– Тогда все.

Ну не мог же он постоянно ходить на такие приемы один.

– А вне гольфа у тебя есть друзья?

Уэллс пожал плечами, потирая шею. Потянулся отставить пиво, потом передумал. Посмотрите-ка. Она его зацепила.

– Несколько лет назад я участвовал в благотворительном турнире, – начал он, подразумевая турнир, где в пару к профессиональному гольфисту ставили какую-нибудь знаменитость, – и мне в напарники достался один хоккеист. Слышала о Берджессе Абрахаме?

Джозефина встрепенулась.

– Э… да. Я вот даже хоккеем не интересуюсь, но все равно его знаю. Это же он постоянно попадает на видео из-за своей… вспыльчивости?

– Он самый. – Уэллс передернул плечами. – В общем, он живет в Бостоне, но иногда заглядывает поболеть, когда я играю в Калифорнии, потому что у него загородный дом в Монтерее. Я тоже бывал у него на играх. Можем иногда ударить по пиву. Так, под настроение. Но я бы не назвал нас друзьями, так что если он появится – держи язык за зубами.

Она покачала головой.

– Вот почему все мужчины такие?

– Дай угадаю: у тебя есть «лучшая подружка». – Он содрогнулся.

– И я этим горжусь.

– И кто же?

– Таллула. – При упоминании лучшей подруги в горле встал ком, и она тяжело сглотнула. – Она учится на океанолога и хочет специализироваться на дикой природе холодных регионов. Иронично для девушки из Флориды, согласись? В общем, она уже год стажируется в Антарктиде. Изучает пингвинов. – Джозефина улыбнулась, гордая за подругу. – Возможно, ты ее видел. Она пару раз приходила за тебя поболеть.

Уэллс помотал головой.

– Ты меня отвлекала своими безумными воплями.

Она хмыкнула.

Чего он так смотрел на нее? Не верил, что у людей бывают друзья?

– Ты… по ней скучаешь. Сильно.

– Ага, – ответила она, и в глазах защипало. – Очень.

Помолчав, Уэллс кивнул.

Снова поднес к губам бутылку, но не успел отпить, как в комнату вошли несколько мужчин, смеясь и хлопая друг друга по плечам.

Среди них был Бак Ли.

Сейчас ему было под шестьдесят, и он давно уже не красовался под камерами. И хотя Бак Ли ушел из спорта больше двадцати лет назад, легендарный игрок оставил в мире гольфа такой неизгладимый след, что его до сих пор уважали – и притихшие при его появлении люди это только доказывали.

Он не был ни высоким, ни низким, а его лысину прикрывала твидовая кепка. Его сопровождали знакомые Джозефине завсегдатаи турнирных таблиц: Ченс Монтгомери, Райан Ким и Бастер Колхаун. Как один, все они остановились в центре зала, наслаждаясь безраздельным вниманием толпы, а затем разошлись, разбив толпу на небольшие группки.

Взгляд Бака остановился на Уэллсе и Джозефине, словно он всегда знал, где они, просто не спешил радовать их своим вниманием. Уэллс не шелохнулся, но в воздухе затрещало электричество.

– Вы общаетесь? – спросила Джозефина.

– Ага. – В тоне Уэллса чувствовалась наигранная беззаботность. – Он уговорил сильных мира сего вернуть меня в турнир.

«Ты свой ответ получила. Угомонись».

– Просто отношения у вас немного… натянутые.

«Ну, или влезь в его личную жизнь».

– Я не хочу об этом разговаривать, Джозефина.

Она кивнула. Нет так нет.

– Ладно.

– Наверное, я просто не ожидал, что мой наставник… исчезнет. Из моей жизни. Но, видимо, мои бесконечные проигрыши плохо сказывались на его репутации. Могу понять, почему он выбрал ее, – сухо закончил он.

– Уверен?

Уэллс покосился в ее сторону.

– Он знал, чем рискует. Когда мы познакомились, у меня под глазом красовался фингал, а из карманов торчали серебряные ложки из ресторана. Я никогда не притворялся кем-то другим.

Джозефина обдумала его слова.

– Это радует. Кого планируешь ограбить сегодня?

– Что? – Он фыркнул. – Никого.

Она вскинула бровь.

– Чего так?

