Риган пересёк покои богини и, опустившись на одно колено, поцеловал будто бы случайно протянутую ладонь.

– Он ещё не обучен, моя госпожа.

– Всё равно, я хотела бы видеть его, – капризно заявила она, и Риган с трудом удержался от того, чтобы поморщиться ещё раз.

– Как только он освоит хотя бы самый простой этикет, – Риган снова коснулся губами длинных тонких пальцев, – ты за этим меня позвала?

Дану несколько секунд задумчиво смотрела на него. Лоб её пересекла вертикальная морщинка, которая абсолютно ей не шла, а затем лицо её снова стало спокойным и умиротворённым.

– Нет, – сказала она и, высвободив руку из его пальцев, встала. Подошла к окну и замерла. – Меня всё ещё тревожат вести из-за моря.

– Опять?.. – Риган вздохнул.

– Замолчи, – перебила она его и воздела ладонь, показывая, что это приказ. – Я желаю сказать. Не в моих силах остановить судьбу, и если мне уготовано стать той, кто увидит конец моих детей, то так тому и быть. Но я хочу, чтобы люди запомнили меня. Запомнили… как последнюю из богов. Пусть это будут и не те, кто поклонялся мне, а те, кто придут за ними вслед.

Риган задумчиво смотрел ей в затылок, пытаясь понять, верит ли Дану в то, о чём говорит, или нет. Для богини она была слишком эгоистична и слишком озабочена собой. Для женщины – слишком величественна и слишком мудра.

– Я хочу, – продолжала Дану, принимая как должное его молчание, – чтобы там, на вершине Холма Начала Времён, был воздвигнут храм. Величественный, как и наше прошлое. Как и вся наша гибнущая земля. Чтобы прошли века, но люди видели этот храм и вспоминали меня – ту, что когда-то здесь жила.

Наступила тишина.

Риган чуть склонил голову в бок.

– Почему ты молчишь? – поторопила его она.

– Если вы хотите мнение верховного жреца, – сказал Риган, подходя к ней и останавливаясь так, что плечо его касалось её плеча. – То это противоречит тому, в чём суть нашей веры – не менять мира вокруг себя.

Дану поморщилась.

– Допустим, я хочу мнение не жреца.

– Не жреца – а кого же, моя госпожа? – Риган резко повернулся к ней, заглядывая в глаза. – Вашего советника? Тогда я скажу, что если вы опасаетесь войны, то не время тратить камни на монументы самой себе, нужно готовиться к войне. Вашего любовника? Тогда…

– Замолчи! – Дану взмахнула рукой, и лицо её стало таким же холодным, как и его. – Я больше не хочу слушать тебя.

– Вы отдали приказ.

– Да, и теперь отдаю другой. Распорядись, чтобы начали добычу камня. Мы будем строить храм. И это будет памятник не мне, – она отвернулась к окну, – это будет памятник моим мечтам.

– Как прикажете, моя госпожа, – Риган согнулся в поклоне и, резко развернувшись, направился к двери. Плащ колыхался у него за плечами, трепетал на невидимом ветру предвестием близкой беды.

Девон плохо спал – он вертелся с боку на бок всю ночь, потому что даже для него, привыкшего к казарме, кровать, предоставленная Риганом, была слишком жёсткой, а сквозняк пронизывал насквозь.

Просыпаясь, Девон думал, что совершил ошибку, и теперь его план обречён. Риган не подпустит его так просто к себе – разве что на тех условиях, которые назвал сам.

Подчиняться его воле Девон не просто не хотел – это было абсолютно неприемлемо для него. Его растили как старшего сына, как того, кто будет сам распоряжаться своей судьбой, и хотя эта жизнь закончилась уже давно, он всё ещё чувствовал себя Ястребом – а теперь, к тому же, был ещё и главой семьи.

Склониться перед человеком, убившим отца, было бы позором, которого он пережить бы не смог. И даже то, что пока что это казалось единственным шансом оказаться к Ригану настолько близко, чтобы нанести удар, ничуть не примиряло его с подобной мыслью. Какие бы обещания не давал друид – для Девона он оставался врагом.

