– Да, я помню, как ты любишь этот город, – смеюсь. – Но только в этот раз без моей сестры.

– А вот это проблема. И вообще, я не могу уехать надолго, мы, знаешь ли, активно занимается тем, чтобы сделать тебя дядей, чувак, – серьезно произносит он.

– Избавь меня от подробностей, сделай работу за два дня, а потом катись на все четыре стороны.

– Я не изменяю своей жене, – на заднем плане слышу голос Аспен.

– У него только один вариант. А нет, два – ко мне или в могилу, Гарри, – хихикает сестра.

– Мокрая земля вообще не привлекательна по сравнению с твоей…

– Остановитесь, блять! Приезжай завтра первым рейсом. Люблю тебя, Персик, – я отключаю звонок и бросаю телефон на стол.

Стрелки часов приближались к девяти вечера. На мониторах, транслирующих изображение с многочисленных камер видеонаблюдения, установленных по всей площадке, я наблюдаю за Джейн. Она, сосредоточенно склонившись над чертежами, уже несколько часов не отрывалась от работы. Эта система видеонаблюдения – лишь одна из мер предосторожности, принятых для обеспечения безопасности проекта. Защита – дело первостепенной важности, учитывая его масштабы и потенциальные риски. Параллельно я занимался проверкой списков, приглашенных на мероприятие. Список был внушительным, более ста человек, представители крупных инвестиционных фондов, технологических корпораций и государственных органов. Каждая личность была проверена по нескольким базам данных, и для каждого участника был составлен индивидуальный профиль безопасности.

Кроме того, я связался с Остином в Чикаго. Разговор был короткий, но содержательный. Доставка задерживается на два дня из-за непредвиденных проблем с логистикой, связанных с погодными условиями. Остин заверил, что примет все необходимые меры для ускорения процесса. Что касается оружия, то я подтвердил прежний план доставки через Нико и Марко. Дополнительно мы согласовали маршрут и время передачи груза, исключающие возможность компрометации. Вся операция проходит под строжайшим контролем, задействованы лишь проверенные люди, каждый шаг тщательно планируется и отслеживается. Закончив с рабочими вопросами, я отправил сообщение Шерон о том, чтобы она поторопила Джейн и отвезла ее домой.

Вечерний Париж встретил меня ветром, который нес в себе ароматы свежего хлеба и уличных цветов. Небо над городом медленно окрашивалось в золото, отражая последние лучи солнца, а на горизонте мелькали силуэты величественных зданий. Обходя машину, я заметил на дворнике записку.

На идеально белом листе от руки была написана лишь одна фраза:

«Победа достается тому, кто сделал ошибку предпоследним, Гарри».

Что за черт? Вытащив записку из дворника, я начинаю вчитываться в слова. Мороз пробежал по коже. Поджимая губы, покрутил записку в руках. Кто-то решил испытать удачу и поиграть со мной в игры разума.

Только он не учел одну важную вещь.

Я люблю поиграть. И я – победитель. Никто и никогда не заберет у меня этого права.

Глава 4

Меня переполняет обида, которая уничтожает каждую частичку веры во что-то светлое. Слезы яростно жгут глаза, а я изо всех сил стараюсь сдерживать их. Смотря в зеркало, в сотый раз повторяю себе, что я в полном порядке. Но не проходит и секунды, как разражаюсь дикими рыданиями. Зажав рот рукой, отшатываюсь назад, натыкаясь спиной на дверь. Ноги медленно поджимаются, позволяя скатиться по деревянной поверхности на холодную плитку. Что-то в груди отдает по всему телу, заставляя меня зажмурить глаза. Я не могу впустить эти воспоминания. Не могу позволить своему отцу разрушать меня изнутри. Но та маленькая Джейн сидит рядом со мной. Это часть меня, и я не могу отделить ее. Сколько бы я не пыталась, не желала избавиться от нее, она всегда рядом. Поджидает меня в самые сложные моменты и бьет под дых.

Шерон внесла в мою жизнь большой стимул и показала, что я талантлива и способна на что-то, кроме как ходить по магазинам и салонам красоты. Но сегодняшний день резко все изменил. Владелец клуба решил, что им больше не нужна моя помощь.

Меня уволили.