– Да потому что я… изменился. – Уэллс тихо присвистнул. – Смотри-ка, я сам подставился. – Он медленно перекатился с пятки на носок. – Хочешь сказать, я сам виноват, что Бак меня кинул?

– Нет, – твердо сказала Джозефина. – Разве я могу? Меня там не было. И, если честно, я всегда по умолчанию…

– М?

– На твоей стороне, – быстро пробормотала она, стараясь не замечать, как смягчились его черты. – Просто я думаю, что обида сильно влияет на восприятие ситуации.

– Я похож на человека, которого легко обидеть?

– Ты только не удивляйся, но чувства есть у всех.

– Как же я пожалею, что тебя нанял.

– Еще чего. – Их тянуло друг к другу, как тогда в номере, и вскоре они стояли так близко, что Джозефине приходилось запрокидывать голову. Вопрос возникал сам собой: как они смотрятся со стороны? Не слишком… интимно?

Наверное, слишком. Потому что так оно и было.

Как еще она могла уловить жар его тела, который ощущала прямо через одежду?

Пульс участился.

Решив поддержать видимость профессионализма, Джозефина отстранилась и постаралась не обращать внимания на то, как он нахмурился. Уэллс с любопытством посмотрел на нее, а потом спросил:

– Ты говорила, что подколки тебя не обижают. А что обижает? – Тут до него что-то явно дошло, потому что он добавил: – Только, пожалуйста, кроме засранцев, которые разрывают твои плакаты. Я только перестал об этом вспоминать раз в секунду.

Он так просто это сказал. Как будто тут не было ничего такого.

– Ты сам не замечаешь, какой ты хороший, Уэллс.

– Ничего подобного, – проворчал тот. – Так на что ты обижаешься? Только без личностей.

– Мне что, списком перечислить?

– Валяй. Слушаю.

Джозефина покачала головой, но задумалась.

– Когда мне было двенадцать, я хотела помочь соседке с садом, а она запретила. Она только-только переехала, но уже пригнала трактор, чтобы вскопать бетон на заднем дворе. Установила такие беленькие решетки, привязала к ним фиолетовые цветочки, чтобы они расползлись по всей стене дома. Я смотрела на нее из спальни и любовалась, а потом как-то раз подошла и попросила помочь. Я хотела научиться ухаживать за цветами, чтобы наш задний двор был таким же красивым, но она отказалась. Мне было обидно. Поэтому родители и накупили миллион всяких цветов. Сделали мне свой собственный комнатный сад.

Она не думала, что Уэллс будет слушать ее истории о давно засохших цветах, но он не сводил с нее глаз.

– Значит, тебя обижает, когда люди отказываются от помощи?

– Да, – просто ответила она, вспоминая, как соседка заметила монитор глюкозы и сразу занервничала, словно не желала брать на себя ответственность за чужое здоровье.

Он хмыкнул, наблюдая за ней.

– А сама умеешь принимать помощь?

– Нет. – По щекам расползся румянец. – Смотри-ка, сама подставилась.

Он с явным удовольствием отхлебнул пиво.

– Увы и ах.

– Самомнение поумерь.

– Извини, не могу себя контролировать.

– Я тоже, сейчас как ткну тебе пальцем в глаз…

– Уэллс, – раздался слева от них чужой голос.

Это был Бак Ли. Протягивал ему руку.

Уэллс кашлянул.

– Бак.

От Джозефины не укрылся скептический взгляд, который Бак кинул на безалкогольное пиво в руке Уэллса. Впрочем, он даже не пытался его скрыть, и она слегка разочаровалась в легенде. Хотя папе рассказывать об этом не собиралась: у него был целый набор подарочных бокалов для пива с лазерной гравировкой портрета стоящего перед ней мужчины.

– А это, видимо, твоя новая кедди, – сказал тот, протянув Джозефине руку.

– Бак, знакомься, Джозефина Дойл, – ответил Уэллс ровным тоном, который совершенно не вязался с тем, как напряженно он себя вел.

Они пожали друг другу руки.

– С нетерпением жду завтрашнего дня, – сказал Бак. – Будет… интересно.

Джозефина попыталась приманить шампанское силой мысли. Странно, но бокал не спешил.

