– Да, я объединю вместе две автомобильные компании: «Аджин» и «Усон». А если добавлю к ним еще и «Сунъян Моторс», разве не окажусь я в той же весовой категории, что и «Тэхён Моторс»? – Я отодвинул стул и встал. – Собрав их вместе, на вывеске я напишу «Сунъян Моторс». Это еще один подарок, который славный внук преподнесет своему дедушке.

Дедушка начал смотреть на меня взглядом, в котором пылало пламя.

– Буду ждать второго предложения. О том, сколько времени осталось, сможете узнать, проведя собрание. Прошу вас быстро принять решение, пока лист ожидания не начал увеличиваться.

– Слабовато для угрозы. – Эти слова удержали меня, когда я уже собирался выйти из кабинета. – Конец не наступил, пока все не закончилось. Это ведь ты мне сказал, верно? Похоже, это не полная чушь.

– Также говорят, что нужно понимать, когда следует отступить. Эти слова вы, дедушка, произнесли лично.

– Так это же полнейшая чушь, ха-ха.

Громкий смех дедушки вызвал у меня только смущенный вздох.

* * *

Как только внук вышел из кабинета, председатель Джин взялся за телефон.

– Хакджэ, немедленно возвращайся ко мне домой. Возьми с собой директоров из энергетики, страхования жизни, автомобилей, продуктов и строительства. Быстро!

Председатель Джин, положив трубку, не мог сидеть на месте и начал ходить по кабинету.

Кризис, о котором говорил внук.

Он и сам это чувствовал. Но не таких размеров и не такой глубины.

Временные трудности из-за истощения иностранной валюты не были чем-то особенным. В таких случаях правительство всегда решало проблему, занимая доллары у США, Европы и Японии или совершая валютные свопы.

Внук сказал, что на этот раз все иначе, крупные экономики не дадут денег в долг и не станут обменивать валюту. Если два миллиарда долларов – действительно вся иностранная валюта, что есть у Кореи, это все равно что иметь большие запасы еды, но совсем не иметь воды.

Смерть наступит не от голода, а от жажды.

Тук. Тук.

– Председатель.

Вместе со стуком в кабинет ворвались люди.

– Продукты и электроника! Оповестите все подразделения. Начиная с сегодняшнего дня, мы будем хранить экспортную выручку в долларах по мере ее поступления, а для оплаты по счетам брать кредиты. Дальше, строительство.

– Да, председатель.

– На торгах по зарубежным проектам предлагайте цену на десять процентов, нет, даже на двадцать ниже. Взамен требуйте авансовые или промежуточные платежи как можно скорее. Дальше, страхование жизни.

– А, да, председатель.

– Верните все деньги, вложенные в зарубежные финансовые продукты. Неважно, какими будут неустойки. Отмените все и получите доллары.

– П-председатель, потери будут слишком велики. Управленческий баланс…

– Заткни свой рот и все верни. А убытки можете переложить на клиентов.

Не то чтобы они не знали, почему председатель так поступает, но он заходил слишком далеко. Он сейчас очень походил на человека, который собирается получить все наличные и сбежать ночью прямо перед банкротством.

– Председатель, успокойтесь немного, а затем…

Стоило Ли Хакджэ осторожно сказать это, как председатель Джин замолчал и начал тяжело дышать.

– Мы уже проводим всевозможные приготовления. Валюта всех филиалов под строгим контролем.

Председатель Джин с силой махнул рукой.

– Всевозможных приготовлений недостаточно. Готовьтесь так, будто вам должно оторвать как минимум одну конечность. Вы меня поняли?

– Председатель, а вы уже поговорили с владельцем «Миракл»?

– С кем?

– С главой «Миракл», у которого есть миллиард долларов.

– Да.

Когда председатель Джин кивнул, лица всех в кабинете помрачнели.

Разговор точно не задался.

Им не кинут крепкую веревку в миллиард долларов.

– Он ответил отказом?

– Я… Даже двадцать пятого июня, когда началась война, я зарабатывал деньги и мне не было страшно, но сейчас… Сейчас я боюсь.

Странный ответ.