Шерон пыталась убедить меня, что это было импульсивным решением, и что она сможет повлиять на шефа. Но все, что я смогла сделать это сдержать разрывающую боль, выскочить из машины и, не обращая ни на что внимания, прибежать в квартиру. Надежда разваливалась прямо у меня в руках.

Вся моя жизнь – золотая клетка, покрытая грязью, кровью и грехами. С самого рождения я была обречена на жизнь, в которой нет выбора. Ты делаешь все, что тебе скажет отец или познаешь весь вкус его негодования. Папа был страшным человеком в обычной жизни, а когда он злился…

– Джейн! – голос Гарри раздается из-за двери. – Ты там?

Нет! Нет! Уходи. Пожалуйста.

Поджав губы, я стараюсь глубоко вздохнуть, чтобы успокоить сердце и дать легким больше воздуха. Как мне выйти отсюда и…

И что, Джейн? Не показать своему карателю, что ты расстроена? Убита горем? И готова сделать все, чтобы сбежать от этой жизни?

– Джейн! – стук в дверь становится настойчивее. – Я слышу тебя.

Вскочив на ноги, распахиваю дверь. Мне даже не пришло в голову посмотреть на себя в зеркало. И судя по лицу Гарри, я выгляжу хуже, чем должна. Его глаза, не отрываясь, рассматривают мое лицо. Проходят секунды, минуты, но Гарри не выпускает меня из ореола своих глубоких глаз. Мужчина хмурит брови, его губы приоткрываются. Сама того не замечая, я облизываю соленые от слез губы.

– Что произошло? – серьезно спрашивает он. Его лицо по-прежнему неприкосновенно к эмоциям.

–Я в порядке, – хлюпаю носом, вытирая остатки слез на щеках.

– Тебе лучше сказать, что довело мою невесту до такого состояния, – требовательно произносит Гарри.

Тело застывает на месте. Он пытается защитить меня? Проявить заботу?

Гарри олицетворяет собой темную комнату с большим количеством сюрпризов. И мне кажется, что у него несколько личностей. Никогда не знаешь, на какую именно наткнешься. Как человек может быть сначала грубым, требовать своего, а потом проявлять заботу?

– Гарри, – мой голос тихий и хриплый от пролитых слез разочарования, – дай мне время, – толкаю его в грудь, пытаясь закрыться в ванной.

– Не так быстро, – его пальцы обхватывают мои запястья, и я замираю.

Кажется, что у меня поднимается температура. Да, это точно она. Жар проносится по организму, захватывая все жизненно важные органы. Я готова вспыхнуть прямо здесь и сейчас. И это чертовски плохая реакция!

– Так в чем проблема? Если ты не скажешь, то я узнаю сам. Но тогда ничем хорошим это не закончится.

Хочется снова заплакать. Рассказать ему правду – это подписать себе смертный приговор прямо здесь и сейчас. А я не настолько идиотка, чтобы признаться ему в том, что работаю за его спиной. Еще и в очень странном закрытом клубе.

– Ты уверен, что хочешь это услышать? – вскидываю брови.

– Я начинаю раздражаться, Джейн.

– А я в порядке. Ну, физически так точно, а эмоционально это всего лишь гормоны.

Это ложь. У меня нет месячных, но он этого не узнает. Лицо Гарри не меняется. На нем нет испуга, отвращения или чего-то еще. Вряд ли мужчину может испугать кровь, когда он и так почти каждый день купается в ней как в самой премиальной гималайской соли.

– Насколько от одного до десяти плохо? – спокойно спрашивает он.

– Пять, – пожимаю плечами. – Первый день самый плохой. Дай мне пять минут, и я выйду в более приемлемом виде, – обвожу свое лицо в воздухе, делая акцент на моем потекшем макияже.

Гарри кивает. Его сильные пальцы аккуратно отпускают мои руки, и я рефлекторно делаю шаг назад. Его кожа на моей слишком приятна.

– Ничто не сможет испортить твою красоту.

Я часто моргаю, пытаясь понять – это галлюцинации или Гарри сделал мне комплимент. Минуту назад он был более чем реален, его кожа соприкасалась с моей. И это было приятно. Даже более чем.

Я ненавидел себя.

