По дороге к первому «нужному» человеку, мы поговорить с Николаем не смогли – он ехал на своей машине, я на своей. Сначала мы двигались по направлению к Кашире, но где-то на полпути свернули, проехали с километр по сдавленной высоченными березами дороге, больше похожей на те аллеи, что ведут к особнякам богачей, но в ее конце нас ждали заброшенные серые бетонные здания, настолько мрачные, что в них можно было заподозрить руины военных сооружений, но пока мы ехали мимо, я прочел пару почти уничтоженных временем надписей, заглянул внутрь открытых всех ветрам въездных проемов и понял, что это нечто комплекса по обслуживанию большегрузных машин. Но сейчас там было пусто – остались лишь длинные досмотровые щели в бетоне. Еще раз свернув, мы проехали мимо уже привычных мне и вроде как даже не заброшенных, но вряд ли использующихся по назначению коровников, миновали электроподстанцию, въехали на извилистую улицу с разномастными заборами и, еще раз свернув, наконец остановились у абсолютно ничем не примечательных металлических ворот. Встав рядом с Нивой, выглядящей на фоне моего внедорожника карликом, я заглушил двигатель, выбрался из салона и потопал к тоже вышедшему Николаю, уже усевшегося на покрашенную зеленым скамью у ворот и закурившего очередную сигарету – только за это утро он при мне выкурил минимум пол пачки. Это сколько же он выкуривает за весь день? Поймав мой взгляд, он протянул пачку, но я покачал головой:

– Не, спасибо.

Кивнув, он так глубоко и яростно затянулся, что сигарета аж затрещала, стремительно сгорая, с шумом выдохнул и задумчиво так произнес:

– Пока ехали я еще раз посмотрел те видеоролики. И мужика того послушал.

– Прямо в дороге пересмотрели?

– Ну да. Дорога то насквозь знакомая, главное за обочинами следить – чтобы придурок какой не выскочил в наушниках. Тут что не год очередного городского давят и все как один с наушниками в ушах. Так я про видео… и чего в них такого?

– В смысле? Там людей убивают!

– Ну убивают. Мало ли наркоманов? А что в лихие девяностые творилось? Ты-то не застал тех времен.

– Не застал – кивнул я.

– А вот я те времена пережил. И все последующие. И чего только не творилось, чего только не происходило – но как-то пережили же. И этих наркоманов переживем.

– Да не наркоманы они. Вы же слышали, что тот мужчина говорит.

– Это который свое лицо спрятал и голос переиначил? – Николай пренебрежительно сморщился и отмахнулся – Таким вот, кто свое лицо прячет, я никогда не верил и верить не собираюсь! Есть что сказать – скажи в открытую! Чего харю скрывать? Вранье! Я сейчас на кухне сяду, приму неспешно граммчиков двести домашнего самогончика, потом спрячу рожу за шторкой и такого понапридумываю, что у людей волосы дыбом встанут. Но даже если и правду он говорит – и что? И не с такими бедами страна справлялась. И этот бардак переживем. Кого надо посадят, кого совсем не надо – пристрелят.

– Да тут не только наша страна – тут во всем мире такое происходит…

– Хрень все это! – этим словом Николай веско завершил разговор, попутно припечатав носком сапога окурок и поднялся со скамьи – Ну пойдем знакомиться.

– Погодите! – не знаю, что во мне взыграло, возможно обида за Бажена, чью информацию сейчас вот так запросто низвели до никчемной, но я прямо воспылал от негодования – Вы же видели видеоролики! Там людей убивают!

– Наркоманы! А может секта какая! Как эти чокнутые из токийского метро!

– Какие чокнутые? Там тоже нападали?

– Да это давно было. Выпустили газ ядовитый и людишек потравили. А эти нынешние не ядом людей травят, а зубами рвут.

– И через машины вот так шутя прыгают?

– А там может розыгрыш какой? Шутка?

– Старушке, на чью голову упала та шутница это шуткой вряд ли показалось! – возразил я.

Помолчав, Николай пожал плечами:

– Я и не спорю, парень – снова в мире с людьми что-то не здравое происходит. И эти видео твои я знакомым разошлю сегодня же – пусть поосторожней будут. Вот только дома отсиживаться не дело – а работать кто будет?

– Вы это уже говорили – напомнил я.

– И еще раз повторю! Работать надо! Что бы не происходило в мире вокруг, нам простым людишкам не до этого – нам работать надо! Деньги зарабатывать! Если я дома засяду, то сопьюсь через неделю. Мужик без дела чахнет, на корню гниет. Сначала к бутылке прикладываться начнет, потом на бабу руку поднимет, а следом до смертоубийства дело дойдет – и тюрьма. Вот там вволю отсидишься. Да еще и с вооруженной охраной, что ни к тебе никого не допустит, ни тебя не выпустит. Так что хрень тот мужик советует. И друг твой тоже ерунду городит. Как его там?

