Никто не знал, что происходит, все это списывали на бухло, наркоту или на психические отклонения. Многие откровенно ржали, не впечатленные чужим горем и смертями – и я снова вспомнил про жестокость и черствость нашего мира.

«Наевшись» подобным зрелищем, незаметно протрезвев, я напился фальшивого вишневого сока прямо из двухлитрового пакета и вернулся к обустройству быта. Дождь продолжал шуметь за порогом, а я, сбегав за досками, ожесточенно пилил, вколачивал гвозди, закручивал саморезы, старательно следил за упрямым пузырьком в шкале уровня и выметал опилки прочь из бытовки.

Сначала в правой стороне бытовки появилась высоко закрепленная кровать – а вернее широкие нары, сделанные на манер кухонного стола. Убедившись, что конструкция более чем прочная, я застелил ее пластиком, прибил его степлером, а потом уже уложил сверху пока скатанный матрас и бросил сверху подушку. Вот и готова моя постель, а в одной из сумок ждет своего часа сложенное верблюжье одеяло еще советских времен – красно-белое, со странноватым рисунком и колючее. Пододеяльник тоже имеется, но постельным бельем займусь после того, как покончу с побочным производством опилок.

Следующим моим творением стали три идущие друг над другом длинные полки – с ними было проще всего. Я просто отрезал до нужной длины доски, закрепил на них стальные уголки, да и привинтил все это дело к стене над кроватью. Наспех пройдясь по полкам снятой прямо с себя старой футболкой с уже пролитой на нее соком и куба либре, я расставил на них книги, разложил писчие принадлежности и прочую канцелярку, выставил пару фотографий мамы, в угол приткнул ее иконы – обещал маме их беречь и держать на виду. Под кровать запихнул оставшиеся коробки с неразложенными фотоальбомами, картинами и прочим нужным только мне хламом. Отойдя на несколько шагов, я полюбовался сделанным, потом оглянулся и широко заулыбался – ну красота! Бытовка реально преобразилась, а после того, как я раскидал все по полкам и углам, в ней снова появилось удивительно много свободного места.

Как последний и незаметный штрих, я с помощью того же удивительного строительного степлера, явно заменившего многим из нас знаменитый липкий скотч, прикрепил снаружи к оконным рамам не слишком ровно отрезанные квадраты сетки от комаров – этот совет я получил от Николая, с усмешкой заметившего, что не стоит кормить комаров белым городским мяском, чтобы не баловать этих злыдней. К слову, комаров на участке я пока и не видел – думаю еще рановато и однажды они скажут свое веское пискливое слово. Войдя внутрь и закрывая дверь бытовки, я оглядел уже накрытый вечерней темнотой участок с неведомым прежде мне чувством – с опаской. А вдруг и здесь кого-нибудь вот так «переклинило» и он рыщет сейчас неподалеку? С внутренней стороны двери имелся попутно привинченный мной дверной крючок, купленный в строительном и тогда, я полагал это достаточным средством безопасности для дачных условий в охраняемом поселке, но сейчас… сейчас этот жалкий кусочек закаленной стали меня совсем не радовал. Впрочем, меня больше не впечатляла и сама тонкая дощатая дверь. Да и окна, пусть и небольшие, но защищены лишь сеткой от комаров…

Ладно…

Сегодня уже поздно что-то делать, но вот завтра я озабочусь как минимум установкой дверной задвижки понадежней. В строительном магазине их пруд пруди. В любом случае это все временно, ведь в планах постройка надежного дома и столь же надежного гаража, хотя мои оптимистичные надежды поугасли после того, как я пообщался понемногу со всеми, кто работал на моем участке. Теперь я знал, что все далеко не так быстро и легко, как это рисуется в рекламных постерах.

Завалившись на собственноручно сколоченную кровать и испытывая от этого вполне законную гордость, облизывая рассеченную пилой костяшку указательного пальца левой руки, я принялся за работу, торопясь до полуночи выполнить поставленную задачу. Сколько дней прошло, а с офиса мне так никто ни разу и не написал – будто меня для них и не существовало никогда. Хотя я им тоже ни разу не писал, так что это обоюдно.

