Вика попробовала английский, испанский, немецкий и еще с десяток языков, на которых могла хотя бы просто поздороваться. С каждой ее попыткой брюнет мрачнел все больше. А когда варианты иссякли, пригласил «гостью» жестом за стол и, опустив на пол вторую ногу, придвинулся к нему сам.

Накрыто было на две персоны. Значит, второй прибор изначально предназначался для нее. Вика сочла это добрым знаком – рабынь и пленниц с собой за стол не сажают.

Но где же она все-таки находится? Ее уже посещали бредовые мысли, что она каким-то образом перенеслась в прошлое. Скажем, в Европу позднего Средневековья. Правда, одежда не слишком соответствовала. Но это ладно. Главное – всего за несколько веков языки никак не могли измениться настолько, чтобы они вовсе не понимали друг друга.

Брюнет позвонил в колокольчик. Вошли слуги, наполнили бокалы белым вином, сняли крышки с блюд и удалились. Закусок оказалось немного – всего три: овощной салат, ломтики отварного языка и соленой форели. Вика почему-то ожидала большего изобилия от стола владельца такого огромного замка. Впрочем, самой ей кусок вообще не шел в горло, хоть она и не ела уже сутки. Чем дальше, тем меньше она понимала, что с ней произошло. Да и этот властный тип, сидевший во главе стола, никак не добавлял спокойствия. Если ему вздумается, ее и из замка-то не выпустят.

Брюнет между тем салютнул ей бокалом, посмотрев так пристально, словно рентгеном просветил, сделал пару глотков и заговорил. Уже на другом языке. Потом – на третьем, четвертом.

Вика по-прежнему не понимала ни слова. Мужчина это видел и в итоге снова замолчал, сделал знак, чтобы она приступала к еде.

Перекусить, пожалуй, и правда необходимо – не хватало еще обессилеть. Вика пригубила вино из запотевшего бокала. Холодное, как и полагается аперитиву. У них есть холодильник? В то, что столь низкая температура может быть в погребе, как-то не верилось.

Как только закончили с закусками, брюнет снова позвонил в колокольчик. Слуги заменили тарелки на глубокие и разлили в них суп.

Первым делом Вика отведала мясо в нем. Похоже на говядину, но это определенно была дичь, вкус чуть отдавал кислинкой. Никогда раньше ей вроде бы не доводилось есть такого. Интересно, что это? На глаза попался лось, изображенный на стене. Брюнет, заметив, куда только что был обращен ее взгляд, улыбнулся краешками губ и кивнул.

Значит, лосятина. Вкусно, обалденно вкусно! Или просто она настолько оголодала?

Едва Вика отправила в рот последнюю ложку супа, брюнет поднялся из-за стола и поманил ее куда-то жестом. Она едва не подавилась этой ложкой. Что это ему вздумалось? Но делать нечего – пошла.

В коридоре еле поспевала за его широким шагом – ростом он был очень высок. Навскидку Вика сказала бы, что метр девяносто три.

Зашли в другую дверь. Ну, хотя бы не спальня, уже хорошо. Большой письменный стол, шкафы с бумагами и книгами. Кабинет, по всей видимости. Мужчина приблизился к висевшей на стене большой карте, подозвал ее и ткнул пальцем в какое-то место в северной части континента. Там был схематично изображен замок.

– Торнхо́лд, – произнес он и вопросительно посмотрел на нее. Очевидно, хотел, чтобы она показала, из каких мест явилась сама.

Вот только очертания изображенного на карте материка были ей незнакомы. Действительность оказалась страшнее самых худших предположений – она даже не в прошлое переместилась, она вовсе не на Земле. От ужаса желудок едва не скрутился в спираль и не исторг все съеденное. Как же теперь вернуться к Антону? Перед глазами поплыло, Вика с трудом устояла на ногах, а в ответ на немой вопрос мужчины лишь пожала плечами и медленно помотала головой.

Тот схватил ее за запястье и перевел к стеллажу, на котором стоял глобус. Конечно, не пластиковый, как современные земные – деревянный, а все картографические детали были нанесены красками. Вика отметила это про себя машинально. Материков было всего три, и ни один опять же не походил на земные. Она отрешенно помотала головой.

