Я просто когда-то смотрела программу по телеку, как расследовали дело о махинациях с местами на кладбище. И вроде это как раз происходило в «лихие девяностые».

– Как вы могли такое подумать?! – вспылила женщина.

– Вы так и не представились, – в третий раз напомнила я.

– Ах, да, – кивнул мужчина и предупредительно коснулся руки женщины, которая сразу же сдулась. – Я – Виолетта Петровна. А это – Альберт Альбертович.

Она посмотрела на меня так, словно я при звуках этих имён должна была как минимум сплясать радостную лезгинку.

– И что? – прищурилась я, – мне это ничего не говорит, Виолетта Петровна вы или Клавдия Степановна.

– Я – сестра Воли, – торжественно сообщила женщина.

– Сестра? – я задумалась, вроде бы у Владимира было другое отчество. – Сводная что ли? Если вы сестра Владимира, то почему тогда вы считаете, что это я – ближайшая родственница? Я же просто сестра его жены.

– Троюродная, – чуть смутилась женщина.

– И что же вам от меня нужно, Виолетта Петровна? Наследство пришли делить? – не удержалась от ехидства я.

Но, судя по выступившему багровому румянцу на скулах троюродной сестры – я попала прямо в точку.

– Почему делить?! – влез в разговор Альберт Альбертович.

– Альберт, подожди! – одёрнула его Виолетта Петровна, но было уже поздно. Я всё поняла.

– Значит так, – тихо сказала я, – У Владимира есть жена. Живая жена. Это – раз…

– Она убийца! – возмущённо взвизгнула Виолетта Петровна.

– Следствие ещё не закончено, – развела руками я, – кроме того, Тамара находится на лечении в психоневрологическом диспансере. Она больная. И отбирать у неё квартиру я не позволю…

– Да нахрен нам ваша квартира! – взорвался Альберт Альбертович, но Виолетта Петровна тут же наступила ему на ногу, и он испуганно умолк, смущённо и бессмысленно моргая.

– Договаривайте, – велела я.

Виолетта Петровна и Альберт Альбертович переглянулись и ничего не ответили.

Я тоже молчала, ожидая ответа. Повисла неловкая пауза.

 Виолетта Петровна поджала губы, Альберт Альбертович прокашлялся, а я всё также молчала, выжидательно глядя на странную парочку.

Наконец, когда пауза настолько уже затянулась, что это стало неприличным, Виолетта Петровна выдавила измученную улыбку:

– Ладно, извините, Любовь Васильевна, – мы потом зайдём.

Она развернулась и торопливо зацокала каблучками вниз, таща за собой на буксире слегка обалдевшего Альберта Альбертовича.

Хорошо, что я была в комнатных тапочках из войлока, мягко и бесшумно я сбежала вслед за ними, в надежде подслушать их разговор.

К сожалению, почти ничего я не услышала. Но прежде, чем дверь подъезда захлопнулась, удалось уловить одно слово – «завод».

Теперь мне стало ясно, куда нужны были деньги, вырученные за дом отца Любаши.

Осталось только узнать, что же это за завод и где он находится?

***

– Знакомьтесь. Это Таисия Сергеевна, – представила я нашу кадровичку и заодно бывшую «конкурентку» в борьбе за симпатии ветреного Григория. – Таисия Сергеевна будет с нами в группе.

– Но она же не член Общины, – возразила Белоконь.

– Таисия Сергеевна будет у нас консультантом, – выкрутилась я, – а потом, когда станет членом общины – будет в группе уже на общих основаниях.

– А зачем нам консультант? – возмущенным голосом воскликнула Зинаида Петровна.

– Чтобы консультировать, – объяснила я и, чтобы закрыть дискуссию быстренько перевела разговор на другую тему, – а сейчас давайте послушаем новое задание. Итак, нам поручили провести благотворительную акцию для бездомных животных. Плана ещё нету. Я сегодня-завтра его составлю, и мы потом детально уже обсудим. Если у вас есть какие-то предложения или рекомендации – самое время их за эти два дня озвучить. Можно мне. А можно вон Таисии Сергеевне.

Все взгляды скрестились на блондинке. И хотя эмоции были самые разные, блондинка демонстративно приосанилась. Она явно чувствовала себя в своей стихии.

