Глава 2

Зверь ворвался в комнатку, где любимая была, и застыл перед ложем. Никогда его не отвращала кровь и мёртвая плоть, но от вида бездыханного тела Карры в кровавом месиве не то кишок, не то вывернутого наизнанку чрева рассудок его помутнел. Роден крушил всё, что попадалось под руку, выл от горя, проклинал старую ведьму, умертвившую его пару, а потом упал обессиленный на колени перед ложем, уткнулся лбом в руку мёртвой жены и безмолвно погрузился в боль свою.

Теперь Зверь сполна познал, что значило терять часть себя – ту, кто отразилась в нём, проросла в его сердце, заполнила душу, а теперь… Сердце умирало, душа была разодрана в клочья… и мысли лишь к мести лютой сводились.

Долго не выходил. Всяк страшился нарушить покой Альфы, но когда уж погребальный ритуал было необходимо совершать, дабы душа Карры смогла найти своё место в другой жизни, близкий Альфе волколак – Тагой решился заглянуть.

Напомнил о кострище, о том, что пора выходить, а не то стая волноваться начнёт. И Альфа дозволил готовить место. Сам любимую отнёс и запалил сам.

Многочисленное племя заполнило площадь. Все прощались с мудрой супругой Альфы. Роден почти никого не видел, скользил пустым взглядом по головам и лицам, а мысли его занимала лишь боль и жажда расквитаться с «Культом проклятых».

Пока языки пламени облизывали хворост и сучья, помост с любимой, в сознание врезался голос одного из приближённых волколаков:

– А где щенок? – тихий, но именно этот вопрос заставил его очнуться от душевного пекла. – И вторая повитуха… – Альфа на миг завис, соображая, почему он упустил этот момент.

– Сбежала поди, – отозвался другой голос.

И тут молния протрезвления ударила в голову Родена:

– Найти и привести! – Альфа рыкнул так громко, что стая покачнулась от властности его голоса. Родену даже не пришлось пояснять кого. Троица болтливых волколаков, едва вошедших в пору взрослой жизни, когда вот-вот должны предстоит познать свой первый в жизни брачный гон, а потом и вкусить плоти врагов на войне, метнулась прочь, испуганными псами.

Больше ни слова не сказал Альфа. Терпеливо ждал окончания ритуала.

– Нашли, нашли… нашли… – по рядам волколаков, которые под стать вожаку выстаивали подле кострища, не смея уйти без дозволения, летело– шелестело с нарастанием, пока не достигло Родена.

– Сюда её! – бросил приказ.

Деву тощую в ноги ему швырнули. Роден окинул человечку взглядом суровым, смутно вспоминая, что и правда её видел, крутящейся в комнатке Карры. Снующей туда-сюда.

– Ты кто? – прозвучало чётко, словно удар хлыста.

– Варка, – страшась поднять голову, всё также лежа в подобострастной позе на земле, всхлипнула дева. Одежда лоскутами свисала, тело в крови и ранах – волколаки в догонялки с ней поиграли. Ну хоть не растерзали, есть с кого ответ потребовать. – В ученицах у бабки Софы была, – заикалась молодуха.

– Что с моей дочерью? – обрушил то, что снедало больше всего.

Человечка вздрогнула опасливо, очи несмело возвела:

– Как что? – Крупные слёзы по щекам катились.

Не хотел Альфа надеяться на лучшее, что жива дочь, но сердце его забилось мощно и яростно.

«Обманываться нельзя, – убеждал себя. – Обманчивые надежды могут стать страшным ударом». И он прозвучал.

– Померла… – Варка носом шмыгнула.

– ГДЕ? – Роден порывисто шагнул к девке впритык, молодуха шарахнулась, точно Зверя лютого увидала, да ведь так оно и было, но Альфа быстрее был и злее, навис горой: – ОНА?

Заметался испуганно взгляд Варки.

– Где??? – рыкнул грубее Альфа и ученица бабки Софы выпалила:

– Похоронила.

Повисло глухое молчание, площадь накрыла пугающая тишина. Словно застыли все: никто из волколаков не дышал, ветер перестал дуть и кроны деревьев шевелить.

