– Джэджун еще не ушел на завод, сейчас спустится. – Ни о чем не спрашивая, она по привычке начала выставлять передо мной тарелки и пиалы, наполненные корейскими закусками или, иногда как дань уважения, чем-то более европейским.

Ён А приехала в резервацию вслед за братом. На родине осталась большая семья, которую они должны были кормить. Особая зона сама по себе небезопасна, а для женщины она небезопасна вдвойне, но кореянку, казалось, это нисколько не беспокоило. Каждому здесь она стала матерью, дочерью, сестрой, и каждый был готов за нее перегрызть глотку. Да что там…если, не дай бог, что-то случится с Ён А, я первый возьмусь за оружие.

– Давно тебя не было видно. – Это спустился Джэджун.

В отличие от сестры, он говорил практически без акцента, только иногда вставляя в речь корейские слова. Но это скорее от желания их услышать, чем из-за того, что не может подобрать аналог на чужом языке. Кореец уселся напротив меня, лицо его на секунду заострилось и приобрело хищное выражение.

– Что у вас там происходит? – Его голос был обманчиво мягок и обволакивающ.

– Монаха убили. Я пришел сказать, чтобы вы были наготове.

– У Монаха был запад, мы же находимся на территории Фрэя. Чего нам опасаться?

– То, что сдерживал Монах, без него может хлынуть к нам.

Глаза Джэджуна стали похожи на две щели, заполненные тьмой. И он, и я знали, что, в первую очередь, речь идет о китайцах.

– У нас с Фрэем договоренность…

– Я знаю, поэтому и говорю: будьте настороже, не пропустите момент, чтобы мы успели вам вовремя помочь.

– Арассо. – Слово было очень похоже на «хорошо» и, судя по всему, в данном случае несло то же смысловое значение. – Кумао.

– О чем вы тут шепчетесь? – Ён А поставила передо мной дымящуюся кружку с кофе. – Что-то случилось?

– А-ни, кэнчана. Инк слишком сильно переживает за нас, нуним, – кореец развалился на стуле с видом полнейшей беспечности.

– Инк всегда слишком много переживает, поэтому так рано седеет. – Она потрепала меня по давно не стриженым волосам, а затем снова повернулась к брату. – Я тебе уже говорила, не носить эти шмотки, они пугают людей. Ты похож на военного!

Джэджун осмотрел свою милитаристскую одежду цвета хаки, снабженную множеством металлических заклепок и кожаных ремешков.

– Аджума, вы ничего не понимаете в молодежной моде. – Ухмылка была дерзкой.

– Какая я тебе аджума! – Ён А подхватила полотенце со спинки стула и с размаху опустила его на насмешника. – Где ты тут увидел аджуму?!!

– Все-все, прости! Я только пошутил!

– Нага! – Глаза кореянки метали молнии, указательный палец указывал на дверь. – Палли! Нага!

– Нууунааа, – жалобно протянул Джэджун, понимая, что теперь рискует остаться без завтрака.

Звонок Фрэя застал меня как раз на выходе из переулка. Странно для него не спать в такую рань, обычно его день начинается ближе к вечеру. Еще страннее было то, что он попросил встретиться около здания заброшенной школы.

Фрэй бродил по обломкам стен левого, полностью разрушенного крыла, ловко прыгая с одного кирпича на другой, словно ребенок, который по недосмотру родителей попал на стройку. Длинный красный хвост змеился за ним, как китайская лента. В нескольких шагах бесстрастной глыбой стоял Манос – грек был погружен в себя, но это не значит, что он не следил за малейшими изменениями окружающей обстановки. Ну что ж, по крайней мере у друга хватает благоразумия, чтобы не ходить по резервации без силовиков.

Увидев меня, он махнул рукой. Я с трудом отодвинул скрипящую створку калитки. И что ему здесь понадобилось?

– Что ты об этом думаешь? – Фрэй спрыгнул с очередного высокого обломка, приземлившись на ноги мягко, словно кот, и развел руками.