– А что это получается, Таисия Сергеевна – ваш заместитель? – не удержался от провокационного вопроса Пивоваров. – Вы же сказали, что она «консультант».

– Скорее секретарша, – ехидно бросила Белоконь.

Все присутствующие моментально захихикали, и по комнате, где мы собирались, прошлись зловредные, понимающие смешки.

– Я занимаю ваше место? – с наивным видом похлопала накрашенными синей тушью ресничками кадровичка, и с вызовом посмотрела на Белоконь.

Та покраснела, а Рыбина сразу же обидно расхохоталась.

– Не вижу ничего смешного! – взвилась Белоконь, с вызовом глядя на Рыбину.

– А вы попробуйте мне запретить смеяться, – парировала Зинаида Петровна.

Склока набирала обороты, и я удовлетворённо усмехнулась, но так, чтобы никто не заметил, конечно же. Дав им немножко времени, чтобы все вволю проорались, я строго постучала линейкой по столу:

– Товарищи! Товарищи! Давайте успокоимся и послушаем меня. Я займу две минуты, и все тогда могут быть свободны. А так мы опять просидим весь вечер.

Народ нехотя стих. Сидели, насторожившись, бросая друг на друга взгляды, наполненные самым разным эмоциональным содержанием.

– Итак, – торопливо сказала я, пока опять не началась склока (по глазам Белоконь было понятно, что сейчас по второму кругу вот-вот начнётся), – в рамках мероприятия нам нужно следующее. Первое – привлечь побольше жителей города. Второе – задействовать и максимально использовать СМИ, третье – провести саму акцию. А именно следующее. Собрать старые одеяла, покрывала и так далее для утепления в вольерах животных. Собрать корма для животных. И главное – привлечь ветеринаров для стерилизации бродячих котов и собак. Возможно, получится найти для некоторых животных новых хозяев. Это если очень поверхностно перечислять. На самом деле там всего намного больше. И чем ярче мы проведём это мероприятие, тем сильнее будет выхлоп. Наша цель… точнее цели – помочь животным с едой, проживанием, лечением. Показать людям, что хоть у нас в стране и не очень всё хорошо, но мы не должны терять человечность. Ну и под шумок собрать денег. Заодно, как говорится. Нам нужны будут деньги, чтобы отправить пятерых наших молодых членов общины на учебу в университет.

– Нифига себе, – тихо пробормотала Таисия и с уважением посмотрела на меня.

После окончания собрания мы с нею шли по улице, наши дома были совсем рядышком, через два дома, так что было по пути.

И тут Таисия сказала:

– А ведь вы, Любовь Васильевна, стратег.

– Да какой я там стратег, – легкомысленно улыбнулась я, – обычная тётка преклонных лет.

– Нет, – покачала головой она, – я до того, как в ЖЭК прийти, в горкоме партии у нас работала, в молодости, секретаршей у Ивана Ивановича.

Мне это имя ни о чём не говорило и Таисия, видя, что я не погружаюсь в полуобморочное состояние, пояснила, – это самый главный человек у нас в Калинове.

Я поняла, что в этом месте положено изумлённо ахнуть. И, чтобы сделать приятно Таисии, послушно ахнула. Изумлённо. Мне не трудно.

– Так вот, – продолжила Таисия, вполне насладившись произведённой на меня реакцией, – к нам, в горком партии постоянно разные делегации приезжали. И однажды был один генерал, товарищ Петров. Так вот он тоже был такой же стратег.

Я напрягла память, но ничего про товарища Петрова так и не вспомнила.

Ну и бог с ним, а вот, то, что Таисия начала догадываться – не есть гуд. Надо быть осторожнее.

***

На следующий день ко мне подошла Ксюша.

Она долго мялась, ходила вокруг да около и ждала, что я должна всё сама догадаться. А я в это время в третий раз уже тщетно пересчитывала поступившие журналы и мне было совершенно некогда.

Ксюша, то есть Ксения Сергеевна Зыкова, помялась ещё немного, и, видя, что я не реагирую, выдала:

– Любовь Васильевна, скажите пожалуйста, а эта Таисия Сергеевна… она долго у нас в группе будет?

– А тебе зачем? – не отрываясь от бумаг, спросила я.

– Да так… – покраснела девушка.