Интересно, что могло заставить так себя вести того, кто не пошевелится, даже когда грянет гром и молния?

– Парень с долларами еще хуже. Он и глазом передо мной не моргнул и даже угрожал мне. Впервые встречаю кого-то страшнее, чем я сам.

Ли Хакджэ, наблюдавший за председателем Джином ближе всех, не мог в это поверить. На свете есть кто-то еще страшнее, чем Джин Янчхоль?

– Дэхо.

– Да, председатель.

– Какова доля контрольного пакета акций, которой владеет «Сунъян Моторс»?

– Мы всегда сохраняем ее на уровне двенадцати процентов.

– Хакджэ, до какого максимального процента можно увеличить долю контрольного пакета акций в «Сунъян Моторс», чтобы не выйти за рамки защиты прав на управление?

Это был вопрос, которого президент Чо Дэхо никак не мог ожидать, но ответ тут же сорвался с губ секретаря Ли Хакджэ:

– Можно поднять до семнадцати процентов. Все, что выходит за рамки этого, повлияет на акции «Сунъян Лайф Иншуранс», поэтому придется скорректировать структуру акций всей группы компаний.

– На это нет времени. Просто приготовься и, как только я подам сигнал, перемести акции.

– Да, председатель.

Ни один человек понятия не имел, что происходит. Однако они ясно ощущали, что над группой компаний «Сунъян», казавшейся неприступной крепостью, нависли темные тучи, а на стенах начали появляться трещины.

* * *

Им Чханёль, назначенный девятнадцатого ноября тысяча девятьсот девяносто седьмого года вице-премьером, а также министром финансов и экономики, выразил твердое намерение «разрешить текущий кризис, не обращаясь в МВФ».

Однако через два дня, в десять часов ночи двадцать первого ноября…

Была проведена экстренная пресс-конференция, на которой объявили о заявке в МВФ на пакет помощи, который включал улучшение платежного баланса, стабилизацию стоимости валюты, либерализацию торговли, открытие рынка капитала и повышение прозрачности в корпоративном управлении, а на следующий день президент Ким Ёнсам выступил со специальным заявлением для общественности, в котором объяснил необходимость заявки на получение материальной помощи.

Это стало началом финансового кризиса.

Кредитный рейтинг Кореи упал, а комплексный фондовый индекс обвалился ниже отметки четыреста. Девяти торговым банкам приказали приостановить деятельность, а «Халла Групп» обанкротилась.

И тогда…

На офис «Миракл Инвестмент» и мобильный телефон О Сэхёна обрушился целый шквал.

– А, господин глава! Мы можем выплатить вам деньги за приобретение только после завершения слияния, не так ли? Взгляните внимательней в договор. Крайний срок переговоров – февраль следующего года. Осталось еще много времени. И почему мы должны платить в долларах? Мы дадим вам один и две десятых триллиона вон в валюте короля Седжона Великого^[4], так и знайте!

О Сэхён нервно повесил трубку.

– Это из банка «Чэиль»?

– Верно. Такой шум поднялся. Они ноют по двенадцать раз на дню.

– А должны ныть вместе с исключительным предложением, тогда было бы, о чем подумать.

– И то верно. А ведь это сам глава, а не ребенок какой-нибудь. Эх!

О Сэхён покачал головой, как будто говоря, как глава банка жалок.

– А у тебя как все идет? Председатель Джин все еще занят расчетами?

– Да. Похоже, он не собирается рассчитываться со мной как попало, хоть я и его внук. Как же он страшен.

– Как бы он иначе стал чеболем? Ты сам-то только хуже, но никак не лучше него. Только и думаешь, как бы побольше забрать у дедушки… – О Сэхён подошел ко мне с заговорщической улыбкой. – Слушай, Доджун, а если обменный курс вырастет еще больше и достигнет отметки две тысячи вон?

– Могу только спасибо сказать. Ведь три триллиона вон превратятся в пять, не так ли?

– Вот и я говорю. У тебя активов на пять триллионов вон. И это в двадцать лет. Что ты чувствуешь? – Передернув плечами, он толкнул меня в плечо.