– О чем, об этом? – Я оглянулся вокруг.

– Я собираюсь восстановить школу. – Он сверкнул глазами, словно только что посвятил меня в план по завоеванию мира.

– Зачем?

– А затем, что пятая часть резервации неграмотна, а половина из тех, кто грамотен, не окончила и девяти классов. Я и о тебе тоже это говорю. – Его палец уперся мне в грудь.

– Им не нужно образование здесь.

– Ошибаешься. Нужно, если хотят жить по-человечески. Корейские мобильники – это только первая ласточка. Более крупным птицам, которые могут прилететь за ней, понадобится и более подготовленная рабочая сила. – Фрэй щелкнул меня по лбу и я вздрогнул от неожиданности – так загипнотизировали меня его слова.

– Сейчас не самое подходящее время для этого.

– А когда будет подходящее? Ты вообще помнишь, чтобы в резервации было подходящее время для чего-то?

– На меня вчера напали.

– Кто? Из западной?

– Не знаю. Не думаю. Их было двое, как и тогда перед «Буддой», все в черном.

Фрэй задумался.

– Ты переезжаешь ко мне, – сказал он наконец голосом не терпящим возражений. – Я пошлю кого-нибудь за твоими вещами. И ты займешься школой.

Неожиданный поворот событий заставил меня проглотить возражения по поводу переезда.

– Фрэй!

– Я так решил.

Он развернулся, подал Маносу сигнал рукой и вышел с территории школы.

Я остался наедине с полуразрушенным зданием, которое пялило на меня провалы окон, и будто беззвучно кричало проемом снятой с петель двустворчатой двери над еще не рассыпавшимся крыльцом.

Есть ли во всем этом смысл? Даже если мы восстановим здание (а я уверен, Фрэй не останется в стороне и надавит на коменданта резервации), кто будет здесь учить? И кто учиться? Я не понимал его, а он не стремился ничего объяснять – просто, как опытный машинист, дергал за нужные рычаги, чтобы состав двигался вперед. Я был рычагом. Одним из сотни.

Сейчас я не нуждаюсь в деньгах – «Плутоник» приносит мне их больше, чем достаточно. Но, смешное дело, при всем при этом у меня есть подработка на материке. Ну как подработка, скорее даже хобби, чем работа. Деньги за нее капают мне на счет, но я никогда не проверял, сколько их там. Если хозяин однажды решит вообще мне не платить, боюсь, что я этого даже не замечу. Фрэй шутит, что меня потянуло на благотворительность, а на самом деле мне просто нечем себя занять, некуда деть так внезапно образовавшуюся свободу.

Итак, несколько раз в неделю я работаю в небольшой букинистической лавке с чудаковатым хозяино недалеко от резервации. Подозреваю, что он, как и я, не держал ее ради денег, ему нравилась сама идея и атмосфера места. Прибыль магазина была мизерной и, сомневаюсь, что она хотя бы покрывала расходы на его содержание. Но иногда он выручал значительные суммы, перепродавая редкие коллекционные издания. Собственно, именно из-за частых отлучек, связанных с охотой на эти самые издания, ему и понадобился работник в магазине.

Помимо всего прочего хозяин был членом молодого, но уже изрядно нашумевшего движения за свободу и равенство, которое, в том числе, выступало против содержания людей в резервациях. ДзСРовцы были изобретательны в своих выступлениях и акциях, но пока их голос тонул в потоке негативной информации о бесчинствующих преступных группировках в резервации, которую СМИ выливали на головы обывателей. К счастью, деятельность членов движения не ограничивалась пышными речами: они кормили бомжей на набережной, устраивали публичные чтения, медицинские осмотры и санитарные профилактики, а самые отчаянные брали обитателей резервации к себе на работу.

Вот так я и оказался в этом магазине.

