И вообще туда никакой большегруз не проберется – потому что поперек дороги бежит быстрая речушка, через которую брошен узкий металлический мост. Легковая машина там пройдет – а вот грузовик уже нет. А нет нормальной дороги – нет и дешевой доставки стройматериалов. Дом из чего строить будешь? Из говна и палок, накопанных под ногами? Хотя некоторые так строят и очень неплохо – но это же надо чтобы руки не из задницы росли. Еще доехать можно на тракторе в сухое время, но стоит будет дорого и опять же – с прицепом далеко не везде проедешь даже вброд. Раньше туда все габаритное в январе-феврале забрасывали, когда земля колом стоит и снег накатан.

Электричество там есть, верно. Но аварийные отключения случаются, и бригада ремонтников туда обычно не торопится – там из всех домов лишь два кое-как под дачи переделаны наследниками, но они там редкие гости. А не сообщишь об отключении, так ремонтники и не узнают.

Связь там – говно. Позвонить с сотового еще кое-как можно, а про интернет можешь забыть сразу. Да вроде люди как-то изгаляются, антенны там вешают, тарелки в небо направляют… но тебе оно надо – тазиками звезды ловить?

Печка в доме наверняка есть, причем русская, кирпичная, но в каком она состоянии? И наверняка уже повыдергивали из нее самое ценное…

А сам участок? Уверен, что тебе землю ее настоящие владельцы продают? А точно нет сомнений, что на земельку ту нет разъехавшихся по всей стране наследничков? Раньше семьи были большими, в каждой избе по три-четыре ребенка минимум. Все они там выросли, отучились и сбежали в города. Кому охота на полях горбатиться? Они может и ведать не ведают, что кто-то из ушлых братьев землю эту продать решил. А как узнают – явятся с претензией и ждут тебя суды. У нас такое частенько случается. Сейчас вроде все обременения и прочие тонкости быстро проверяются – но зачем рисковать, если можно выбрать что получше, поближе и точно без хвостов?

Еще проблема – безлюдье. Глушь может и хороша для души, но и для ворья тоже неплохо. Сейчас обносят реже, но тоже случается. Один вот городской себе домишко у самого леса поставил. Вставил окна в пятницу, вернулся в понедельник – а дом весь обнесен подчистую. И окна утащили в том числе.

Короче говоря – не страдай ерундой, парень. Найди нормальный дачный поселок со шлагбаумом на въезде и оградой по периметру, поговори с живущими, убедись, что все нормально с руководством и дорогами, да и покупай землю. А в мертвых деревнях обосновывайся только если собираешься жить там безвылазно и не боишься дать отпор кабанам и злым людям. Ружье то есть?

Я лишь покачал головой. Какое еще ружье? Я оружие считай и в руках не держал. Была военная кафедра, в армии не служил. И стрелять в людей я точно не собирался.

– Дачный поселок – заключил мужик, выбрасывая уже третью сигарету – Такой мой тебе совет. Слушать меня ты не обязан, но…

– Спасибо за лекцию – смущаясь, я протянул ему вторую красную бумажку.

– А это за что?

– За науку – улыбнулся я.

– Раз даешь – надо брать – хмыкнув, он убрал вторую пятитысячную к первой – Ну вот и неплохо за день заработал. Так что? Разворачиваешься? Или подсказать окольную дорогу до той деревушки?

– Подскажите – попросил я – Покупать участок там теперь точно не буду, но посмотреть хочется – я ведь в первый раз в жизни выбрался в такие места. Только мне бы такую дорогу, чтобы я точно не застрял. А еще дайте пожалуйста свой номер – если встряну, а я могу, я такой, то позвоню хотя бы и помощи попрошу…

– Быстро учишься – усмехнулся тракторист – Уже хорошо. А номер дам – я ведь на жизнь зарабатываю не только тем, что чудиков из оврагов выуживаю – ты уж не обижайся.

– Да нет, чего там.

