Выталкиваю в зал сначала одну, потом другого. Делаю вдох и выхожу сама, тщательно притворяясь, что крайне увлечена, доставая пластиковые крышки для стаканчиков из упаковки, которую захватила с собой.

– Все в порядке? – шепчет Катя.

– Угу, – киваю я и с безграничной радостью приветствую новых посетителей, пока старые, слава богу, удаляются из кафе, не прощаясь.

Но что-то меняется. Змеиный столик теперь каждый раз притихает, как только я оказываюсь поблизости, и это определенно что-то новенькое. Не сказала бы, что мне не нравится, но я бы предпочла, чтобы они и дальше меня не замечали.

– Гх-гх, – кашляет вдруг собачница, когда я с пустым подносом прохожу мимо, потому как только что принесла разогретые бутерброды парочке рядом с ними. И нет, она не давится шерстью своего кремового шпица. Видимо, она обращается ко мне, но я старательно игнорирую ее. – Лиля?

Черт. Это не я. Я официантка, бесполое существо без имени и расы.

– Ты ведь Ларина, да? С графического дизайна?

Меня вычислили. Теперь мне придется ее убить.

– Какое отношение это имеет к делу? – с наигранно вежливой улыбкой отвечаю вопросом на вопрос.

– У меня друг учится с тобой. Рома Кузнецов, брюнет такой…

Знаю я Рому.

– Не знаю его, будут еще вопросы? Может, добавить кипятка в чай? – повышаю голос, соседние столики обращают внимание, подружки тушуются.

Все, кроме Кобры, которая пытается казаться круче, чем она есть. Потому что на обработанных фотографиях в сети она ярче и намного красивее, в чате гораздо более дерзкая и красноречивая, а в жизни… что-то среднее между всеми этими личностями.

– Ты знакома с Даней Романовым? – говорит твердым тоном, вроде бы не принимающим возражений, но меня ее манера скорее веселит.

Ах, с Даней.

– У тебя проблемы со слухом? – нетерпеливо добавляет она, и всю вежливость и учтивость смывает, как будто их и не было.

– Нет, – все еще говорю с ними, потому что хозяйка в зале следит за нами, прямо как гриф за умирающими мышами. Готова накинуться в любой момент.

– Если ответишь, получишь хорошие чаевые, – быстро меняет тактику Галина, услышав мой ледяной тон.

Заманчиво, конечно, но нет. Деньги в данном случае очень даже пахнут. Репликой Baccarat Rouge. Откуда я знаю? Да у нас весь универ этим парфюмом пропах. Подделками торговали все кому не лень, а гигантский шлейф смеси ядреных ароматов так и волочился по коридорам. Я пользовалась духами всего раз – одолжила у девчонки из группы, когда тушь для рисования разлилась в сумке. Чтобы хоть как-то перебить запах протухших яиц.

– И что ты хочешь знать? – спрашиваю, собирая на поднос их давно опустевшую посуду. – Откуда я знаю Данечку? – Наигранно смеюсь и машу рукой, будто это сущая глупость, а мы с ним закадычные друзья. Или не совсем… – Так он влюблен в меня с тех самых пор, как пи'сался в кровать. У него даже татуировка с лилией есть – это в мою честь. Я же Лиля. Лиля Ларина. – Улыбаюсь, наверное, безумно, но меня уже не остановить, слишком уж нравятся вытянутые лица рептилий. – А вы не знали?

И оставив подружек с открытыми ртами, я удаляюсь, чтобы поскорее их рассчитать. Надеюсь, больше сюрпризов сегодня не будет. Иначе я до конца смены не доживу.

Глава 4
Он
Индивидуальные занятия психологией

Стоя на крыльце корпуса экономики и менеджмента, где по счастливой случайности зачем-то учусь, я выдыхаю облако пара. Оно напоминает мне сигаретный дым, и мозг сам додумывает детали: чудится, что слышу запах табака. Пальцы зудят, я перебираю в кармане ключи, борясь с желанием спуститься к тачке и залезть в бардачок, где уже несколько недель катается почти целая пачка сигарет. Почти – потому что дважды я все-таки сорвался, но пробую бросить дальше. Знаю, что обещал маме, и она после очередной ссоры, конечно же, не постеснялась напомнить мне о том, что обещания я не держу.