Хотите сказать, что я отнял кусок хлеба у какого-то голодного бродяги? Вряд ли. Хозяин магазинчика не желал видеть за прилавком невежду, ни разу в жизни не державшего в руках книги, а собеседование на должность могло бы поспорить в сложности с экзаменом по литературе при поступлении в колледж. В общем, работайте, господа из резервации, ни в чем себе не отказывайте. Может, не так уж и нелепа идея Фрэя со школой?

В лавке чаще всего было тихо. Редкие посетители больше рассматривали книги и ничего не покупали. Иногда заходили старики или типы с бегающими глазами и предлагали купить у них «редкую» или «старую» книжку. Я уже достаточно смыслил в этом деле, чтобы решить, что брать, а что нет, хотя по первости мне частенько влетало от хозяина за то, что я скупал неликвид.

Иногда могло пройти полдня, прежде чем зазвонит колокольчик над дверью или даже просто кто-то пройдет мимо темных, будто закопченных временем, окон. На такие случаи в углу стоял старый диван – выцветший монстр неопределенного цвета, на котором, тем не менее, было вполне комфортно вздремнуть.

Здесь по-особенному пахло, по-особенному рассеивался и ложился свет, и время текло тоже как-то особенно: вроде бы обманчиво неспешно, но словно один миг. Часто мне казалось, что когда большие напольные часы в очередной раз пробьют пять, то в дверь деликатно постучат и в помещение войдет настоящая английская экономка, чтобы предложить мне традиционного чаю.

А если я работал по средам, то весь день проводил в ожидании одного покупателя. Хотя она чаще не приходила, чем приходила…

Вечером я первым делом решил зайти в свою квартиру, чтобы проверить, может быть, оттуда еще не успели вынести все вещи по указке Фрэя. Несмотря на последние события жить в общем доме не хотелось.

Уже перед самой дверью меня посетило неприятное предчувствие – наверняка, сейчас наткнусь на полупустое пространство.

Я повернул ключ в замке и вошел – дверь как-то странно щелкнула. Никогда не замечал за ней такого. Может быть, просел проем? Все вещи были на своих местах, и в то же время меня не покидало ощущение, что совсем недавно здесь кто-то был.

Я прошел из комнаты в кухню, попутно набирая номер Фрэя.

– Ты присылал ко мне кого-нибудь?

– Только что сказал Пузику, но он не успел бы добраться. Инк, у тебя все в порядке? – великий просветитель забеспокоился.

– Пока не знаю. Потом перезвоню.

Я кружил по квартире, не понимая, что со мной. Затем заставил себя остановиться, глубоко вдохнуть и выдохнуть, замереть.

Либо у меня галлюцинации, либо слышны слабые частые щелчки, как тиканье часов, только быстрее – не секунды.

Я бросился к выходу, из-за волнения едва совладал с замком, распахнул железную дверь и тут же столкнулся с кем-то на входе, от неожиданности, даже не успев вовремя перейти в боевую стойку.

На меня таращились круглые от испуга глаза вчерашних знакомых.

– А мы тебе пирожков принесли, – пролепетала Додо неуверенно.

– Быстро вниз! Шевелитесь! – Я с трудом вытолкнул обеих девиц на улицу.

Как раз в этот момент наверху рвануло. Посыпались стекла с остатками жалюзи, и из моего окна повалил сизый дым.

– Вот и угостили человека пирожками, – мрачно резюмировала Рыба.

Глава 6. Ловля мальков

После того случая с коробкой Фрэй если и предлагал мне что-то доставить, то это было нечто невинное, вроде определенной марки сигарет, не продававшейся в резервации, и столь же малооплачиваемое.

Я потихоньку начинал узнавать своих соседей по общежитию и товарищей по несчастью. Поначалу они меня не очень интересовали, и я скорее стремился закрыться от них и их эмоций, но все равно довольно быстро обрывки информации сложились в целую картину. Что-то они рассказывали сами, а то, чего не хотели рассказывать, я видел во внезапных вспышках видений. Чаще всего это были эмоционально-яркие, но очень негативные события.