Аля Полякова: Бывшие. Когда ты ушел, я осталась одна

Глава 1

Катя

– Какие планы? Может выпьем где-нибудь облепиховый чай вечером? – спрашивает только что пришедшая на смену в клинику коллега Вера.

Несмотря на то, что время близится к полудню, она сладко зевает и выглядит так, будто десять минут назад встала с кровати. Впрочем, не удивлюсь, если так и есть. Вера всегда была совой, а теперь, когда ее округлившийся животик уже невозможно скрыть под медицинской формой, эта засоня постоянно спит. И в ординаторской, и даже в кабинете нашего главврача Тимура Шахова, который со своей любимой жены пылинки сдувает.

Жены… Все еще в шоке от того, как быстро все у них закрутилось. Что ни говори, а Вера и Шахов – это история любви, достойная экранизации. Наши медсестры лили бы слезы и не отрывались от телека, покажи что-нибудь подобное на «России 1» или «Домашнем».

– Можем, – соглашаюсь я, но без особого энтузиазма.

Последняя неделя меня здорово вымотала – никуда не хочется, но с тех пор, как Шахов появился в нашей клинике и украл у меня все внимание Веры, мы так редко проводим с ней свободное время. Подозреваю, что когда подруга родит, мы вообще будем видеться лишь по праздникам, поэтому…

– Не хочешь? – удивляется Вера, которая явно не привыкла к тому, что я могу отказаться от движа.

– Хочу, – спешу успокоить ее, касаясь плеча ладонью. – Устала просто. Извини.

– Да какие извинения? Я прекрасно все понимаю, – она вздыхает. – Мне кажется, из-за моей анемии страдаю не только я, но и ты. Спасибо, что взяла утром моих пациентов.

– Брось, – отмахиваюсь я. – Это мелочи.

– Ничего не мелочи… – прямо вижу, как начинает накручивать себя Вера.

– Буду надеяться, что когда я забеременею, ты сделаешь для меня то же самое, – неловко шучу я.

Неловко, потому что мы обе понимаем, что в личной жизни у меня в последнее время полнейший штиль. И забеременеть я могу разве что от святого духа.

– Ладно, давай ты сегодня отдохнешь, а завтра мы с тобой вместе пообедаем? – предлагает Вера. – У тебя же вторая смена будет?

– Угу…

За нами громко хлопает дверь приемного. Раздаются суетливые шаги. Потом звук колес медицинской каталки по кафелю.

– Опять привезли кого-то, – успевает шепнуть мне на ухо Вера за секунду до того, как в коридоре показывается Шахов.

Щеки подруги тут же розовеют. Вот я прекрасно отношусь к ней и Тимуру Юрьевичу, но когда в собственной личной жизни провал за провалом, как-то завидно смотреть на чужое счастье. Я, наверное, ужасный человек…

– Городецкий Даниил Владиславович, 32 года, упал со склона, катаясь на лыжах. Подозрение на сотрясение, многочисленные ушибы… – доносится до меня монотонный голос медсестры, которая передает старшему по смене краткий анамнез пострадавшего, а у меня вместе с каждым произнесенным словом сердце уходит в пятки…

Как в замедленной съемке вижу, как Шахов подходит к каталке, на которой лежит мужчина, о чем-то переговаривается с врачом и медсестрой. Но еще до того, как я успеваю приблизиться к ним, чтобы посмотреть и убедиться в том, что все это чудовищная ошибка, они исчезают.

– Эй, Кать, ты чего? – прихожу в себя, когда Вера дергает меня за рукав медицинской формы. – Побледнела. Ты здорова?

– Здорова, – бормочу я, едва шевеля языком. – Показалось, что знакомый.

– Пациент, которого привезли? – уточняет Вера.

– Угу.

– Лихач какой-то, – подруга качает головой. – Как зима начинается, так у нас эти лыжники и сноубордисты прописываются в отделении…

– Ага, Вер… Я пойду посмотрю.

Медленно ступая по коридору, подхожу к смотровой. Через приоткрытую дверь слышу собранный голос Шахова и другой… Тягучий, как мед, чуть с хрипотцой и такой до боли знакомый… Сколько раз я слышала его в своих снах за последние годы?

