Во-вторых, чтобы улучшить самочувствие Иэна, папа перехватывает инициативу и собирает ракету вместо сына. Тем самым он дает понять: «Когда что-то идет не так, как ты хочешь, сдавайся и позволь кому-то тебе помочь». Пытаясь повысить самооценку сына, папа преподал ему урок беспомощности. Нет ничего плохого в том, что Иэн переживает неудачу. Сама по себе неудача – это не катастрофа. На какое-то время она, скорее всего, снизит самооценку, но то, как ребенок интерпретирует неудачу, может причинить куда больше вреда. Папа должен был дать понять Иэну, что осознаёт, как тому плохо («Я в семь лет сделал воздушного змея и ужасно расстроился, когда мы с папой стали его запускать, а он развалился»). Но папа не должен был решать проблему сына вместо него самого.

Третья ошибка – и самая серьезная из всех; именно ей посвящена моя книга. Папа должен изменить отношение Иэна к неудачам. Мальчик видит свои проблемы и беды в самом мрачном свете. «Я глупый» и «Я ничего не могу сделать как надо» – такие общие формулировки приведут к новым неудачам. Иэн не просто склонен к пессимистичным убеждениям – это его способ реагировать на трудности: он безволен, плаксив и легко сдается. Выученный пессимизм Иэна станет самоисполняющимся пророчеством.

Однако психологи научились справляться с пессимизмом. Когнитивная психология разработала действенные методы, меняющие дезадаптивное мышление, характерное для людей, не способных противостоять неудачам. Родители могут применять эти техники, доказавшие свою эффективность, в помощи детям школьного возраста. Методика преобразования пессимизма в оптимизм помогает детям выработать иммунитет к депрессии.

Познакомьтесь с Тамарой – ее, в отличие от Иэна, мама «прививает» от депрессии. Мама Тамары не совершает ошибок папы Иэна, и у девочки сложилось оптимистичное представление о себе. Она так же, как и Иэн, сталкивается с трудностями, но уже умеет с ними справляться. Мама Тамары не отрицает реальность, желая улучшить настроение дочери, а признает ее разочарование и учит упорству и поиску решения проблем. Она также помогает Тамаре оптимистично и точно объяснять свои неудачи.

В свои семь лет Тамара гораздо полнее сверстниц и неуклюжа по сравнению с другими детьми. Мама записывает ее в балетную школу, чтобы помочь улучшить моторику. Тамара взволнована и с нетерпением ждет начала занятий. Они с мамой отправляются по магазинам за одеждой для танцев. Тамара выбирает розовый гимнастический купальник, юбку и белые балетки. Каждый вечер она надевает свой наряд и танцует по дому. «Мамочка, смотри! Я красивая балерина! Не могу дождаться, когда начнутся уроки и я стану настоящей балериной. Вот я вырасту и буду танцевать лучше всех в мире!»

Каждый вечер мама включает для Тамары музыку и смотрит, как дочь кружится. Тамара часто теряет равновесие и растягивается на полу. Но она раз за разом поднимается и продолжает кружиться и прыгать под музыку.

Во вторник днем у Тамары первый урок. Мама приводит ее в студию, где бегают более стройные и подтянутые девочки. Тамара целует маму на прощанье и идет к учителю. Через час мама возвращается и застает Тамару плачущей.

Тамара. Сегодня у меня ужасный день! У других девочек получается лучше. Я постоянно падала, а они – нет. Мисс Харкум показала нам, как прыгать и красиво разводить руки, но я все время спотыкалась, и руки двигались не так, как нужно. Мне обидно!

Мама (утешая Тамару). Мне очень жаль, тебе сегодня пришлось нелегко. Знаю, это обидно, когда выходит не так хорошо, как у других. Мамочка тоже порой расстраивается. Например, бывает, что на работе у меня не все получается так, как я хотела. И это меня огорчает. Но знаешь, что я тогда делаю? Пробую снова и снова, и в большинстве случаев мне удается сделать так, как нужно. У меня идея! Пойдем попрощаемся с мисс Харкум, и я попрошу ее показать ваши движения. А дома мы с тобой их отрепетируем. Уверена, что если мы хорошенько потренируемся, то на следующем занятии у тебя получится гораздо лучше. Что скажешь?

