31 августа 1-я и 3-я роты 322-го полицейского батальона (теперь обозначаемые как 7-я и 9-я роты полка полиции «Центр») выдвинулись в Минское гетто, где схватили около 700 евреев, в том числе 74 женщины. На следующий день 9-я рота Рибеля приняла участие в казни более чем 900 евреев, включая всех схваченных накануне. Автор боевого журнала посчитал нужным представить оправдание этому первому случаю расстрела большого количества еврейских женщин. По его словам, их расстреляли потому, «что во время облавы они были задержаны без еврейских звезд… Кроме того, в Минске выяснилось, что именно еврейки часто спарывают метку со своей одежды»^{34}. Стремясь, по обыкновению, получить заслуженную похвалу за количество казненных его ротой, Рибель добросовестно докладывал: «Во время акции, проведенной 1 сентября, были расстреляны евреи, захваченные 31 августа. Всего 9-й ротой расстреляно 290 мужчин и 40 женщин. Казни прошли гладко. Сопротивления никто не оказал»^{35}.

После следующей массовой казни, проведенной в начале октября в Могилеве, потребности объяснять расстрелы еврейских женщин уже не возникло. Запись в журнале боевых действий от 2 октября сообщает: «9-я рота. С 15:30 рота в полном составе. Акция против евреев в Могилевском гетто, проводимая совместно со штабом высшего руководителя СС и полиции по центру России и украинской вспомогательной полицией: схвачено 2208 евреев обоих полов, 65 расстреляно на месте при попытке к бегству». На следующий день: «7-я и 9-я роты, действующие совместно со штабом высшего руководителя СС и полиции по центру России. Проведена ликвидация в общей сложности 2208 евреев и евреек за городской чертой Могилева, недалеко от лесного лагеря (расстреляно 7-й ротой – 378, 9-й ротой – 545)»^{36}.

Участие полицейских батальонов в событиях, происходивших в центральных районах СССР, не было чем-то из ряда вон выходящим. Немногочисленные сохранившиеся документы указывают на то, что подобное же происходило на юге и севере. Глава СС и полиции на оккупированных территориях юга России Фридрих Еккельн, под командованием которого находилось целых пять полицейских батальонов (помимо полка полиции «Юг», состоявшего из 45, 303 и 314-го батальонов, в его распоряжении были 304-й и 320-й батальоны – судя по номерам, все они, кроме одного, состояли из недавно принятых на службу молодых добровольцев), внимательно следил за тем, чтобы в своих ежедневных донесениях воздать должное отличившимся подразделениям. Из неполного собрания этих донесений вырисовывается следующая картина^{37}:

19 августа: 314-й батальон расстрелял 25 евреев. 45-й батальон в Славуте расстрелял 522 еврея.

22 августа: 45-й батальон в ходе двух проведенных акций расстрелял 66 и 471 еврея.

23 августа: 314-й батальон в ходе «акции по очищению» расстрелял 367 евреев.

24 августа: 314-й батальон расстрелял 294 еврея, 45-й батальон расстрелял 61 еврея, а полицейский эскадрон (конная полиция) – 113 евреев.

25 августа: полк полиции «Юг» расстрелял 1324 еврея.

27 августа: согласно первому из двух полученных донесений, полк полиции «Юг» расстрелял 549 евреев, а 314-й батальон – 69 евреев. Согласно второму донесению, полк полиции «Юг» расстрелял 914 евреев.

28 августа: полк полиции «Юг» расстрелял 369 евреев.

29 августа: 320-й батальон обеспечивал оцепление во время действий роты штаба HSSPF, которая расстреляла 15 000 евреев в Каменце-Подольском 26 и 27 августа и еще 7000 28 августа.

31 августа: 320-й батальон расстрелял 2200 евреев в Миньковцах.

1 сентября: полк полиции «Юг» расстрелял 88 евреев, 320-й батальон расстрелял 380.

