Впрочем, как безобидный. Мы сплетничали о пациенте при пациенте, думая, что он спит… Шахов за такое может премии лишить. И это еще хороший вариант развития событий. А если из-за ушиба еще осложнения пойдут…

– Не надо господину Городецкому анальгетик, – встреваю я. – Он любит острые ощущения, правда?

– Стерва, – выплевывает мой бывший, бросая на меня полный ненависти взгляд. – Яд так и плещет.

– Не знали, что яд в лечебных целях используют, Даниил Владиславович? – парирую я, толкая каталку в сторону палаты. – Мы в нашей клинике используем все методы для исцеления пациентов. Даже нетрадиционные.

– Говорят, секс тоже помогает, – не удерживается от шанса уколоть меня Городецкий. – Интим тоже в списках ваших нетрадиционных услуг значится, Катерина Владимировна?

Ага. Мудак озабоченный. Начал острить на тему секса. Значит, не так уж и больно его планшетом огрели.

– А вам интима хочется? Извините, шлюх в клинику не пускают, – бросаю самым сладким голосом и передаю ручки каталки ошалевшему Сергею. – Давай, друг, вези нашего вип-гостя в его палату. У меня встреча с шефом.

– Екатерина Владимировна… – лепечет медбрат, резко переходя на официальный тон.

– Еще увидимся, Катюха, – делает Городецкий акцент на этом фривольном имени, которым ко мне при встрече обратился Сергей.

– Я бы на это не рассчитывала.

– Ты предполагаешь, а жизнь располагает, – включает философа мой бывший, но в его голосе одновременно слышится насмешка и мрачное обещание.

Говорю же, мудак. А я еще жаловалась, что у меня жизнь скучная. Лучше скучная, чем такая, в которую ее превращает этот человек.

Кабинет Шахова расположен на втором этаже. Но я лифт, укативший пока я трепалась с Городецким, не жду – иду по лестнице. На адреналине не замечаю, как пролетаю два лестничных пролета. Торможу только перед кабинетом Шахова, чтобы перевести дух и постучаться. Но до того, как успеваю занести руку, дверь распахивается и на пороге появляется взволнованная Вера.

– Кать… – пучит глаза подруга. – Ох…

– Все в порядке? – спрашиваю я, борясь с паршивым предчувствием.

Раз она была в кабинете, значит, должна была замолвить за меня словечко перед Шаховым. Но что-то на ее выразительном лице нет и следа оптимизма, которым мы зарядились, придумывая план, как избавить меня от компании Городецкого, пока он торчит в клинике.

– Я думала ты ушла… – лепечет Вера.

– Меня твой муж вызвал.

Она виновато опускает глаза.

Ох. А вот это уже не просто предчувствие, а настоящий красный флаг. Не вышло договориться? Или… Меня что, увольняют за проявленную к вип-пациенту грубость?

– Катерина, заходи, – звучит из глубины кабинета отрывистый голос Шахова.

Ох, мамочки… Этот умеет включать такого строгого босса, что даже у самых стойких сотрудников поджилки трясутся, что уж говорить обо мне…

Ступаю в кабинет. Вера хватает меня за руку и заходит за мной следом.

– Вера, оставь нас, – безапелляционно произносит Шахов.

Ох бля… ха муха. А дело и впрямь дрянь.

– Но Тимур…

– Вера! – Шахов не повышает голос, но у меня аж зубы сводит от страха. – Прошу тебя, оставь нас. Катерину можешь подождать за дверью. А лучше иди переодевайся. Я закончу и отвезу тебя домой.

Бросив на меня сочувственный взгляд, подруга вздыхает.

Ну, короче, мне хана. Раз уж беременной Вере из-за меня достается…

– Катя, – неожиданно спокойно обращается ко мне Шахов, когда за его женой закрывается дверь. – Ты знаешь, как важна для нас репутация клиники? Мы долго на нее работали, и не имеем права позволять личным отношениям сотрудников влиять на нее в негативном ключе.

– Понимаю вас, Тимур Юрьевич, – шепчу я, чувствуя, будто под ногами разверзается пропасть.

– Даниил Городецкий чересчур влиятельная персона, чтобы я мог игнорировать его просьбы, – продолжает главврач.