– Бажен.

– Да. Нельзя без дела взаперти сидеть – чайник живенько засвистит у многих. И тебе не посоветую в бытовке дни коротать. Окружи участок забором повыше, запри ворота и займись делом полезным – огород разбей, сад посади… придумай что-нибудь. И все одно не усидишь и куда-нибудь да выберешься от скуки.

– М-да…

– А если боишься шибко – вози с собой молоток. Я вот всегда под рукой держу.

– Молоток?

Николай кивнул и снова поднялся, вытягивая пожелтевшими от никотина пальцами сигарету из пачки:

– Молоток. Топором или ножом людей бить дело кровавое. Такое не каждый осилит. Схватиться-то хватаются за топорище, а вот ударить не решаются, медлят, если только не по пьяному делу. Молотком проще. По башке как дашь – и спортсмен ты там или боксер, а один черт живенько приляжешь на травку отдохнуть. Опять же молотком сподручней – он сам куда надо идет, а к топору сноровка и решимость надо. Ты вот готов человеку, пусть и спятившему, топором по шее рубануть? Прямо лезвием, понимая, что проделаешь в живом теле глубокую кровавую дыру, что убьешь.

Я представил себе эту картину – вот я замахиваюсь на прущего на меня пузана топором, бью его в лицо… нет… рублю по шее… тоже нет… по руке! Бью по протянутой ко мне руке! Воображение живо нарисовало как я отрубаю человеку руку, как хлыщет кровь, кусок отрубленной плоти с мокрым шлепком падает на асфальт… Бр-р-р… Весь передернувшись, я неуверенно пожал плечами:

– Если придется спасать свою жизнь – то, наверное, да. Смогу.

Пристально взглянув мне в глаза, Николай медленно кивнул:

– Ну ясно…

– Что ясно?

– Ты за свою жизнь хотя бы курицу убил? Сам. Когда хватаешь вот так ее одной рукой – он жестом показал, как ухватывает птицу – Потом кладешь вот так курицу на пенек и топором по шее – тюк! Голова в траву, а курица без головы бежи-и-ит по двору, кровью брызгая. Случалось у тебя такое в жизни?

– Думаю ответ очевиден. Нет, конечно. Я ведь городской житель. Когда нужна курятина – иду в магазин и покупаю.

– Ага… ну пойдем, ясен сокол, пойдем.

– Куда?

– Знакомить тебя буду с нужным для жизни человеком – усмехнулся тракторист, нажимая кнопку звонка рядом с воротиной.

Шагнув ближе, я оглянулся и, понизив голову, тихо спросил:

– Он продает оружие?

– Чего?! – он аж хрюкнул и зашелся кашляющим хохотом.

Я с искренним недоумением смотрел как он смеется, потом просто кашляет и наконец, утерев рот видавшим виды носовым старомодным платком, убирает его в карман штанов и опять поворачивается ко мне.

– Мясо он продает. Свойское.

– Не понял…

– Ты же сказал, что хочешь купить морозилку, забить ее мясом…

– Ну да. В магазине купить лотки с мясом – и в морозилку.

На морщинистом лице Николая появилось выражение глубочайшего отвращения:

– В магазине мясо покупать? Да зачем же жрать такое говно?

– В смысле?

– Мясо надо брать свойское, парень. Курятину, свинину, баранину, говядину, крольчатину там – все это надо покупать у своих. Это ж и вкус и нажористость совсем другие. Опять же отравы никакой внутрь не напихано. Сейчас познакомлю тебя с человечком и впредь мясо только здесь покупай. А жена и дочери его еще пельмени крутят, вареники, манты, вкуснейшие пироги на заказ пекут мясные и рыбные. Здешние свадьбы без их готовки не обходятся. Так что про магазинное мясо забудь – оно для тех, кто свойского не едал. Покупай сейчас килограммов пять свининки, столько же говядины, да поехали за морозилкой съездим в один поселковый магазин. Разорился там один предприниматель неумелый и распродает сейчас имущество через знакомых. Видел я там морозилку…

Ворота оглушительно лязгнули, заставив меня подрпрыгнуть и начали отходить в сторону. В расширяющуюся щель шагнул невысокий крепко сложенный мужик в надвинутой на глаза старой кепчонке. Первым делом протянул руку Николаю, потом мне, не проронив пока ни слова, вопросительно взглянул на нас поочередно.