Но больше всего ненавидел тот орган, который решил, что я должен пойти за Джейн и успокоить ее. Мне не было свойственно сочувствие к совершенно чужим для меня людям. Я не знал Джейн как человека, и даже не пытался это сделать. Не был готов впускать в свою жизнь еще одного человека, который может стать моей погибелью. Наш мир устроен так, что стоит тебе показать хоть одно слабое место в своей жизни и ты будешь уничтожен. Аспен обучена и сможет убить любого даже без помощи своего устрашающего мужа. Лия замужем за Капо Итальянской мафии. Она стала первой женщиной Италии, после того как отец Марко отошел от дел. Мимо девушки даже муха не может пролететь пока ее муж не позволит этого.

Что не позволяет мне сделать Джейн самой защищенной? Страх. Я знаю, что такое терять близких людей. Меня не ужасает возможность потерять империю, деньги, власть, влияние. Меня пугает потеря человека. Именно поэтому лучшим вариантом защитить Джейн будет то, что я оставлю ее в покое и мы будем женаты только по документам. Никаких чувств. Общей постели. Совместных выходов в свет и ужинов. Все тихо и секретно. Тогда, возможно, ее жизнь будет спасена.

Под мою задницу всегда рыли, пытаясь что-то найти, но еще никогда, ни один идиот не осмеливался заявить о себе. Я не боюсь войны или игры в кошки-мышки. Даже не боюсь смерти. Мы с ней давние друзья. Но Джейн боится всего этого.

Я прекрасно принимал, откуда эти слезы. Но не думал, что увольнение настолько сильно расстроит ее, но девушка плакала. Плакала. Проливала свои драгоценные слезы из-за меня. Как только записка от «Мистера Инкогнито» попала мне в руки, я тут же решил, что Джейн не должна больше появляться в клубе. Это было опасно, но сейчас уже жалею о своем решении. Не понимаю, что на меня нашло, когда я сказал ей о красоте, которой она обладает. Не стоило этого делать.

Это была ошибка.

– Шерон! – я чуть ли не кричал в телефон, когда она ответила на мой звонок. – Верни модельера! Займись новым, сейчас же! Рабочий день Джейн восемь часов, не больше. Если увижу, что она там дольше, спрошу с тебя! А ты знаешь, что я серьезен в таких вопросах, – она молчала. – И еще я решил усилить охрану, завтра приедут солдаты, – опять тишина. – Ты вообще тут?! – рявкаю в конце.

– Да, – спокойно отвечает девушка. – Просто ждала, когда у тебя пройдет истерический приступ трехлетнего ребенка.

– Ты еще высмеиваешь меня?!

– Ты что! Как я могла, Гарри. Просто сглаживаю углы. Я услышала тебя. Доброй ночи! – она скидывает вызов.

Почему я не могу держать рядом с собой спокойных и покладистых девушек? Почему сам себе создаю миллион проблем с ними?

Потому что ты не любишь, когда тебе вылизывают обувь языком, Гарри.

Скидываю пиджак с плеч, записка падает на ковер чернилами вверх. Каждая аккуратно написанная буква всплывает в моем сознании, заставляя меня нервно искать решение проблемы. Я должен рассказать все Остину. Несмотря на отсутствие кровного родства, мы считаем себя братьями. Его отец, наш с Аспен крестный, научил меня всему, что я знаю и умею сейчас. Даже больше, он дал нам семью, любовь и шанс, когда родителей не стало. Я ценил это.

– Воу! Юпитер перестал поглощать космический мусор и один их метеоритов прилетел тебе в голову?

– Что за чушь ты несешь?!– рявкаю в трубку.

– За последние два часа ты позвонил мне два раза. Это прогресс, приятель, – хихикает он.

– У нас проблема. И тебе не будет так смешно, когда ты узнаешь какая. – Смех прекратился. Я слушал, как открываются и закрываются двери, звук запуска системы, и цоканье по клавишам.

– Скажи кто и когда, – проговаривал Остин. – И его больше нет.

– Включи голову, идиот! Мне отправили записку, и я не знаю, кто и когда ее оставил.

– Записка? Слишком скучно, – простонал Остин. – А где тебе ее оставили?

– Около места для нового мероприятия в эти выходные.