала бродить по дому. А потом меня словно током шибануло: меня же никто не держит здесь. Значит, я могу уйти!

Через минут десять я нашла выход из дома. Я застыла перед дверью. Может, все таки попытаться поговорить с Исайей? Заставить себя услышать?

Он не станет слушать.

Я знаю это точно, не знаю откуда, но внутри такая уверенность в этом. Я видела это по его взгляду, поведению, словам. Он не хочет ничего слышать. Мужчина погряз в своем горе. Ему нужны виновники.

Пусть ненавидит. Плевать.

Я поворачиваю ручку и выхожу на улицу. На дворе ночь и очень прохладно, несмотря на то, что сейчас лето. Я спускаюсь по ступеням и думаю, где нахожусь и в какую сторону идти. Мне нужно дойти до ближайшего дома и попросить о помощи. Мне обязательно помогут.

Босыми ногами ступаю по траве, а по телу бегут мурашки страха. Я думаю, как все хорошо получилось, я никого не встретила, никто меня не останавливает… А потом я застываю, словно статуя. До меня доходит, почему никто меня не останавливает.

Медленно поворачиваюсь и вижу недалеко от себя четырех огромных собак. Они рычат и скалятся, готовые в любой момент сорваться с места. Сердце просто перестает биться от страха. Они меня загрызут, разорвут на части. Вот почему по периметру нет охраны.

Ноги становятся ватными. Я делаю осторожный шаг назад.

– Тише-тише, – говорю собакам.

Они рычат все громче, и тогда я делаю то, что никогда нельзя делать.

Бегу.

От ужаса я ничего перед собой не вижу, мне кажется, что я чувствую дыхание животных на своей коже. Я практически чувствую, как они впиваются зубами в мою плоть.

И тут я вижу перед собой железный вольер. Одна из собак хватает меня за ткань футболки, слышится треск ткани, я кричу. Не знаю, как я не упала. Мне удалось забежать внутрь и закрыть за собой дверь. Я отхожу как можно дальше и падаю на пол, пытаюсь отдышаться. Собаки гавкают, рычат, лапами становятся на сетку.

Я оглядываюсь вокруг и понимаю, что заперта в ловушке. Это будка собак. Здесь миска с водой, какие-то тряпки на полу и стойкий запах псины. Меня начинает мутить.

Паника немного отступает, и у меня начинается истерика. Не день, а сплошной непрекращающийся кошмар. Я больше не выдержу… Господи, спаси и сохрани.

Не знаю, сколько проходит времени, собаки замолчали, но никуда не ушли. Я понимаю, что не могу здесь остаться на ночь, мне нужна помощь. Я поднимаюсь на ноги, собаки становятся следом.

– Помогите! – кричу я во всю силу легких. – Спасите! Я в вольере! Умоляю!

Я кричу, и кричу, и кричу, но всем пофиг на мои мольбы. Никто не придет. Я падаю обратно без сил. Ложусь на холодный пол в позе эмбриона и пытаюсь не сойти с ума. Я хочу есть, пить, хочу к своей малышке…

Исайя же увидит, что меня нет, и придет за мной, правда? Как бы он меня не ненавидел, я же живой человек! Никогда бы не подумала, что буду мечтать, чтобы Исайя Иманов нашел меня как можно быстрее и спас.

Я лежала и смотрела на звезды, время шло, за мной никто так и не пришел, я сама не заметила, как провалилась в тревожный сон.

Проснулась рывком. Я чувствовала чье-то присутствие. Я открыла глаза и не могла понять, где нахожусь. Воспоминания, словно торнадо, напомнили об ужасах вчерашнего дня.

Небо было предрассветным, уже все хорошо было видно. Я посмотрела вниз на себя, футболка задралась на талии, оголяя ноги и бедра, я тут же ее поправила и села. Посмотрела на вход в вольер, там стоял Исайя, курил.

– Может, посадить тебя на цепь? – спросил, затягиваясь никотином.

– Может, тебе пойти на хрен? – огрызаюсь я.

– Выходи, – открывает дверцу.

Я поднимаюсь на ноги и задерживаю дыхание, когда вижу, что у его ног лежат собаки. Смотрю на них с ужасом.

– Они не тронут.

Я ему не верю! Но выбора у меня нет, он больше предлагать выйти не будет, оставит здесь. Я собираю в кулак все свое мужество и выхожу из вольера.

Подхожу к Иманову, и внутри такая ненависть и обида. Эти чувства раздирают меня изнутри. Сама не отдаю себе отчета, что собираюсь сделать, и бью его по лицу. Руку тут же простреливает болью. Я уверена, что причинила себе больший вред, чем ему. Но я ухмыляюсь, когда вижу, что на его коже красный след от удара.

Он стискивает челюсти и шагает ко мне.

Убьет.

На его скулах играют желваки, а ноздри раздуваются, как у хищника, в глазах обещание боли и страданий.

– Иди в дом, – цедит сквозь зубы.

– Не пойду я в этот чертов дома! Ты не заставишь!

Смотрим друг другу в глаза. Никто не хочет уступать.

А потом… Потом я сама срываюсь с места и бегу к дому.

Глава 7

Лера

Я бегу так быстро, как только могу. И сейчас мне пофиг на все. Если встречу по дороге собаку, которая попытается меня замедлить, дам ей бой.

Мне же не показалось?..

Краем глаза замечаю, что на улице стоят люди, видимо, охрана. Я уже рядом со ступенями и вижу Катарину. Малышка заходится рыданиями, кричит и пытается слезть с рук. Ее держит какая-то женщина.

– Тише! Хватит кричать, замолчи ты уже! – грубо говорит, а потом шлепает ее по попе.

И у меня в мозгу происходит короткое замыкание. Я забегаю вверх по ступеням и забираю своего ребенка из рук этой убогой.

– Ты кто такая? – визжит женщина.

А я на нее не обращаю никакого внимания.

– Мама, – всхлипывает ребенок и обнимает меня крепко-крепко за шею.