Останавливаюсь, хватаясь за дверную ручку, не зная, чего я хочу больше – закрыть эту чертову дверь и никогда не слышать голоса Городецкого или, наоборот, открыть ее нараспашку и посмотреть в лживые глаза человека, который двенадцать лет назад назывался моим мужем. Которой меня растоптал. Ушел в закат, оставив меня один на один с моими страхами и проблемами.

Я знаю, что с тех пор много воды утекло. Общие знакомые с удовольствием посвящали меня в историю успеха «нашего Дани», который после развода сколотил себе целое состояние на IT и теперь пожинал плоды напряженной работы, наслаждаясь жизнью: меняя девушек, путешествуя и увлекаясь дорогими хобби. Вот как лыжи, например, или сноуборд, не знаю, что он там предпочитает…

– Голова болит? Тошнит? – спрашивает Шахов, проводя Городецкому осмотр.

Если к пациенту спустился наш главный врач клиники Шахов это значит, клиент особенный, требующий эксклюзивный подход.

– Нормально все, – отрывисто отвечает Данил, но в следующую секунду шипит от боли.

– Если бы все было нормально, ты у нас здесь, как на курорте не валялся бы. Сейчас на КТ отправим. Надо кому позвонить? Матери? Жене?

– Нет.

– Кать, пропусти, мне надо анализы взять, – шикает вдруг возникшая рядом медсестра.

Я отскакиваю от двери, медсестра Валя отскакивает от меня, мы сталкиваемся, пробирки летят на пол, гулким эхом отдаваясь в тишине коридора.

Две пары глаз – карие Шахова и пронзительно синие Городецкого – резко поднимаются.

Я чувствую себя так, будто тону. Мазнув взглядом по причитающей Вале, которая наклоняется, чтобы собрать инструменты, Даниил упирается раздраженным взглядом в меня.

Шок. Удивление. Узнавание.

Вспышка необъяснимого гнева.

– Я думал, это лучшая клиника города. А у вас все медсестры такие неуклюжие? – тянет с раздражающей самоуверенностью, не отрывая от меня своего гипнотического взгляда.

Вот же козел! Как был им, так им и остался…

Глава 2

Катя

– Катюш… – слышу робкий голос Веры за спиной и ее осторожное прикосновение к моему плечу. – У тебя все нормально?

Нормально? Нет. В моей жизни нет ничего нормального! Все ломается. Как только я начинаю верить, что черная полоса позади, жизнь снова опускает меня на дно…

– Может, поделишься? Легче станет. Я знаю, о чем говорю… – не сдается Вера. – Кто он? Этот человек… Вы близко знакомы?

Я прижимаю ко рту кулак, чтобы сдержать истерический смех. Близко знакомы? Ближе просто невозможно. Городецкий был моим первым во всем – любовью, мужчиной, мужем. Он знал обо мне все. Я доверяла ему безоговорочно. Именно поэтому его уход едва меня не уничтожил…

– Мой бывший муж.

– Он – твой бывший муж? – растерянно бормочет Вера, поглаживая свой выпирающий живот. – Ты была замужем? Я не знала…

Опускаю лицо в ладони и с силой растираю кожу, чтобы хоть как-то прийти в себя, вернуть контроль. Но стоит лишь закрыть глаза, как вижу повзрослевшего Данила Городецкого: его синий пронзительно-насмешливый взгляд, самодовольную улыбку, бьющую наповал сексуальность… А ведь он лежит на кушетке с переломом руки и подозрением на сотрясение! Вот умеет он… Всегда умел… Превосходить всех, добиваться поставленных целей, быть лучшим во всем. Вот в такого Даню я и влюбилась, а спустя два года он меня растоптал.

– Это давняя история… – отвечаю уклончиво. – Мне было восемнадцать. Ему двадцать два. И закрутилось-завертелось. А потом разбилось, как хрустальный бокал, который уронили на мраморный пол. Не починить, не склеить.

– Постой, в университете ты уже была замужем? И молчала? – шокировано спрашивает Вера.

– Я тогда как раз переживала развод и не хотела об этом говорить. Я же в медицинский позднее поступила чем ты. Сменила город, вернула девичью фамилию… Отрезала себя от прошлого.

– И вот оно тебя настигло… – констатирует подруга, даже не представляя, какими пророческими кажутся мне ее слова.