– Что ты сделала? – уточнил Роден.

Девка боязливо всхлипнула, глазищи на Альфу подняла, уже готовая на смерть кровавую и болезненную.

– По– нашенски… землице… родной придала, – прошелестела, запинаясь на словах.

Роден с недоумением посмотрел на волколаков, глазами пробежал по головам и лицам, выискивая ответ на немой вопрос, но стая его тоже ждала. Стопорнул на тех, кто девку приволок, и они коротко покивали, мол, да, видели, не лжёт!

– Зачем? – вперил тяжёлый взгляд в ученицу бабки Софы. Молодуха от страха икнула:

– Так у нас принято, – глупо прозвучало, и Роден за косу девку схватил, вверх дёрнул, пока она, повизгивая и рыдая, на ногах не оказалась.

– Зачем? – процедил яростно, склонившись к ней.

– Дитя малое ещё было, – сбивчиво лепетала, дрожа от страха Варка. – В нём и душенька… не закрепилась толком, а землица… сил даёт, огонь же… их забирает. А вот тепереча тризна минула, душа окрепла, тело увидала…

– Она жить будет? – не поверил ушам Альфа.

– Душа? Да, – закивала рьяно молодуха.

– Дочь! – рявкнул Роден, ещё и встряхнув девку от нетерпения.

– Как же-е-е… – проскулила она, пуще слезами давясь, – тело-то мертво– о– о. Я лишь дух укрепила-а-а-а, дабы дальше мог…

Отбросил девку Роден – кулем рухнула наземь и завыла от новой боли Варка.

– Покажи! – приказал сурово, ни на миг не проникшись жалостью к человечке. И слову её не поверил. Раз сбежала, труп украла и схоронила, то и теперь могла соврать! Своякам хоть и верил, но желал убедиться в том, что дочь мертва, лично.

Могилку отыскали на опушке леса близ крохотного села жалких человечишек. Земляной бугорок, камнями обложенный.

Велел копать Альфа. Его верные волколаки тотчас бросились выполнять, а Варка отвернулась, губы кусая и причитая тихо– тихо:

– Не оскверняйте, – молила слезливо. – И без того душеньке тяжко… Потеряться может.

Но Роден не слушал – убедиться желал, что ежели в могиле труп ребёнка, то на нём нет следов убиения.

Крохотный свёрток распахнули.

Девка дышать забыла, а Альфа носом потянул – мертва плоть! Девочка! И не жилец ровно столько, сколько времени прошло с момента посмертных родов Карры. Вроде чиста от насилия, но усомнился было, что его дочь. Опять носом повёл – кровь на бледно– зеленоватом тельце и ткани принадлежала супруге. Её родовая… малышка даже не обтёрта… и пуповинка…

– Сжечь! – отдал короткий приказ. – Своих мы сжигаем! – тише, но так же чётко, будто для ушей недалёкой ученицы бабки Софы сказано.

– Но душа… – Варка воспротивилась.

– Слабые духом – не наша кровь! Лишь сильные выживают и находят дорогу обратно, на землю. Ежели душе будет надобно, зацепится за новую жизнь!

– Бабка Софа велела захоронить, – пробурчала девка. – Потому я и сбежала. Вы бы не позволили…

– Ведьма! – рыкнул Роден. – Она! ОНА!!! Убила мою дочь и жену!

– Неправда! – возмутилась молодуха.

– ОНА живот ей вспорола!!! – припечатал обвинение.

– Никогда наставница горя никому не чинила, – упиралась Варка, осмелев к удивлению Альфы. – И Карру спасти желала, – произнесла с чувством, позабыв что Зверя страшится надобно. Твердила как заклинание, что ежели удастся, судьбу сможем люду поменять. И вас это остановит бесчинства творить! – смотрела на Альфу широко открытыми глазами, хотя никто не имел права так долго держать зрительный контакт: это было равносильно вызову.

– Но не вышло, потому и попробовала дочь вашу вытащить из чрева. Хоть так спасти, но девочка уже была… – ахнула от боли девка, когда её дёрнул к себе за руку Роден:

– Живот вспороть?