– Понимаю вас, – выдавливаю я, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Вот так из-за своего бывшего я сейчас лишусь единственного (ну, после кота) важного в своей жизни – работы… – Что он попросил? Уволить меня?

– Уволить? – искренне удивляется Шахов. – Конечно, нет. Он попросил, чтобы ты была его единственным лечащим врачом.

Глава 4

Катя

Сплю я плохо. Кошмары мучают, в которых я Городецкому клизму делаю под напором. Саморучно!

Жуть! Приснится же такое…

Встав по будильнику в пять тридцать, первым делом выпиваю залпом стакан воды, а потом, вспоминая ночные видения, в ужасе таращусь на свое отражение в зеркало шкафа-купе, что стоит напротив кровати.

– Брр… Не дай бог…

Еще и сон пришелся с четверга на пятницу – страшно представить если станет пророческим.

Вот аппендицит я бывшему с закрытыми глазами вырежу, но клизму… извольте откланяться.

– Мяу.

Мой британец, запрыгнув на кровать рядом со мной, трется мордочкой о мое плечо, выпрашивая порцию еды и ласки.

Жирок со мной уже четыре года, и лучше мужчины в моей жизни не было: многого не требует, ночью в постели согревает и не изменяет. И сердце мне точно не разобьет. Разве что своей старческой смертью, но об этом нам еще рано думать – ко мне он попал совсем котенком.

Воздав Жирку положенные почести, с особой тщательностью собираюсь на работу.

Сегодня у меня ответственный день – сдержаться и не залечить до смерти человека, который когда-то заменил мне всю семью. Вчера, после того, как Шахов сбросил на меня бомбу про требование Городецкого, у меня духу не хватило пойти к нему в палату. Я бы его придушила, ей-богу. Но садиться в тюрьму из-за этого… существа мужского рода, я не намерена!

– И я тебя люблю, пушистик, – посылаю своем мурчащему приятелю воздушный поцелуй и выскакиваю на лестничную клетку.

Смоки-айз, высокий хвост как у амазонки, вместо допотопных кроксов на мне туфли на каблуках. Не самые удобные, зато добавляют мне уверенности, ногам – длины, а росту – сантиметров, чтобы не запрокидывать голову, когда Городецкий будет надо мной возвышаться.

Не то, чтобы я представляю как он будет надо мной возвышаться… Ну, в общем, на всякий случай. В сражении с бывшим мужем мне нужны любые преимущества.

В клинику добираюсь на машине. Два года назад купила себе небольшой хэтчбек синего цвета, старенький, с пробегом – друг в ремонте бывает чаще чем я у своего парикмахера.

На утренней летучке в пол уха слушаю Шахова, листая в телефоне информацию о Городецком.

Первые годы после развода я постоянно мониторила его социальные сети. И обливалась слезами, когда видела фотографии с его новыми пассиями. А они все как одна словно с одного модельного агентства были. Красивые, длинноногие, с грудью третьего размера. Натуральности ноль. Но почему-то Данил проводил время именно в таком обществе. Не смотря на то, что много лет твердил мне, что в восторге от моей красоты и натуральности.

Врал.

Те фотографии Городецкого в обществе моделей породили во мне миллион комплексов, но те времена в прошлом. Я больше не сопливая девчонка с разбитым сердцем. Я врач, хирург и сегодня намерена показать Городецкому важность своей профессии.

– Екатерина, – окликает меня Шахов после летучки. – Вы помните о наших договоренностях?

– Доброе утро, Тимур Юрьевич. Конечно, облизать Данилу Городецкого с головы до ног, чтобы он не думал жаловаться, а лучше стал спонсором клинки, – произношу елейным голос.

Я гуляла на их свадьбе с Верой в числе немногочисленных гостей и раз в месяц на кухне в их квартире мы устраиваем с подругой посиделки. Поэтому могу позволить себе немного дерзости.

– Хорошо, что ты уловила суть, – усмехается Тимур, а затем понизив голос серьезно добавляет. – Кать, я знаю, что у вас с Городецким непростая ситуация. И если бы мог, отдал бы его другому терапевту. Но он настроен слишком категорично, а таких врагов клинике, как Данил, нам не нужно.

– Я понимаю, Тимур.

Видимо Вера все же рассказала своему мужу о моем совместном прошлом с Городецким. Не могу ее винить.