Тамара. Хорошо. Позанимаешься со мной сегодня после ужина? Я хочу научиться танцевать, чтобы стать балериной, когда вырасту.

Мама. Конечно! Идем поговорим с мисс Харкум, а после ужина отодвинем диван и превратим гостиную в твой собственный балетный класс!

Тамара. Как здорово! Я буду очень много заниматься!

Тамара относится к неудаче как к чему-то временному и конкретному («Сегодня у меня ужасный день» и «У других девочек получается лучше» вместо «Я ничего не могу сделать как надо»). Она воспринимает проблемы как временные трудности, которые можно преодолеть. Порой реальность будет вносить свои коррективы. Тамара не станет балериной, как и я не стал игроком высшей бейсбольной лиги. Но детские мечты очень важны. Люди небольшого таланта могут многого достичь благодаря упорству и труду. В отличие от Иэна, который сдается, даже не попытавшись приложить усилия, Тамара поймет, что настойчивость и позитивный настрой приносят плоды. Даже отказавшись от мечты стать прима-балериной, она будет чувствовать, как время замирает, когда она танцует, и получать удовольствие от классической музыки. А еще Тамара поймет, что людям нравится ее твердость духа и жизнерадостность.

В период полового созревания у ребенка окончательно формируется мироощущение. Подросток может быть пессимистичным, апатичным и замкнутым. Из-за обычных, но крайне болезненных для пубертатного возраста проблем и неудач депрессия достигает угрожающих масштабов. У примерно трети детей в возрасте 13 лет выявлены депрессивные симптомы, а в старших классах почти 15% из этих ребят хотя бы раз пережили депрессивный эпизод тяжелой степени^[6]. У Mарлы ярко выраженное снижение настроения, которое может перерасти в изнурительную депрессию. Первая депрессия опасна еще и тем, что становится паттерном будущих реакций на неприятности. Вот отрывок из дневника Марлы.

12 мая

Дорогой дневник!

Сегодня отстойный день! Кори, конечно же, сказал нет. Не стоило слушать маму и спрашивать его. Зачем только я дала себя уговорить?! А я сделала так, как она советовала. Подхожу к нему и начинаю отпускать шуточки. Ну, конечно же, тупые. А он смотрит на меня как на полную идиотку. В общем, тут я спрашиваю: «А может, пойдем на танцы вместе?» Он уставился на меня и молчит, а потом такой: «Нет». Вот так просто. Придумал какую-то левую отмазку, что, типа, должен помочь отцу, но я-то знаю, что это полная фигня.

Почему я вообще слушаю маму? Она ничего не понимает. Понятное дело, она думает, что я могу найти себе пару, – она же моя мама. Но она живет в каком-то мире фантазий о своей двенадцатилетней дочери. Она без понятия, что у меня нет подруг. До сих пор думает, что я дружу с Джоан, Трейси и Леа, а на самом деле они со мной почти не разговаривают. Когда мы только перешли в седьмой класс, они стали тусоваться с Бетси и Кристал. Наверняка Леа даже не пригласит меня на свою вечеринку. На днях они сидели вместе во время ланча и cделали вид, что меня не замечают. А я знаю, что они меня видели. Я не стала даже с ними здороваться, просто села к шестиклашкам в другом конце столовой. Я так больше не могу. Не хочу в школу. Все в ней ненавижу. Я никому не нравлюсь.

Я их не виню. Сама ненавижу себя. Волосы – отвратные. Нос – длинный. И вообще я какая-то нелепая. Ричард вчера просто взбесился, когда мистер Харпер включил меня в его команду и сказал, чтобы я была отбивающей. Бывают дни, когда я вообще не хочу просыпаться. Серьезно. Не хочу так жить. Я похожа на тех людей, о которых нам рассказывала миссис Эпплбаум на уроке обществознания. Они живут в Индии и называются неприкасаемыми. Изгои, к ним относятся как к грязи и заставляют делать самую противную работу. Даже если они умные, им никогда не стать врачами или кем-то типа того. Вот кто я – неприкасаемая.