К черту. Закидываюсь розовой жвачкой – она детская, зато дольше жуется, и пузыри из нее дуются что надо. Застегиваю куртку, чтобы спрятать позорную майку, которая досталась мне после небольшого ЧП в кафе. Можно было и переодеться, но пофиг, дома уже сменю, – просто закинул грязную одежду в багажник к спортивной форме, там все нужно стирать.

Проверяю время: пять двадцать. Захожу в здание и поднимаюсь на третий этаж, как всегда по четвергам. Сажусь на подоконник и, пока пинаю воздух, ожидая в условленном месте, когда народ разбредется по домам после вечерней пары по психологии, отправляю смонтированные ролики Алине, с которой работаю, потому что позже могу забыть. Плевать хотел на конспирацию, но по договоренности дожидаюсь, пока аудитория опустеет, и еще через минуту для надежности, как раз когда подгружается последний файл, захожу внутрь.

– Лейла Андреевна, добрый вечер.

Она стоит, упершись ладонями в стол, красиво выгнув спину. Ждет. Длинные волосы закрывают лицо, делает вид, что читает свои записи, где ни слова не разберешь. Вроде бы не реагирует на меня, но палится – нервно пристукивает пальцами. Это ее всегда выдает.

– Если вы пришли просить, чтобы я повысила оценку за доклад, то зря. Тройка – достаточно высокий результат для работы, целиком скачанной из интернета. – Ее голос звучит почти ровно. Почти.

Эхо легкой волной разливается по пустой аудитории. Я избавляюсь от жвачки точным попаданием в мусорное ведро и, не вынимая рук из карманов, подхожу ближе.

– Я уже говорил, что мне нечего добавить от себя про эмоциональное выгорание. Такой фигней не страдаю.

– Значит, мне нечего добавить по поводу вашего среднего балла.

– Плевать мне на мой средний балл! – Я протягиваю руку и касаюсь ее ладони, отчего та привычно вздрагивает. – Эй, хватит дуться.

Знаю, что не доклады ее волнуют: обижена, что на прошлой неделе пропустил «наш» четверг. Был занят с Тимом: программа, которую мы разработали для помощи студентам, перед зимней сессией стала чаще проседать, потому что мы не ожидали такого ажиотажа. Кого-то выкидывало из приложения, а часть зависали на оформлении заказов, и приходилось обзванивать всех вручную. И так же вручную раскидывать курсачи, презы и рефераты ребятам, писавшим их. Раньше, когда инфополе ограничивалось нашим универом, а не городом, справляться было проще, конечно, но я доволен ростом прибыли.

– Иди ко мне, – тяну ее ближе.

Контакт кожи с кожей творит чудеса, и она по щелчку из строгой училки превращается в ластящуюся кошку. Уже привычный запах духов, которыми часто пахнут мои футболки по четвергам, бьет в нос. Острые ногти царапают затылок. Поцелуй затягивается и грозит перерасти в прелюдию на профессорском столе. Уверен, бо́льшая часть мужской аудитории только об этом и мечтает на парах, заглядывая в глубокие вырезы на ее кофточках, но я пас.

– Поехали, – отстраняясь, говорю я, а Лейла, увлекшись, уже оставляет губами влажную дорожку на моей щеке и смыкает зубы на ухе с сережкой-кольцом. Стучит по ней металлическим шариком, спрятанным на языке, и посылает приятные вибрации по телу.

– М-м-м, я скучала, – шепчет с придыханием.

– Надеюсь, по мне, а не по кофе, потому что сегодня я без него.

Резко отхожу на два шага назад, разрывая контакт, иначе сам увлекусь, и мы точно продолжим здесь. Я же не зря у себя сегодня постельное белье менял?

– Лейла.

Она обиженно надувает губы, не тронутые, в отличие от носа и груди, пластикой, и это красиво, но бесит. Ей тридцать, мне скоро двадцать один, а часто кажется, что все с точностью до наоборот.

– Жду внизу.

Прикусив кончик языка, Лейла смеется глазами, будто предвкушает сегодняшний вечер. Я тоже совру, если скажу, что не ждал встречи: эти недели были напряженными. Срываюсь без повода. Хороший секс точно не повредит. Лишь бы она не испортила настрой, в очередной раз заведя разговор о муже, от которого вроде бы мечтает уйти. Более явных намеков на то, что ей для этого нужна моя поддержка, желудок не переварит. Он еще папашу моего не переварил, а я застал его с Лейлой месяца три назад. Да, я увел Лейлу у отца, который, к слову, до сих пор женат на моей маме, ему назло. Он это заслужил. Но потом, правда, я немного увлекся процессом.