– Еще я снег зимой убираю, пни корчую, участки перепахиваю, бороню и выравниваю. И Камаз у меня есть – так что звони, если надо будет щебень и песок привезти. Нужна будет доставка стройматериалов – тоже звони. Есть знакомые. И не вздумай там в райцентре саженцы покупают – дурят! Мало того что цены крутят, так еще и саженцы у них говно говном. Первой зимы не переживут. И вообще смело звони мне и спрашивай, когда что-то сажать соберешься – не все у нас приживается и не все плоды дает. Вишню вот, к примеру сажать смысла никакого – зря землю дырявить…

Я слушал и млел, попутно старательно запоминая поток информации. Это я удачно встрял в грязь. И удачны человек меня оттуда вытащил…

Я еще не успел и номер записать, а пока что безымянный мужик тракторист перешел уже на личности, начав поименно перечислять всех местных проходимцев, шельм и просто алкашей, кому доверять ну никак нельзя. Вскоре я понял, что у этого деревенского мужика нейтрального о ком-то мнении нет вообще – в отличие от нас городских – а он о человеке отзывался либо положительно, либо жестко отрицательно. И никаких серых тонов – либо белый, либо черный.

Интересно что он думает обо мне…

Хотя можно и не спрашивать – я в принципе уже и сам догадывался.

И при этом чувствовал я себя просто обалденно – вот так вот, весь в грязи, стоя посреди разбитой грунтовки у черта на куличках, выслушивая лекцию от незнакомого деревенского мужика, понимая, что придется потратить часы на чистку машины, я стоял и улыбался до ушей, голова продолжала чуть кружиться после крепкой сигареты, а настроение витало под самыми облаками, если даже не выше.

И когда я себя так хорошо чувствовал в городе? Да может и никогда…

**

До деревушки я все же доехал – той самой окольной дорогой, что немалую часть пути шла через лесную просеку. По пути встретилось несколько укутанных зеленью кирпичных осколков далекого советского прошлого, то ли заброшенных, то ли даже недостроенных. И наконец я взобрался до возвышения, на котором раскинулась деревня. И здесь я остановился надолго, влипнув взглядом в один из самых потрясающих весенних видов на моей памяти – вдаль и вдаль тянулись кое-где уже распаханные, а кое-где еще нетронутые клинья полей и перелески, убегала вдаль узкая блескучая лента той самой речушки, зажатой корявыми старыми ивами. В груди что-то зашевелилось, словно сердце забилось о ребра, сигнализируя – вот и найдено то самое место для жизни. Красивая глушь – как ты и хотел.

Тяжело вздохнув, я выбрался из машины, обошел ее и взглянул на деревню. Ну… мне потребовалось минуты две, чтобы в деталях разглядеть мертвое селение, от которого, по сути, осталась лишь одна улочка, вдоль которой стояли длинные бревенчатые дома. А вон и тот дом, чье фото имелось в объявлении – только фотографировали его с фасада, а я стоял в начале улицы и смотрел на перекошенный бок и частично проваленную крышку. Да… это не дом, а мертвец. И печная труба покосилась. Зато рядом с этим участком граничил совсем другой – с куда более современным домом, затянутым пластиковой обшивкой, с сетчатым высоким ограждением. Ворота распахнуты, на площадке свободно стоят две машины – синяя короткая Нива, покрытая грязью до крыши и белый Уазик на очень внушительных «зубастых» колесах, стоящий передом к выезду, словно рисуясь установленной лебедкой. Никаких признаков жизни на участке не было – не считая дремлющей на воротине черной кошки – и я пошел по улице мимо, отметив про себя ухоженный сад, чернеющие землей пока пустые грядки огорода, обложенный голышами колодец и многое другое, что даже исконно городскому жителю говорило, что здесь живут люди хозяйственные. Впечатление от сельской идиллии чуток портили установленные под коньком крыши камеры и закрепленные на рабице забора объявления, что ведется круглосуточное наблюдение, а во дворе злой алабай без привязи. Я невольно ускорил шаг, причем двинулся в обратном направлении.

Ври где этот чертов алабай? Ворота то открыты настежь и получается ничего меня не защищает от клыкастого зверя…

Меньше всего мне хотелось быть покусанным собакой – и уж тем более алабаем.

Вернувшись в машину, я завел двигатель и вернулся на улицу уже во внедорожнике, чувствуя себя куда более защищенным.