Знаю, звучит дико, но вчера вечером я лежала в кровати и представляла, что умираю от какой-нибудь страшной болезни. Думала о том, что будут делать мама и папа, Линн и Крейг, кто придет на мои похороны и что будут говорить. Самое печальное, что я с трудом насчитала 11 человек (кроме своей семьи), которые бы пришли.

Ну, на сегодня хватит. Потом еще что-нибудь напишу.

К 1984 г. я уже два десятилетия изучал проявления оптимизма и пессимизма у взрослых и детей. Я знал, что пессимизм в ранние годы вызывает депрессию и низкую успеваемость. Исходя из концепции доктора Солка, я предположил, что действенные методы обучения оптимизму, которые использовались со взрослыми, можно применить к детям и подросткам, тем самым укрепив их иммунитет к депрессии наподобие той, что грозила Марле. А чтобы проверить свою гипотезу, мне нужно было собрать исследовательскую группу, создать команду.

Глава 3
Создание команды

«Почему же депрессия проходит? Если исходить из теорий, о которых вы рассказываете, то, раз у вас есть депрессия, она на всю жизнь», – спросила темноволосая студентка в шестом ряду.

Обычно в этой аудитории меня ни о чем не спрашивали. Нужно иметь смелость, чтобы встать и задать вопрос перед тремя сотнями студентов Пенсильванского университета, изучающих психопатологию. А сейчас меня застали врасплох. Я читал лекцию о трех основных теориях депрессии: биомедицинской, которая предполагает дефицит химических веществ в мозге; психоаналитической, согласно которой депрессия – это гнев, направленный на свое «я», и когнитивной, трактующей депрессию как следствие пессимистического мышления. Вопрос студентки был вполне закономерен. Каждая из этих теорий объясняла, как депрессия начинается и развивается, и имела свою схему лечения. Пока все просто. Но, как было известно, депрессия почти всегда сходит на нет сама, со временем и без лечения. Она может длиться от трех месяцев до полугода, что для больного кажется вечностью, но болезнь, как правило, проходит. Какое же у рассматриваемых теорий есть тому объяснение?

Я замолчал, задумавшись. Пауза затягивалась. Тишина в аудитории становилась неловкой.

«Не знаю. Я просто не знаю, – в конце концов пробормотал я. – А как вас зовут?»

«Карен Рейвич», – ответила она, садясь на место.

Я о ней слышал. Несколько лет назад об этой девушке писала The Daily Pennsylvanian. Приемная комиссия университета дала задание написать эссе о какой-либо мировой проблеме и способах ее решения. Посыпались десятки тысяч сочинений о мире во всем мире, озоновом слое, расизме и пороках капитализма. Карен Рейвич написала, что займется насущной, но так и не решенной проблемой статического прилипания. У меня в файлах сохранилась вырезка с ее эссе: «Война, нищета, болезни, статическое прилипание. Мы стоим на пороге хаоса. Как Спартак восстал против рабства, как Джордж Вашингтон – против колониализма, как Глория Стайнем – против сексизма, так и я возглавлю борьбу против статического прилипания». И ее зачислили в университет.

Ее проницательный вопрос, уверенность и нестандартное мышление заинтересовали меня, и я пригласил ее после лекции зайти ко мне в кабинет. Я предложил ей отложить поступление в аспирантуру (она на тот момент была старшекурсницей) и весь следующий год работать со мной над исследованием. У меня тогда уже был проект под патронажем Metropolitan Life Insurance. Я обучал оптимизму страховых агентов с пессимистичным мышлением. Мы взяли когнитивные и поведенческие методики, успешно применяемые для борьбы с депрессией, и использовали их для профилактики пессимизма. Карен вскоре оказалась незаменимой и стала координатором проекта. Когда мы поняли, что пессимистов можно сделать оптимистами, я предложил Карен расширить область нашего исследования.