Поставив последнюю точку, я все проверил и отправил. Нажимая пиктограмму отправки, невольно рассмеялся, вдруг вспомнив голос начальницы, вечно жужжащей про спринты, дэйлики, важность мотивации, методологию аджайл и приверженность традициям компании. Теперь я от всего этого избавлен и над ухом будут жужжать разве что комары – да и от тех я вроде как защитился.

Спать пока не хотелось и я решил заняться подготовкой досок под будущий рабочий стол, решив, что мне хватит метровой длины, одной стороны прикручу к стене рядом с кроватью, а с другой приделаю пару ножек из брусков. Но пусть он будет пошире, чтобы легко разместить на столешнице все мои девайсы. Да… сегодня только отпилю доски и бруски, а собирать буду все…

Через час я, уронив покрывшиеся новыми царапинами руки на колени, сидел на кровати и смотрел на стоящий передо мной стол, уже накрытый пластиковым листом, протертый и с размещенными на нем ноутбуком, планшетом и телефоном. На стене над столом из остатков появилось еще две короткие полочки, куда встали любимые мамины фарфоровые фигурки, пара наших с ней фотографий, стопка чистой бумаги, стакан с ручками и карандашами и прочая мелочевка.

Вот это я разошелся… сам не заметил, как перевыполнил собственные планы, снова убедившись, что работа на самого себя – это совсем иное. Время пролетает незаметно, энергия бьет кипящим ключом. Правда сил на уборку опять замусоренного пола уже не осталось и, сходив по-маленькому прямо с порога – давайте, осудите меня – я запер дверь, налил себе зеленого чая, уселся за рабочий стол и врубил ноутбук, сразу зайдя в новостные каналы. Да… те события все еще не отпускали меня. Найду ли еще чего такого же ужасного и нового?

И ведь я нашел. Правда не у нас, а за рубежом. Похожие один в один ситуации, только на улицах с иной архитектурой и с людьми других рас. Бессмысленные и максимально жестокие нападения были засняты в Токио, Нью-Йорке, Шанхае, Измире, в городке на Пхукете и еще в десятке разных стран. Скоро я уже проматывал эти переполненные криками ужаса прыгающие любительские видео, чтобы не грузить психику брызгами крови и посмертными гримасами погибших. Зато я начал кое-что по мелочи записывать и делать долгие паузы, когда в кадр попадали лица агрессоров, особенно если ролик был с хорошим разрешением. Несколько раз мне прямо повезло, и я разглядел в деталях лицах трех максимально непохожих друг на друга гребаных психопатов.

Тоненькая как тростинка сухонькая азиатская женщина лет пятидесяти, может больше – их возраст не так и легко определить на вид – в залитой кровью и разорванной полупрозрачной белой блузке, черной офисной юбке, с остатками качественного макияжа на холеном лице и разметавшимися длинными волосами. Ее держали аж четверо полицейских, руки женщины скованы за спиной – я видел процесс ее заковывания в наручники, когда она успела ударить одного из копов с такой силой, что он влетел головой в стену. Поставив паузу, я надолго «завис», рассматривая ее лицо, сосредоточившись на глазах и рте. Выражение ее глаз было… очень непонятным. Но обычный человек так смотреть на мир просто не мог – оценивающе спокойным взглядом… матерого хищника… Примерно такое же выражение глаз я видел в документалке Дискавере, где показали крупным взглядом морду охотящейся на антилоп львицы. Её рот… она едва заметно улыбалась, в приоткрытых губах видны окровавленные зубы. Зажатая между полицейскими, она абсолютно спокойно стоит над тремя убитыми ею жертвами – двое детей, один взрослый мужчина с большим животом. Я снова включил воспроизведение и на ожившей картинке женщину потащили к машине, в то время как в паре метров в стороне раскачивалась старушка, зажимая разбитую голову. Над ней хлопотали врачи, но эту сцену я заметил лишь мельком, снова поставив на паузу, когда преступницу усаживали в машину и она опять глянула на оператора. Телефон в его руках нервно дрогнул – и я прекрасно понимал почему. Снова этот ледяной оценивающий взгляд и легкая полуулыбка.