– Не дразните меня. Я и сам схожу с ума, потому что хочу с этими деньгами уехать в Европу и играть там в благородного лорда.

– Так ты можешь это сделать.

– Дядя, как думаете, кем быть лучше – богатым европейским лордом, у которого только денег много, или председателем чеболя, контролирующим страну?

О Сэхён облизнулся, а затем отошел назад и сел.

– Эх, какой же ты скучный.

– Подождите еще совсем чуть-чуть. Я стану председателем корейского чеболя, а вам позволю наслаждаться пенсией, словно вы европейский лорд.

Вся страна погрязла в трауре из-за финансового кризиса, а мы вдвоем весело фантазировали и смеялись.

* * *

Секретарь Ли Хакджэ открыл дверь, и в кабинет председателя кто-то вошел. Председатель Джин, сидевший на диване для общения с посетителями, собирался было встать, но тут же сел обратно.

– Премьер-министр прислал мальчика на побегушках? Как он вырос.

Услышав недовольные слова председателя Джина, мальчик на побегушках, который медленно вошел в кабинет, тут же подбежал, встал с ним рядом и поклонился.

– Вы все не так поняли, председатель. Ситуация серьезная, и за премьер-министром наблюдает множество глаз, поэтому у него не было выбора. Он попросил меня передать его извинения.

– Ладно, я понял. Садись быстрее.

Помощник министра Ким Сонсу сел на диван, опустив голову.

– Ты ведь знаешь причину, по которой я просил премьера о встрече?

– Конечно, председатель.

– Я слышал, что МВФ согласовали поддержку в размере пятидесяти пяти с половиной миллиардов долларов. И этот, то ли Камдю, то ли Камгун^[5], дал вчера обещание, верно?

Вместо ответа помощник министра Ким Сонсу только заморгал.

– Ты… Не знаешь, что ли?

– Председатель, дело не в этом, п-просто… Откуда вы узнали? Это случилось вчера, нет, сегодня ранним утром…

– Не спрашивай, кто служит мне глазами и ушами, а просто отвечай. Я прав?

– Да, это так.

– Сколько составит первый транш?

– Пять и шесть десятых миллиарда долларов. Мы решили тут же влить деньги в экономику.

– Не знаю, куда пойдут эти деньги, но «Сунъян Групп» нужно получить полтора миллиарда долларов. Справитесь?

Помощник министра Ким Сонсу, на чьем лице отразилось, в каком затруднении он находится, вежливо положил руки на колени.

– Председатель, это немного… Первым делом мы решили передать эти деньги коммерческим банкам. Желающие снять деньги несут свои аккредитивы и выстраиваются в длинные очереди. Чтобы предотвратить дальнейшие банкротства, мы должны сначала обеспечить деньгами их.

– Собираетесь первым делом спасти крошечный бизнес?

– Да.

– Уходи.

– П-председатель.

Помощник министра Ким, сидя на самом краешке дивана, обливался холодным потом.

– За дурака меня держишь? До выборов осталось всего ничего, верно? Вы подумали, что стоит сказать о своей поддержке чеболей, как число голосов тут же обрушится вниз, и поэтому решили первым делом объявить, что поможете малому и среднему бизнесу. Думали, я не догадаюсь о ваших планах?

– Н-нет.

– Вот зря я с вами церемонился… Когда вам не хватает денег на избирательную кампанию, вы бежите опустошать мои карманы, а когда мне что-то нужно, набиваете чужие? Кто вообще так ведет расчеты?

Председатель Джин попал в яблочко, и помощник министра Ким Сонсу снова лишился дара речи.

– Помощник Ким, а когда будет второе вливание? – спасая из трудной ситуации Ким Сонсу, спросил Ли Хакджэ, который до этого только молча наблюдал.

– В конце декабря. Сразу после Рождества.

– А сумма?

– Два миллиарда долларов.

Председатель Джин громко хлопнул по подлокотникам дивана.

– Тогда дайте хотя бы это. Договорились?

Председатель Джин поднялся, как будто их разговор окончен.

– Председатель.

– Что? У тебя еще что-то осталось?

– Как я могу вам обещать?