– Здорово, Игорек. За мясом мы – пояснил Николай – Есть свежак? Чтобы прямо парное. А это знакомый мой. Купил землю неподалеку, обустраивается. Вот показываю ему правильные красоты родины – где мясо свойское, где рыба правильная, где яйца свежие.

Мужик мотнул головой в сторону ворот и первый раз нарушил молчание:

– Как раз бычка молодого резать собираюсь. Только-только привез и вывел. Свинины пока нет, но дня через два заезжайте так же поутру. В курятине если нужда имеется, то зарежу сколько надо.

Николай вдруг широко заулыбался и уронил тяжелую руку мне на плечо:

– Как ты там говорил, парень? Зарубишь коли придется?

– К-хм… ну да… гипотетически…

– Гипотетически – повторил Николай и повернулся к Игорю – Он возьмет пару кур. Но пусть зарубит сам. Если ты не против. Он парень дельный, хочет поскорее деревенским стать, кругозор расширить…

– Ну раз хочет – пусть хоть десяток порубит, лишь бы купил потом. Да вы заходите, чего в воротах стоять. Налить чего?

Все еще ничего не понимая, я махнул рукой на машину:

– Я за рулем.

– И что? Я же не самогона предлагаю, а наливки. Жена делает. А перед тем как животину колоть нельзя не выпить.

– Выпьем – за меня решил Николай, подталкивая меня в спину – И посмотрим, как ты бычка приходовать и разделывать будешь.

Наконец поняв, что именно мне предстоит увидеть, а может и сделать, я сбавил шаг и замотал головой:

– Подождите, Николай. Нет я понимаю, но…

– Да идем уже, парень, идем – подбодрил он меня и щелкнул зажигалкой – А то ты я погляжу мужику умный, но какой-то теоретический. Рассуждать – это одно. А делать – совсем другое. Выпьем сейчас по рюмочке, покурим… закуришь?

– Д-давайте… выкурю одну – севшим голосом ответил я, входя в чужой двор…

**

У стены на кухонной стороне бытовки урчала выходящая на рабочую температуру большая морозилка с откидной крышкой. Ларь, если точнее. Внутри находилось пятнадцать килограммов свежайшей говядины, Я стоял тут же. Опирался о подрагивающую морозилку задом и с очень большой задумчивостью смотрел на лежащую в пакете на столе парочку выглядящих очень скорбно куриц. Две целые тушки – только без голов. А головы им отрубил я…

Охренеть…

Просто охренеть…

Впервые в жизни я убил. Лишил жизни живое существо.

Опустив руку, я нащупал головку висящего в поясной петле цельнометаллического молотка с амортизирующим покрытием рукояти. Пояс я купил там же где и этот дополнительный к моему инструментарию молоток. В заднем кармане джинсов лежал выкидной нож, еще один с клинком чуть длиннее хранился в машине, а на пассажирском сиденье я, чувствуя себя абсолютным кретином, разместил топор с пластиковым защитным ободком на кромке лезвия.

Убивший двух куриц ботаник готов к обороне…

Главное никому и никогда об этом не рассказывать – засмеют. А кое-где и сурово осудят – изверг убил двух невинных птичек только чтобы себя проверить. Дебил и сволочь!

Еще я увидел, как убивали быка. И это было ужасно. И, боюсь, я вряд ли сумел полностью сдержать прущие наружу эмоции, хотя на чистом упрямстве глаза не отвел и досмотрел до конца. Я был в мгновениях от неудержимого блевания наливкой и вкуснейшей сырной закуской, но пересилил себя, удержал все внутри, досмотрел неприятное зрелище, а чуть позже, отдышавшись, налил с разрешения хозяина себе еще чуток, выпил и очень плотно закусил, напоминая себе, что мне садиться за руль. Ладно сам убьюсь – главное ничью жизнь не сломать.

Кроме меня, Николая и Игоря во дворе присутствовало еще немало как я понял домочадцев. Среди них трое подростков. Самый старший из них уверенно помогал с процессом умерщвления бычка. И никто из них и глазом не повел при виде хлынувшей крови. Кажется, я начинаю понимать причину такого спокойствия Николая – эти исконно сельские бывалые люди живут свою особую жизнь, видали всякое, пережили немало, а при нужде и кровь прольют без особых на то колебаний. И тюрьма их не страшит – а вот меня пугает прямо сильно. Сколько таких случаев мелькает в новостях и с не самым приятным финалом для, по сути, ни в чем не виноватых людей, всего лишь защищавших жизни близких и свою собственных? Ненароком искалечили или убили пьяного агрессора и в результате получили обвинение в превышении самообороны, а затем и солидный срок.

Надо почаще напоминать себе слова Бажена: лучше отсидеть, чем сдохнуть.