Проще было бы расстаться с жизнью, чем подчиниться ему – что уж говорить про жёсткую кровать и сквозившее окно. Девон всерьёз рассматривал этот вариант, но когда засыпал, перед глазами его вставало другое, юное нежное лицо. С волосами цвета платины и глазами, похожими на дымчатый хрусталь.

На лице девчонки, имени которой он так и не узнал, играла улыбка – тёплая, как первый солнечный лучик весной. Девона неудержимо, необъяснимо тянуло к ней. Во сне они брели вдоль реки, держась за руки, и не было злости, горя и одиночества, которые Девону казались давно уже неотделимыми от него самого.

В руке Девона была маленькая тёплая рука, и от близости безымянной девчонки было легко дышать, но хотелось чего-то ещё.

Он просыпался, так и не получив ничего, и снова понимал, что вокруг него смыкаются каменные своды пещеры, ставшей ему тюрьмой.

Глава 6

– Здесь, в Таре, смыкаются пять дорог, – Риган стоял, скрестив руки на груди, и его зелёный, отделанный серебром плащ трепетал на ветру. —Шлиге Мидлуахра, Шлиге Куаланн, Шлиге Ассайл, Шлиге Дала и Шлиге Мор. И пять деревьев растут на концах пяти дорог. И на пять пятин разделена наша земля.

Девон слушал столь же рассеянно, сколько рассеяно сам Риган рассказывал урок. Он знал о дорогах и о землях, каждая из которых принадлежала одному из королей сидов – кроме одной, той, где располагался Холм Начала Времён. Той, где стоял терем богини Дану.

Одно из деревьев он видел своими глазами, потому что в его ветвях был сокрыт деревянный замок дома Ястребов. У корней того же дерева была теперь похоронена его семья.

Девон ожидал, что Риган будет учить его магии. Посвятит в тайны друидов и позволит овладеть той силой, которая была сокрыта от посторонних глаз.

Той силой, которую Девон однажды сможет использовать против него.

Но ничего такого не было. Риган, казалось, вовсе отступился от своих намерений и потерял к нему интерес. Он рассказывал Девону об истории, об устройстве мира и о травах, названия которых Девон давно уже знал, но сам пребывал как будто бы даже не здесь.

Поначалу Девон подумал, что Риган ожидает его капитуляции, просто поместив его в промозглую пещеру, в которой он не мог спать и постоянно мёрз, но если так, то Риган его там передержал – Девон постепенно привыкал к тому месту, где оказался, и испытывал всё меньше неудобств.

Риган в самом деле надеялся таким образом сломить ученика. Девону почти не давали есть, зато заданий поручали хоть отбавляй – Риган заваливал его книгами, которые нужно было прочитать, и к тому же требовал, чтобы тот тренировался и с серпом, и с мечом. Однако следить за результатами дрессировки у Ригана времени не было – за прошедшие недели он уже десяток раз проклял новую затею Дану, которая была не ко времени, как на неё ни глянь.

Строительство храма было поручено Ригану как верховному жрецу, хотя Риган был уверен, что куда больше такое дело подошло бы архитектору или мажордому. Требовалось отслеживать поставки камней, подбирать рабочих и следить, чтобы они занимались тем, что поручал им он – а Риган не питал никакой любви к общению с простыми людьми.

Раз в неделю Дану вызывала его к себе и спрашивала, как движется ход работ, и если бы не это, Риган решил бы, что она просто хочет избавиться от него – но глаза Дану сияли, когда она говорила о грядущем монументе, и раз за разом она повторяла, что это будет памятник им всем.

Риган ежился. Ему не нравилось думать, что скоро ему понадобится подобный монумент. А нездоровый блеск в глазах Дану заставлял задуматься о том, не собирается ли она по обычаю древних полубогов забрать его и всех приближённых на тот свет. Риган определённо подобной участи не хотел.

За те несколько месяцев, которые прошли с тех пор, как была заложена первая плита, впервые у Ригана выдалось несколько свободных дней, но всё утро он не мог избавиться от мыслей о поставке камней. Только когда солнце стало приближаться к зениту, Риган понял, что проголодался, и решил возвращаться домой с тем, чтобы пообедать, и в тот день он впервые ел с Девоном за одним столом.