– Надрез сделала, малышку достала, уложила и спасти пыталась… – упиралась молодуха, искусав до крови губы от боли, что причинял ей жёсткий хват Зверя.

Замер Альфа, долго Варку взглядом ощупывая и запахи изучая. Люди – жалкие твари, их страхи – налицо, а волнения и ложь всегда имели запах. Они для любого зверя лёгкая добыча.

– Ежели узнаю, что солгала, убью всех, кто тебе дорог.

Девка глаза опять опустила:

– Так нет никого у меня. Твоё племя всех истребило, когда я ещё во младенчестве была.

Рывком отпустил Варку Роден, но взглядом зацепился за знак на запястье молодухи. Такой же был и у старухи.

– Что это значит? – подтянул грубовато девичью руку к себе, рассматривая клеймо.

Девка от боли зашипела, прогибаясь от того, как безжалостно Зверь её кисть выкручивал, дабы лучше видеть знак. И только отпустил, с облегчением выдохнула и поспешно прикрыла его манжетой рукава драной рубахи.

– Клеймо отверженной, – обронила тихо.

– Ты жрица этого… как там, – нетерпеливо мотнул головой Альфа, – Культа, – уличил с яростью, уже на грани желания растерзать дрянь на месте, кровью её ядовитой умыть землю.

– Была, – не отнекивалась девка. – Бабка Софа меня выкрала у них, когда я должна была стать жертвой для богов их. Но наставница видала другой путь, нежели Ясновидица проклятых. И знак этот нанесла, дабы скрыть наши судьбы от ока главной жрицы.

– Тогда зачем она к ним взывала, спасая супругу мою? – докапывался Роден до того, в чём не видел смысла.

– Сила у них великая, цель верная, а вот дорога, как и у тебя, Роден– кровожадный, неверная.

Сказано было так просто, что отшатнулся Альфа, как от затрещины.

– А ты, стало быть, ведаешь, как правильно? – прищурился зло.

– Нет, – повинилась Варка, но взгляда не отвела, – а вот бабка Софа ведала, потому не позволила жрицам твою дочь себе прибрать.

– Убила? – шарахнул догадкой, в коей сомневался, но так жаждал услышать подтверждение и месть начать немедля.

– Даровала новую жизнь, с судьбою великой.

Сердце удар пропустило, мир пошатнулся…

Повело Зверя, закружилось всё вокруг.

– Что с девкой делать? – прорезался в помутневший рассудок голос одного из молодых волколаков.

– Она ваша, – сказал и утопился в отчаянье и жажде мести Альфа.

Мир для него померк на время, а когда Зверь вынырнул из бездны боли после смерти любимой и дочери, погряз в жестокости и беспробудном душевном пекле. Бросил Альфа вызов и богам, и людям – всем существам на Земле, кто плодился и размножался, кто посмел вздумать, что волколаки слабы и страшатся проклятий. Кто посмел его дочери лишить! Любимой!

Вот тогда и утопил Землю в крови…

Шёл несметной стаей лютых волколаков. Сеял хаос, горе, смерть, оставлял выжженные земли и пустоту. Многочисленные связи с самками принёсли лишь двух дочерей, но после смерти Карры ни одна женщина больше не тронула его души, ни один ребёнок не смягчал каменного сердца.

Он лишь думал о том, что нужно больше земель, больше власти, дабы было, где разгуляться его роду! Сыновьям же, если докажут, что достойны, даст хвостов под лапу, чтобы ему было проще ими управлять. Стало быть каждому нужно много территорий! Вот и шёл, без страха и сожаления уничтожая людей, их поселение за поселением. Истребляя живность, что смела на пути повстречаться, и в особенности колдунов и ведунов. Выискивал тех, кто хоть Что-то мог знать о «Культе проклятых», которых винил в смерти Карры и дочери. Хотя за долгие годы похода истинная причина исказилась до неузнаваемости да и большей частью подзабылась, оголяя лишь лютую суть Зверя и неуёмное желание мести.