Как так вышло? Сбегаю по лестнице мимо конференц-зала, где видел их. Все просто: папочка решил загладить вину от измен и закупил матери новое оборудование в типографию для ее факультета архитектуры и дизайна. Не удивлюсь, если колбасному королю, как отца часто называют в прессе, потому что он владеет заводом по производству колбасных изделий, нужно было отмыть прибыль его «Донских историй». На местном телевидении делали репортаж, Лейла сопровождала главного спонсора, пока мать была занята. А по итогу именно я получил за молчание тачку, которых по городу каталось всего штуки три.

Дальше было много всего: неслучайно разбитый подарок, удачная выплата по страховке, начальный капитал для стартапа с Тимом и… компрометирующие снимки с приветом отцу от нас с Лейлой, которой я на практике доказал преимущества молодого тела. Не собирался продолжать эту историю, но все как-то удачно сложилось: отношения без обязательств, яркий секс, острые ощущения. До недавнего времени у меня был роман, о котором любой парень мог только мечтать. Но непонятно с чего начавшиеся разговоры о будущем стали меня порядком утомлять.

Пока жду Лейлу в заведенной тачке, пишу Тиму, чтобы не забыл: до девяти я забил квартиру, которую мы снимаем на двоих. Он, как всегда, залипает в телефоне – отвечает через секунду, что помнит и у него есть важные дела. Ага, зависнет с ноутбуком в любимой чебуречной за угловым столиком у окна. Горбатого только могила исправит: у него появились деньги, но он не изменяет своим нищенским привычкам.

Обещает как раз перепроверить скрипты программы, когда открывается передняя пассажирская дверь, и в салон врывается шальной порыв ветра. Я не оборачиваюсь, молча прибавляю печку, но уже знаю: что-то не так. Лейла демонстративно пытается усесться, прыгая на сиденье. Ей неудобно, потому что до нее я подвозил сестру домой, и она, видимо, придвинула кресло ближе – теперь у Лейлы коленки упираются в панель. Ей бы, конечно, с таким ростом на подиум, а не читать бредовые лекции в универе, но не мне печься о ее судьбе. Вот папаша бы мог. Только его здесь нет.

– Скажешь, что не так?

Я не привык терпеть и недоговаривать. В отличие от нее. Она обожает сама себе придумать повод и потом неделю обиженно молчать: я должен обо всем догадываться сам. Некоторые женщины никогда не вырастут из сопливых обид. Но в этот раз она меня удивляет. Не ломается, сразу сует в лицо телефон с зажженным экраном, а там открыт тупой университетский чат, где всем по очереди перемывают кости. Меня в нем нет, но Тим часто кидает оттуда скрины сообщений, где засветилось мое имя. Типа того, что показывает Лейла, – только там фото. На котором запечатлен я и блондинка из кафе. В подсобке, в странной позе. Пытаюсь разобрать подпись, но рука у Лейлы трясется; там какой-то бред про мое тату в честь официантки Лили и любовь к ней, которую я храню в своем сердце с самого детства. Очень много сообщений, и новые продолжают падать без остановки. От неизвестных мне людей, среди которых находятся и те, кто нас, оказывается, видел целующимися с блондинкой где-то за углом университетского здания.

– Смешно, – произношу с улыбкой.

– Ничего смешного.

Лейла вертится в кресле, пытаясь отодвинуть его назад, но у нее не выходит, потому что тачка старая, с ней нужно нежнее.

– Да кто в это вообще поверит? – реально не понимаю я.

Убийственный взгляд простреливает мне лоб. Ясно, она верит.

– Здесь коротышка эта каталась? И когда ты успел? – злится, краснеет, весь ее шарм летит к чертям. – На меня-то сил хватит?

– Ты сомневаешься?

Выезжаю на дорогу, она без конца фыркает, мотает головой, но молчит. Взорвется или нет? Потому что, кажется, я раздул костер, и меня ожидает пепелище.

– Если ты завел бабу на стороне… – после театральной паузы голосом жертвы выдает она.