2 сентября: полк полиции «Юг» расстрелял 45 евреев.

4 сентября: полк полиции «Юг» расстрелял 4144 еврея.

6 сентября: полк полиции «Юг» расстрелял 144 еврея.

11 сентября: полк полиции «Юг» расстрелял 1548 евреев.

12 сентября: полк полиции «Юг» расстрелял 1255 евреев.

5 октября: 304-й полицейский батальон расстрелял 305 евреев.

В ходе послевоенных допросов в ФРГ следователи, отталкиваясь от этих скудных документальных свидетельств, смогли узнать больше о том кровавом следе, который оставили после себя 45-й за осенью 1941 года. 45-й полицейский батальон 24 июля вошел в украинский город Шепетовка, после чего его командир майор Бессер был вызван к командиру полка полиции «Юг» Францу. Полковник Франц сообщил Бессеру, что по приказу Гиммлера евреи в СССР подлежат уничтожению и что его 45-му полицейскому батальону предстоит принять в этом участие. Всего за несколько дней батальон расправился с несколькими сотнями евреев, остававшихся в Шепетовке, включая женщин и детей. В августе последовали новые массовые расправы на территории Украины. Их жертвы исчислялись трехзначными цифрами. В сентябре, когда в Бердичеве и Виннице были казнены тысячи евреев, бойцы батальона участвовали в оцеплении, конвоировании и входили в состав расстрельных команд. Пика бесчеловечности действия батальона достигли 29 и 30 сентября в Киеве: там, в урочище Бабий Яр, было казнено более 33 000 евреев, и полицейские вновь обеспечивали оцепление и конвоирование, а также проводили расстрелы. Массовые убийства меньшего масштаба (в Хороле, Кременчуге и Полтаве) проводились батальоном до конца года^{38}. С 22 июля 314-й полицейский батальон также приступил к массовым расправам, начав с относительно небольших акций, жертвы которых исчисляются трехзначными цифрами. Позднее, в сентябре 1941 года, он совместно с 45-м полицейским батальоном участвовал в казни нескольких тысяч евреев в Виннице, а с 10 по 14 октября полицейские батальона расстреляли от 7000 до 8000 евреев в Днепропетровске. Последний расстрел, информацию о котором смогло добыть следствие, датируется концом января 1942 года, и произошел он в Харькове^{39}.

Документы из южных оккупированных районов СССР дают лишь общее представление о масштабах и продолжительности участия подразделений полиции порядка в массовых расстрелах евреев, не предоставляя деталей. Совсем иная ситуация с документами с севера СССР – здесь в нашем распоряжении, напротив, нет общего обзора, зато имеется необычайно яркое описание одной из операций 11-го полицейского батальона, который с начала июля 1941 года дислоцировался в районе Ковно (Каунаса). Его 3-й роте была поручена охрана Ковенского гетто^{40}. В середине октября батальонный командующий с двумя ротами 11-го батальона и двумя ротами литовской вспомогательной полиции был направлен в Минск. Офицер оперативного управления 707-й дивизии безопасности поставил перед полицейскими задачу (впоследствии те заявляли, что это была первая из всего двух подобных акций). Необходимо было казнить всех евреев в поселении Смолевичи, расположенном к востоку от Минска, чтобы устрашить гражданское население и предостеречь его от помощи партизанам. По словам командира батальона, он стал протестовать, но офицер оперативного управления и командующий дивизией сказали ему, что от полиции требуется лишь обеспечить оцепление, а расстрелами займутся литовцы. Расправа в Смолевичах была проведена согласно приказу.

В конце октября две роты полиции порядка и их литовские подручные получили от командования вермахта приказ ликвидировать всех евреев в городе Слуцке, расположенном к югу от Минска. Его население составляло примерно 12 000 человек, треть из них – евреи. И на этот раз акция оправдывалась как мера устрашения ради сохранения жизней немецких солдат. События 27 октября в Слуцке описаны в рапорте, который глава немецкой гражданской администрации города направил своему начальнику Вильгельму Кубе в Минск:

Слуцк, 30 октября 1941 г.