Даниил он такой… Настигает. Приходит как ветер, а сносит все под корень, как ураган. Я это сразу почувствовала, как только он взглянул на меня в процедурном. В ответ на его хамское заявление о неуклюжести наших медсестер на эмоциях выпалила, что неуклюжих подбирают только для хамов.

Шахов меня тут же одарил строгим взглядом, а Даниил – ледяным. И не выговора от босса я испугалась. Мурашки страха поползли от сузившихся глаз бывшего мужа.

– Слушай, ну столько времени прошло. Что вам делить-то сейчас? – сетует Вера. – Можно же вести себя как взрослые люди. Никто не заставляет вас общаться…

– Общаться? – нервно выдыхаю я. – Я его видеть не могу. Не хочу…

– Давай я Тимура попрошу, чтобы он развел вас? Вообще чтобы не сталкивались в клинике?

– Можешь? – спрашиваю я с надеждой, испытывая неимоверное облегчение. Обычно смелая и независимая, сейчас я только рада свалить решение этой проблемы на Веру.

– Конечно! – улыбается Вера.

Видно, что она тоже рада, что смогла найти выход. Никому не нужны конфликты в клинике. А то, что я и Городецкий в одном помещении – это граната с выдернутой чекой, всем стало понятно по одному единственному эпизоду.

Приободрившись от этой мысли, переодеваю форму и забираю ее постирать, распустив волосы, расчесываю их руками. Приду домой, потискаю своего любимого британца Жирика и лягу спать, забыв о Даниле Городецком, как о страшном сне.

В коридоре наливаю себе кофе в бумажный стаканчик и уже почти дохожу до выхода, когда меня окликает Валя.

– Кать, тебя Шахов к себе вызывает.

– Сейчас? Что ему надо? – хмурюсь, предчувствие у меня не доброе.

– Не знаю, не доложил, – язвит медсестра.

Все еще дуется, что из-за меня она перед Шаховым и вип-пациентом по полу ползала, собирая пробирки. Я же не дурочка, видела, какими глазами она потом на Городецкого смотрела. Все на него так смотрят… Внешность кинозвезды, обаяние бэдбоя и внушительный счет в банке – взрывная комбинация.

Развернувшись в обратном направлении иду к лифту.

Его двери открываются через пару секунд и оттуда наш новенький медбрат Сергей, выталкивает вперед на каталке моего бывшего мужа. Он без сознания или спит. Мерно дышит и не смотрит своим презрительным рентгеновским взглядом, от которого у меня до сих пор посасывает под ложечкой.

– Стой, дай карту его посмотреть, – велю, протягивая руку за рабочим планшетом, которые есть у нас у каждого сотрудника.

– Блин, Катюх, не положено же…

Не обращаю внимание на его бормотание, выхватываю планшет и иду за каталкой и Сергеем в сторону крыла, где у нас лежат вип-пациенты.

По результатам КТ и других обследований у Городецкого легкое сотрясение, перелом лучевой кости, несколько гематом и ушибов и трещина в ребре справа. Легко отделался, будет жить и через недели две вообще забудет о своих травмах, о клинике и обо мне. Как впрочем уже и было когда-то.

– Мужик – какая-то важная шишка, – продолжает сливать информацию Сергей, – Шахов сам курировать его взялся, а он редко спускается сверху, сама знаешь. Если только не тяжелый интересный случай. А здесь вроде вообще туфта, неудачно приземлился на лыжах. Зато какой сервис, заказали этому Городецкому особое меню из ресторана и даже охрану около палаты выставить велели… Понятия не имею зачем. Он суперзвезда какая-то?

– Чтобы бывшие жены не совали свой нос куда им не надо. Здравствуй, Катя, – вдруг произносит Даниил, и я вздрагиваю от неожиданности, потому что была на сто процентов уверена, что он спит, а не греет уши, и роняю планшет прямо на его больные ребра. – Сссука…

Глава 3

Катя

– Сука – это ты об одной из своих многочисленных пассий? – храбрюсь я, хватая планшет, который пересчитал ребра Городецкого и опустился прямо на его бедра… Ну, то есть пах, даже слегка выпирающий под свободной больничной рубашкой.

– Блять, заткнись, – рычит Даниил, здоровой рукой хватаясь за место ушиба. – Ссука, как же больно…

– Мы это… Сейчас… Анальгетик… – суетится медбрат Сергей явно в шоке от поворота, который принял наш безобидный на первый взгляд разговор.