– Ну раз так, значит, так, – буркнула я и вернулась к подсчётам.

Ксюша ещё немножко помялась и отвалила.

Я оторвалась от журналов и понимающе хмыкнула – первый пошел.

Буквально в этот же вечер ко мне подошел Пивоваров. Он весь кипел от возмущения:

– Любовь Васильевна! – возмущённо выпалил он, – что это происходит?!

– А? Что? – захлопала я глазами.

– Ну ваша эта… протеже… что она себе позволяет?! – сердито сказал он.

– Какая протеже? – включила дурочку я.

– Таисия эта.

– А что не так, Пётр Кузьмич?

– Почему она лезет туда, куда не просят?! – рассердился он, – Я – заслуженный юрист Калинова, между прочим, а она кто такая?!

– Да что она уже натворила?

– Она сомневается в моих методах! – проворчал он.

– Ну… Таисия Сергеевна – опытный кадровик, все эти тонкости прекрасно знает, – ответила я, стараясь, чтобы злорадство не проскользнуло в моём голосе, и Пивоваров ничего такого не заметил, – Очевидно она где-то нашла не состыковки и решила подкорректировать. для этого её и пригласили.

– Да что вы говорите! – возмущённо топнул ногой Пивоваров, – какие у меня могут быть не состыковки?! И что эта пигалица в них понимает?!

Он ещё немного поорал и умчался в гневе.

А я хихикнула и продолжила заниматься своими делами.

Когда подошла Сиюткина, я еле-еле удержалась, чтобы не расхохотаться. Но сделала постное лицо и спросила:

– Что случилось, Ольга Ивановна?

– Любовь Васильевна, – доверительно сказала она, – это, конечно, не моё дело. Но я уже полдня наблюдаю за Таисией Сергеевной.

– И как вам она? Правда же – прекрасный специалист?

– Не знаю, какой она специалист, – проворчала Сиюткина, – но как человек… я не понимаю её…

– Что стряслось?

– Она умудрилась поссориться почти со всеми из нашей группы! Вы представляете? Даже Пивоварова довела до нервного срыва. Он так с нею ругался. А потом подключилась Белоконь и они чуть не поубивали друг друга. Хорошо, что сестра Инна в это время зашла, иначе даже не знаю, чем бы всё закончилось.

Я внутренне ликовала. Пока всё шло так как надо. А вслух спросила:

– Ольга Ивановна, у вас как с английским?

– С английским? – удивилась такой резкой и неожиданной смене темы она, – а зачем вам это?

– Ну мы же вроде как в Америку собираемся, – напомнила я.

– Ну да, – понятливо кивнула та и с гордостью пояснила, – с английским у меня неплохо.

– Неужели? – удивилась я, – в советских школах уроки английского проходили формально, и ученики, хоть и зубрили много всякой ерунды, но почти не разговаривали.

– А я училась в спецшколе. Для детей партийный работников. С углублёнными языками. Я и французский, и немецкий хорошо знаю, – похвасталась она, – родители думали, что я по дипломатической линии пойду. А я влюбилась в Ярослава, и пошла учиться в Тимирязевку, чтобы с ним быть вместе. А потом замуж вышла, на третьем курсе, дети пошли…

– Это отлично, – кивнула своим мыслям я.

– Так что в Америке я не пропаду, спросить дорогу в Голливуд сумею.

Я улыбнулась и задала вопрос:

– Ольга Ивановна, а вы природу Америки хорошо знаете? Меня местная растительность интересует.

– А зачем вам растительность?

– Хочу понимать, какие виды деревьев и трав там неустойчивые.

– Неустойчивые к чему?

– К появлению других видов. К примеру, чужеродных, – усмехнулась я.

– Простите, но разве внедрение чужеродных видов не является биологическим загрязнением? – нахмурилась Сиюткина.

– И диверсией, – кивнула я и добавила. – Ольга Ивановна, я вас очень прошу изучить этот вопрос досконально.

Сиюткина пообещала изучить и отчалила. А я задумалась. Устроить америкосам внутреннюю экологическую катастрофу, чтобы им было чем заниматься и не лезть в жизнь других стран – это ещё полдела. Но нужно бить по всем фронтам. И особые надежды были у меня на товарищей Комиссарова и Куща.