Взяв планшет, неспешно иду в сторону отделения в котором лежит мой бывший муж. Останавливаюсь около автомата с кофе и беру себе стаканчик ароматного капучино.

Около палаты Городецкого замечаю, сидящего на стуле парня в черной футболке, черных штанах и высоких берцах на шнуровке. Поверх его странного наряда накинут белый халат.

Медбрат Сергей видимо не шутил насчет охраны.

Ну Гродецкий совсем офонарел. Корона, интересно, ему мозг не давит?

Парень меня не останавливает, лишь провожает внимательным сканирующим взглядом. Салютую ему кофе, зажав планшет подмышкой и захожу в палату.

Вопреки моим ожиданиям Городецкий не валяется при смерти, а вполне себе бодр и весел. Сверкает голым накаченным торсом с несколькими гематомами на ребрах. С удивлением обнаруживаю какую-то татуировку у него на левой грудной мышце.

А еще обнаруживаю вокруг него двух суетящихся медсестер Валю и Олю. Девчонки смеются. Даня сверкает улыбкой, протягивая им руку для забора крови. Разве, что мышцами не поигрывает. Херов Дон Жуан.

Валя уже натягивает жгут, Оля готовит ампулы, и обе поглядывают из-под ресницы на тело Городецкого.

Внутри меня что-то взрывается, а в мозгу щелкает.

– Здрасти, а что у нас здесь происходит? – произношу громко, да так, что все присутствующие вздрагивают. – Кто-то уже успел назначить товарищу Городецкому анализы? Девочки, вы ничего не перепутали? У меня в назначениях стоит очистительная клизма.

Даня почему-то бледнеет, а медсестры замирают, удивленно хлопая длинными ресницами.

– Клизма? – Валя, косится на Олю, затем на меня.

– Для чего? – хмуро интересуется Городецкий.

– А для профилактики! – я широко улыбаюсь.

Глава 5

Катя

Отослав медсестер из палаты, занимаю их место напротив Городецкого. Беру в руки жгут и несколько раз щелкаю им перед вытянувшимся лицом Даниилы.

А что? Пусть не расслабляется! Сам захотел меня видеть своим лечащим врачом – никто его за язык не тянул.

– Анализы тоже нужно сдать, дорогой бывший муж. Не против, если я сделаю в твоем теле несколько крошечных отверстий? – вскочив на коня сарказма, мне сложно остановиться.

– Надеюсь, не пулевых, – осторожно шутит Даниил, косясь на зажатый в моей руке шприц.

– Как знать, как знать… – бормочу себе под нос, сортируя пробирки.

Ну не могу я быть милым терапевтом рядом с этим пышущим превосходством индюком! Он еще такой… Городецкий сегодня! Двухдневная щетина, затуманенный после сна и лекарств взгляд, живописное рассечение на острой скуле. Чертов мачо.

Ловко перетянув ему жгутом плечо, стараюсь вспомнить клятву Гиппократу. И слова Шахова о том, что нашей клинике нужны такие спонсоры, как мой бывший муж. А я люблю нашу клинику, она мне как второй дом. Поэтому сделаю все, что от меня зависит для того, чтобы Даниил поделился своими денежками.

– Работай кулаком, – говорю я, протирая спиртовой салфеткой сгиб локтя Городецкого.

– Прям при тебе? – ухмыляется бывший, пошло приподнимая брови.

– Уволь. Обойдусь без этого зрелища. Сожми кулак, – командую, нащупав вену, аккуратно ввожу иглу. – Расслабляй.

Подставляю три пробирки одну за другой и убираю ждут.

Глаза на Данилу не поднимаю, но чувствую, как он пялиться. Внимательно следит за моей работой, расслаблено восседая на больничной койке. И все еще без футболки.

Этот факт я обнаруживаю, когда заматываю локтевой сгиб Городецкого бинтом, и прижимаю его руку к голому торсу, веля так подержать минут десять. Кожа у него гладкая и горячая, а темноволосая дорожка на животе убегает прямиком под хлопковые серые штаны… Ой, по фигу, ладно.

– Не хочешь надеть футболку? – интересуюсь я, снимая перчатки.

– Зачем? Если так я могу смущать тебя.

Пожимаю плечами, убираясь.

– Ты меня не смущаешь.

– Волную?