А потом кинулась к письменному столу, схватила с него ручку-перо и заметалась взглядом в поисках бумаги. Брюнет любезно выдал ей лист из стопки, лежавшей на углу стола. Желтый, не идеально гладкий, но Вику сейчас устраивал любой.

Она макнула перо в чернильницу, занесла его над бумагой, соображая, как этим канцелярским чудом вообще рисовать – спасибо, конечно, что перо было металлическим, а не гусиным – и первым делом поставила на лист смачную кляксу. Вот черт! Попыталась нарисовать два круга. Только на нервах руки так тряслись, что не выходили даже кривые яйца.

Зато брюнет быстро понял, что она хочет изобразить, забрал у нее перо и четкими движениями начертал практически идеальные окружности. После чего вернул ручку ей, и Вика принялась выводить в них примерные контуры земных материков. Но и это оказалось совсем непростой задачей. Перо больше карябало бумагу, чем рисовало линии. Зато кляксы ставило на раз-два – чуть ли не после каждого окунания в чернила. Таким образом на карте Земли появилось немало несуществующих островов и архипелагов. А брюнет-то наверняка решил, что она вовсе неграмотна, коль не умеет обращаться с писчим инструментом.

Наконец Вика кое-как дочеркала Антарктиду и показала карту «собеседнику».

Тот, в свою очередь, покачал головой и пожал плечами.

Проклятье! Ему тоже неизвестен ее мир. Как же тогда она попадет домой? У Вики потекли-таки слезы. Антон… Перед затуманенным взором встал образ возлюбленного. Светлые волосы растрепались на ветру, на губах играла ободряющая улыбка… а в синих глазах застыло немыслимое страдание. Конечно же, он раскусил подлог и тоже тоскует о ней. Неужели она больше никогда его не увидит? В груди все кровоточило и рвалось на части, словно там работала мясорубка. Это страшное слово «никогда»… звучало как приговор. Смертный приговор ее сердцу, ее надеждам на счастье.

Слезы катились по щекам, а Вика их даже не замечала. Забыла, что плакала на глазах у постороннего человека – чего никогда не позволяла себе еще с детских лет. Но сейчас все вокруг исчезло, осталась лишь она и ее горе. Не в ее силах что-либо изменить, это было самое ужасное. Решения проблемы нет, просто не существует. О том, как станет выживать в чужом мире, она сейчас даже не думала, не могла думать – сердце кричало лишь одно: «Антон!»

Вика ощутила, как что-то коснулось ее лица. Оказывается, брюнет решил стереть ее слезы тыльной стороной пальца. Улыбнулся ей. Мда, у него настроение менялось с потрясающей скоростью. Только что был мрачнее грозового неба и вот уже… А впрочем, как Вика успела заметить, при любых внешних проявлениях внутренне он оставался непрошибаемо спокоен и от него буквально исходила уверенность.

– Бла́йвор, – он указал большим пальцем себе на грудь.

Очевидно, это его имя.

– Виктория Загорская, – тоже представилась девушка. – Можно просто Вика.

Блайвор что-то произнес с язвительной улыбкой. Наверное, отметил, что длинновато у нее имечко.

– Вика, – поправилась она, ткнув себя пальцем в грудь.

Он удовлетворенно кивнул и двинулся из кабинета, жестом позвав ее с собой.

Они вернулись в столовую. Тарелки из-под супа уже убрали, заменив их чистыми. Но не это удивило Вику. На столе стояло нечто вроде маленькой супницы, накрытое крышкой… и прозрачным переливающимся куполом. Последний выглядел нематериальным. Девушка не удержалась и прикоснулась к нему пальцем. Ничего не почувствовала, но купол под ее пальцем продавился. Потыкала его еще несколько раз. И вдруг он исчез в единый миг.

Ну вот, что-то испортила! Вика виновато посмотрела на Блайвора. Однако тот показал рукой, что всё нормально. Снял крышку и разложил по тарелкам содержимое мини-супницы. Вика попробовала. Грибы в сметане. Горячие, как будто только с плиты. Неужели купол не давал блюду остыть? Вот же ж чудеса у них тут.