Риган хотел провести со своим учеником немного времени, чтобы получше разобраться в нём, но была и ещё одна причина – нужно было показать Девону, насколько лучше может стать его жизнь, если он будет сотрудничать со своим учителем.

Им принесли серебряный поднос с фруктами и лепёшки с зеленью, которые Риган ел, неторопливо отламывая кусочки и закидывая один за другим в рот. В чаше перед друидом стояло яблочное вино, и такую же чашу поставили слуги перед Девоном, но тот оставался безучастен и к выпивке, и к еде.

– Тебе нравится, как ты здесь живёшь? – поинтересовался Риган, будто бы невзначай закидывая небольшой кусочек лепёшки в рот.

Девон невольно проследил за его тонкими пальцами и уставился на скатерть перед собой.

– Я не рассчитывал, мой господин, на другое обращение в доме врага.

Риган, поднёсший было чашу с вином к губам, замер и свёл брови к переносице.

– Я твой наставник, ты так хотел меня назвать.

– Мы оба знаем, зачем я попал в этот дом. Меня было бы проще назвать пленником, а не учеником. А хозяин дома для пленника – не учитель, а господин.

Риган со звоном опустил чашу на стол.

– Ты считаешь, это хорошая мысль – пытаться меня разозлить?

Девон упрямо посмотрел на него.

– Осознаёшь ли ты, – произнёс Риган, вставая и приближаясь к Девону, – что каждый в твоей школе мечтал бы стать моим учеником?

– Я тоже об этом мечтал, – выпалил Девон. – Чтобы иметь возможность тебя убить.

Риган замер на секунду, чувствуя, как ледяная ярость захлёстывает его – а затем с размаху ударил Девона ладонью по щеке.

– Во-первых, – произнёс он, – ты не усвоил урок и не назвал меня учителем, как я велел.

– Во-вторых?

– Во-вторых, – продолжил Риган, не замечая его слов. Он взял Девона за плечо и вздёрнул, заставляя встать на пол. – Тебе не следует даже помышлять о том, чтобы причинить мне вред. Никогда. Ты должен быть благодарен мне за то, что я приютил тебя.

Девон стиснул зубы.

– Поблагодари меня, – продолжил Риган.

– Никогда! – ещё один удар обжёг его щёку, на сей раз куда более сильный, а в следующую секунду Девон замахнулся и ударил в ответ.

Кулак его не долетел до цели, перехваченный рукой Ригана – она не казалась Девону более сильной, чем его собственная, пока он просто смотрел, но теперь Девон вдруг обнаружил, что Риган удерживает его легко, будто младенца.

Риган оттолкнул руку Девона в сторону и ударил наотмашь тыльной стороной ладони. Щека Девона запылала вновь, и он схватился за неё рукой, но через секунду уже снова ринулся в бой – и тут же понял, что рука его вывернута, и каждое движение причиняет боль, а лбом он упирается в острый угол необработанного камня, из которого состояла стена.

Риган стоял у него за спиной. Он тяжело дышал, но всё же удерживал ученика довольно легко.

– Ты всё ещё не усвоил урок, – произнёс он. – Пока ты не научишься меня уважать, мы не сможем двигаться вперёд.

– Я не буду уважать того, кто убил моего отца.

– Полагаю, что это не так. Донан! – крикнул Риган, и тут же в помещении появился ещё один друид – тот самый, что до этого приносил фрукты и вино. Одет он был куда проще, чем верховный, в обычный домотканый балахон, но у пояса его болтался серп, отблескивающий золотом.

– Этот мальчик всё ещё не усвоил урок подчинения. Сегодня, в час вознесения хвалы, он должен получить двадцать плетей.

Девон стиснул зубы, но ничего не сказал.

– Это не много, – пояснил Риган, снова оборачиваясь к нему, – просто чтобы ты понял, что каждое следующее наказание будет сильней. И если в конце концов ты не научишься делать так, как я говорю, то последним из них станет твоя смерть. Впрочем, нет. Полагаю, для сида куда худшим станет позор. И я обеспечу его тебе.

Риган рывком бросил Девона на пол и двинулся прочь, оставляя его на попечение друида по имени Донан.