Несколько минут – и куцая улочка закончилась. Здесь всего восемь одноэтажных старых и по большей частью уже не подлежащих восстановлению зданий. Дощатые заборы давно попадали, участки спрятаны под высокими прошлогодними зарослями, видны гнилые зубы мелких дворовых построек. Уцелевшие крыши крыты пробитым шифером, где-то какая-то дранка, где-то какая-то дранка, лишь на одной крыше покрытый ржавчиной металл.

Заметив одну интересную деталь, я нажал на тормоз и внедорожник послушно остановился, не доехал до старой церкви пару десятков метров. Дотянувшись до смартфона, я включил камеру и сфотографировал чуть покосившийся и явно давно уже не крутившийся флюгер на коньке той самой крытой металлом крыши, захватив в кадр и ее часть. Выполненный из металла флюгер в виде гордо поднявшего голову петушка и это стопроцентно не покупная вещь – делалось наверняка вручную и специально для этой самой крыши некогда большого крепкого дома. А чуть ниже еще большая красота – деревянный фронтон дома обильно украшен потемневшей от времени резьбой, изукрашенные завитками створки чердачного окна приоткрыты, между ними ржавая цепочка.

Выйдя из машины, я долго стоял и смотрел на этот дом, большей частью уже скрытый вымахавшими березами и осинами, окружившими не только дом, но и три огромные седые ели, давно поднявшиеся намного выше крыши.

Что за семья жила в этом невероятной красоты доме? Почему наследники позволили этому сокровищу медленно гнить под снегами и дождями? Неужели им плевать на такое невероятное наследие? А может не осталось никого в живых?

Ответов на эти вопросы не было и вряд ли они когда-нибудь появятся. Мелькнула было мысль вернуться к тому огороженному сеткой и защищенном камерами и алабаю участку, позвать хозяина и задать несколько вопросов, но поколебавшись, я отбросил эту мысль и решил, что пора уже возвращаться в лоно асфальтированной цивилизации, с ее устойчивой сотовой связью и интернетом.

Но сначала заглянув вон в тот в целом обычной длины бревенчатый дом напротив, над чьей крышей торчало аж три кирпичные печные трубы, а территория вокруг постройки была разделена заборами на три равные части. Особенно меня привлекла центральная часть дома, где имелось направленное на меня высокое крыльцо с заросшей ползучей растительностью какой-то строгой и явно государственной скучной вывеской. Обнаружив распахнутую и вросшую в землю калитку в низеньком штакетнике, некогда выкрашенном в белый цвет и местами упавшем, я вошел в двор и, обходя препятствий подошел к крыльцу, прочитал вывеску и удивленно хмыкнул – я оказался у входа в деревенский медпункт. Разбухшая зеленая дверь была приглашающе приоткрыта и после секундного колебания, я поднялся по прогибающимся под моим весом ступеням и потянул массивную ручку на себя. Дверь со скрипом отворилась. Пригнув голову – низковатый косяк – я вошел внутрь, сделал буквально полтора шага и остановился, так как дальше идти было просто некуда – я уперся в мощное побеленное препятствие. Печь. Большая русская кирпичная печь заняла собой львиную долю крохотного помещения, в котором не имелось ничего кроме двух коротеньких лавок, углом стоящих у стен. Над лавками закреплена доска, а на ней выцветшие от времени распечатки – о том, как мыть руки, чем важна медицинская маска и все прочее из той же серии. Рядом висел перекидной календарь с кошками за 2003 год, открытый на сентябре. Рядом с печью виднелась еще одна дверь со следами свинченной таблички. Войдя в следующее помещение, я наконец-то оказался в столь же крохотном медицинском кабинете – получается, там за мной что-то вроде комнаты ожидания, где больные ожидали своей очереди. Здесь стояла пара старомодных медицинских шкафов с прозрачными дверцами, к единственному окну приставлен небольшой письменный стол, на стенах плакаты, а на полу россыпь каких-то бумаг и разбросанные лекарства. Наклонившись, я подобрал несколько листов, прочитал и понял, что это записи о приеме пришедших пациентов, с указанием их имен, дат рождения и прочей информации. И эти даты поражали…

Пахомов Иван Иванович. Год рождения 1912. Дата посещения медпункта – январь 2002 года. Жалобы на кашель.

Брагина Анна. Год рождения 1908. Дата посещения медпункта – май 2002 года. Жалобы на общую слабость…