Второй агрессор. Накачанный до беспредела огромны бугай с фирменной щетиной, футболкой в облипочку, мускулистые руки в буквальном смысле по локоть в крови, что аж стекает с его пальцев. Футболка качка прострелена на груди и животе, еще ранения в районе паха и ног. Все вроде как пулевые – что подтверждает фигура стоящего рядом с ним турецкого жандарма в красно-черной униформе и с коротким автоматом в руках. Вокруг сидящего у стены качка разлилась лужа крови, он умирает, в его затухающих глазах уже знакомое мне выражение, а на губах та же странная усмешка.

Еще один мужчина. Обычный, не качок. Но он убил семерых – голыми руками, ногами и зубами. Я видел. Его скрутили подоспевшие неравнодушные, попутно сломав ему одну руку так, что кость торчала наружу. Они облепили его со всех сторон, уже бегут полицейские, а зажатые между шестью мужчинами он смотрит в камеру со все тем выражением глаз…

Так я просмотрел еще четыре ролика. Сделать скриншоты и составить из них коллаж труда не составило. Выведя на экран результат, я пробежался по их лицам взглядом и задумчиво провел ладонью по лицу. Как так? Они такие разные, из разных стран и слоев общества, но смотрят с абсолютно одинаковым выражением глаз, а на их губах одинаковые косоватые усмешки.

– Наркота? – пробормотал я, опять выводя на экран спокойное лицо плененной азиатки – Психические отклонения? Да хрен там! И буйства никакого нет и в помине!

Про «буйство» сейчас говорили на множестве новостных порталов. Часто вспоминали наркотики. Я человек в этом деле незнающий, но просмотрев страшные видео, могу точно сказать – нет тут никакого буйства и безумия. Нападения имеют место, убийства максимально жестокие и сначала я тоже решил, что это действия абсолютных психов. Но сейчас снова вспомнил ту документалку Дискавери – где львица выбрала цель, атаковала, повалила и убила. Да здесь чуть иначе, к тому же убивают не оленей африканских или кто они там, а ни в чем неповинных случайных людей, но что львица, что эти «буйные» действовали с одинаковой решимостью, бесстрашием, жестокостью и… эффективностью. Они точно не буйные. И не под наркотой – просто не поверю, что есть такая наркота. Доказательством может служить их поведение после обездвиживания – стоило той же азиатке понять, что ей не вырваться и она прекратила сопротивление, застыла послушной статуей, ее дыхание медленно успокоилось, она покорно пошла к машине и села. Но стоило одному копу допустить ошибку… и я ее зубы впились ему в запястье. Вырвав руку, он ударил ее ногой, но она подалась в сторону, нога ушла в салон, а женщина снова укусила – уже за прикрытое форменной рубашкой тело. Полицейский заорал в голос, оттаскивали его двое, с невероятной быстротой выскочившая женщина прыгнула и вцепилась зубами в шею склонившегося над пострадавшим коллегой мужчины… дальше ее жестоко били, явно нарушая все ее гражданские права, потом запихивали в машину уже безвольным бессознательным мешком. Страшное зрелище. Но как она действовала… хитрая, терпеливая, дождавшаяся момента, потом снова атаковавшая… Так что ни в какую наркоту я ни за что не поверю. И в безумие тоже – ведь массовым оно все же не бывает. А тут вспышки по всему миру.

– Вспышки – повторил я мысль вслух и невольно вздрогнул – так громко это прозвучало в замкнутом пространстве бытовки.

Нестерпимо захотелось закурить, но сигарет у меня не было и глянув на часы, я закрыл ноутбук, выключил светильники и растянулся на жестковатом матрасе. Надо выспаться – завтра дел еще больше.