Районный комиссар Слуцка

Генеральному комиссару в Минске

Тема: акция против евреев

Относительно изложенного мною по телефону 27 октября 1941 года письменно докладываю Вам следующее:

Утром 27 октября примерно в 8 часов из Ковно (Литва) прибыл обер-лейтенант 11-го полицейского батальона. Он представился адъютантом командира батальона полиции безопасности [так в тексте]. Обер-лейтенант заявил, что полицейскому батальону поставлена задача в течение двух дней провести ликвидацию всех евреев города Слуцка. Вскоре сюда прибудет командир батальона с силами, состоящими из четырех рот, две из которых относятся к литовским вспомогательным частям, и акция должна будет начаться немедленно. На это я ответил обер-лейтенанту, что в любом случае обязан прежде всего обсудить акцию с командиром. Примерно через полчаса полицейский батальон прибыл в Слуцк. Как я и просил, незамедлительно по прибытии состоялся разговор с командиром батальона. Первым делом я объяснил командиру, что вряд ли удастся провести акцию без предварительной подготовки, так как все [евреи] уже отправлены на работы и может возникнуть неразбериха. Ему следовало уведомить о предстоящей акции по меньшей мере за сутки до ее начала. Я попросил его отложить акцию на один день. Однако он отклонил мою просьбу, заметив, что ему предстоит провести акции в городах по всей округе, а на Слуцк отведено всего два дня. По истечении этих двух дней Слуцк должен быть полностью очищен от евреев. Я сразу же заявил самый решительный протест, подчеркнув, что ликвидацию евреев нельзя проводить произвольно. Остающиеся в городе евреи – это по большей части ремесленники и их семьи. Без этих ремесленников невозможно обойтись, поскольку они совершенно необходимы для поддержания хозяйственной жизни. Кроме того, я обратил его внимание на то, что среди белорусов попросту не найти квалифицированных рабочих и по этой причине полная ликвидация евреев приведет к параличу всех важных предприятий. В конце нашего разговора я упомянул о том, что ремесленники и квалифицированные рабочие в силу своей незаменимости имеют на руках необходимые документы и что этих евреев нельзя забирать с рабочих мест. Мы пришли к соглашению, что все евреи, которые еще остались в городе, и в особенности семьи ремесленников, ликвидация которых также казалась мне нежелательной, вначале будут отправлены в гетто для проведения селекции. Заниматься ею будут двое моих подчиненных. Командир не выразил ни малейшего несогласия с моей позицией, поэтому я искренне полагал, что акция будет проходить в соответствии с нашими договоренностями.

Уже через несколько часов после начала акции выявились серьезные проблемы. Выяснилось, что командир отнюдь не следует тому, о чем мы договорились. Вопреки нашему соглашению, всех евреев без исключения забирали с заводов и из мастерских и увозили прочь. Какая-то часть евреев проходила через гетто, и там мне многих удалось отсортировать из общей массы, но большую часть погрузили на грузовики и без дальнейших проволочек ликвидировали за городом. Полдень едва миновал, а со всех сторон уже начали поступать жалобы на то, что мастерские не могут продолжать работу, поскольку оттуда забрали всех специалистов-евреев. Так как командир отбыл в Барановичи, я после долгих поисков смог связаться с его заместителем, капитаном, и потребовал немедленно прекратить акцию, поскольку она проводится вопреки моим указаниям, а ущерб, который уже нанесен нашему хозяйству, невозможно возместить. Капитан был очень удивлен моей позицией и пояснил, что от командира им было получено указание очистить город от всех евреев без исключения – так же, как это было сделано в других городах. Проведение чистки было необходимо по политическим причинам, и экономические соображения еще нигде не принимались в расчет. После моего энергичного вмешательства к вечеру он все же остановил проведение акции.