– Да. Говорят, сегодня ожидается дождь. Мяч будет липнуть.

– И правда. – Бак небрежно ей улыбнулся. Она работала на поле для гольфа, так что далеко не впервые ее недооценивали из-за того, что она была девушкой, но она предпочитала заявлять о себе не словом, а делом. – Не против пообщаться с глазу на глаз, Уэллс? Ничего важного, просто есть одно дельце.

Уэллс покосился на Джозефину, и на виске его запульсировала жилка.

– А попозже нельзя?

– Что, не найдешь времени для старого друга, который вернул тебя в турнир?

– Я этого не говорил, – твердо возразил Уэллс, но было видно, что он разрывается.

Тут до Джозефины дошло, что он просто не хочет оставлять ее в одиночестве. Даже на пару минут? Он, конечно, говорил, что остальные кедди сожрут ее живьем, но не могло же все быть настолько критично. А даже если – ей бы хватило характера постоять за себя.

– Иди. – Она кивнула в сторону освещенной фонариками террасы. – Я все равно хочу подышать. Приятно было познакомиться, мистер Ли.

– Зови меня Баком, пожалуйста.

Она кивнула и коротко улыбнулась Уэллсу.

– Еще увидимся.

Не став дожидаться возражений, она влилась в море знакомых лиц. Казалось, ей это снится. Неделю назад она стояла по колено в иле, запихивала испорченный инвентарь в черные мешки для мусора и молилась, чтобы в воде не затаился аллигатор – Флорида, в конце концов, – а теперь что? Выгуливала свое лучшее платье на вечеринке среди элиты мирового гольфа. Умеет жизнь преподносить сюрпризы.

Выйдя на террасу, Джозефина чуть не ахнула в голос.

Над головой раскинулись ветви гигантской магнолии, с которых свисали мерцающие фонарики, похожие на драгоценные камни. Люди, стоящие здесь, переговаривались вполголоса – возможно, потому что с террасы открывался вид на ухоженное поле для гольфа и обстановка располагала к тишине. В прохладном воздухе пахло цветами, и легкий ветерок ласкал обнаженные плечи шелковыми касаниями. Подошедший официант предложил ей бокал шампанского, и она не стала отказываться. Из вежливости или просто потому, что нужно было занять чем-то руки, проплывая через толпу элегантных людей, с любопытством наблюдающих за каждым ее шагом. Придав лицу безмятежное выражение, она подошла к перилам террасы, откуда открывался вид на зеленый ковер, залитый лунным светом.

Не прошло и нескольких секунд, как к ней приблизился незнакомый мужчина. Примерно того же возраста, что и сама Джозефина, с искренней улыбкой, смуглой кожей и весельем в глазах. На шее у него был повязан галстук с узором из ящериц.

– Неужели нас почтила присутствием главная героиня всей вечеринки? – сказал молодой человек, опираясь локтями на перила рядом. – Я Рикки. Приятно познакомиться.

– Привет. Джозефина.

– О, я в курсе. – Он подмигнул ей, а затем с заметным восторгом повернулся к полю для гольфа. – Не волнуйся, завтра обязательно случится новый скандал и все переключатся на него. Может, какой игрок расколошматит клюшку на части или перепутает лунки. А про тебя все забудут.

Она обернулась и заметила женщину, которая указывала на нее рукой с закуской. Интересно, что именно всех так заинтересовало: то, что она помогала злодею, или то, что была единственной кедди женского пола в турнире? Возможно, и то и другое.

– Когда же еще я побуду главной темой для сплетен на вечеринке, где подают икру в тарталетках? Такой шанс выпадает раз в жизни.

– Вот это, я понимаю, подход. – Рикки заговорщицки подмигнул ей. – Наши гольфисты, кстати, ближайшие два дня соревнуются в паре. Так что будем частенько видеться.

– Кто приносит таблетки от головы, ты или я?

Рикки опустил голову, рассмеявшись, а потом протянул ей руку.

– С каждой секундой завтрашний день пугает меня все меньше, Джозефина.

Она тоже так думала. Осознание, что рядом будет кто-то знакомый, успокаивало.

– Кто твой игрок?

Он гордо расправил плечи.

– Мэнни Тагалоа.

Джозефина охнула.

– Ничего себе, новенький!