Грибы она впихнула в себя с трудом, хотя повар постарался на славу. Только аппетит покинул ее, кажется, навсегда, в груди было больно и пусто, как будто оттуда уже вырвали сердце.

После обеда, поднявшись из-за стола, Блайвор на прощание обвел всё вокруг неопределенным жестом. Наверное, хотел сказать, что она может ходить по замку где угодно и заниматься чем ей вздумается.

Пожалуй, осмотреться и правда не помешает. Вика спустилась вниз. В другие здания соваться не стала – вдруг этого ей не разрешали. Прошла через мощеный внутренний двор. Десяток ступенек вниз, и она оказалась в парке. Спугнула там стайку девушек в одинаковых ярко-желтых одеждах – они бросились прочь почти бегом, будто увидели прокаженную.

Настроения этот эпизод точно не улучшил. Но возвращаться в свои покои тоже не хотелось. Обойдя небольшой парк по кругу, Вика двинулась под горку к надвратной башне. По пути обнаружила конюшню, из которой, как по заказу, раздалось конское ржание. Зато ни одного автомобиля нигде не было видно. Все-таки у них здесь не техногенный век.

Возле башни ее нагнал слуга и протянул плащ. Вика с благодарностью завернулась в шерстяную материю – погода стояла не для прогулок в одном платье да еще с оголенной спиной – и невольно обернулась к зданию, где обедала, но стена вдоль прохода загораживала его.

Пройдя через распахнутые днем ворота, она двинулась вдоль крепостной стены. Перегнулась через парапет и посмотрела вниз – до земли было метров пятнадцать, не меньше. Монументальное сооружение, ничего не скажешь!

На периметре Вика насчитала семь бастионов. Правда, на их площадях вольготно росли кусты и деревья. Похоже, военных действий замок не видел давно.

Местность вокруг оказалась не совсем уж безлюдной. С противоположной от въездных ворот стороны у подножия горы притулилась деревенька. Немного дальше виднелись белёные стены и черепичные крыши небольшого городка. С высоты аккуратные домики казались игрушечными.

Все это Вика отмечала про себя машинально. В мозгу крутилась лишь мешанина отчаяния. А перед глазами неотступно стоял Антон, слезы наворачивались сами собой. И серое, нависшее над головой небо, казалось, вот-вот заплачет вместе с ней.

Дойдя до надвратной башни, Вика повернула «к дому». Но в свои покои по-прежнему не тянуло – в четырех стенах станет еще больней. И она решила оттянуть этот момент, все-таки осмотрев здание. На второй этаж, где жил хозяин замка, конечно, не полезет, а вот помещения на первом и третьем – почему бы и не глянуть.

Она открывала дверь за дверью, на автомате обводя пустующие комнаты глазами. Красивое убранство, но сейчас оно не затрагивало эстетических чувств – не до того ей было. Наверное, лучше все же просто подняться к себе.

Но прежде чем эта мысль утвердилась в голове, Вика распахнула еще одну дверь. Она ожидала, что за ней вновь будет пустое помещение, но зрелище, которое вдруг предстало ее взору… Вика застыла на месте как последняя идиотка. На широченной кровати лежал с закрытыми глазами Блайвор. Обнаженный. И его обслуживали сразу три девицы – тоже отнюдь не одетые. Одна устроилась у мужчины между ног. Как именно ублажали его две другие, Вика не успела увидеть. Блайвор резко повернул голову к ней. В синих глазах полыхало дикое всепоглощающее желание.

Мужской взгляд опалил, едва не сжег дотла. Вика в ужасе захлопнула дверь и бросилась бежать. За пару секунд взлетела по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Казалось, он вот-вот настигнет. А если не догонит по пути – ворвется в покои и…

Что «и», она не решалась озвучить даже про себя. Забилась в умывальню и дрожала там в страхе. Так на нее еще никто никогда не смотрел. А ведь если ему вздумается взять ее – защиты ждать неоткуда.

Впрочем, набат этого «если» постепенно стихал – Блайвор так и не появлялся.

Только кто сказал, что он не накинется на нее после ужина? Или завтра.

И тут Вике вспомнилось предсказание ведуньи. «Синеглазый соколик»… А не о Блайворе ли предостерегала женщина? Только уж не соколик, а скорее черный ворон. Вот влипла!