Сны с чёрного хода 2 (страница 14)
Лия глубже погрузилась в кресло, скрестив руки на груди, как будто этим жестом могла оградить себя от того, что не поддавалось объяснению. Она не хотела открывать глаза, не хотела проверять, останется ли эта комната такой же, если взглянуть на неё снова.
Но её сознание не давало ей покоя.
Ощущение чьего—то взгляда становилось невыносимым. Оно не было явным, как присутствие живого человека в комнате, но его нельзя было проигнорировать.
Страшным усилием она заставила себя посмотреть. Комната была такой же. Те же стены, та же мебель, приглушённый свет ночника, отражающийся в окне. Но в углу, на границе света и тени, мелькнуло движение.
Это было мгновение, едва уловимый разрыв в привычном порядке вещей, но она успела его заметить. Её сердце сжалось.
Она не дышала, не двигалась, прислушиваясь к тишине, но больше ничего не происходило. Темнота оставалась неподвижной.
Может, ей показалось?
Но Лия понимала: теперь её реальность больше не принадлежала ей одной.
Глава 5
Писательница сидела в полутёмной гостиной, сжимая в пальцах чашку с уже остывшим чаем, но не делая ни глотка. Весь её мир будто сместился на несколько градусов, нарушая привычный баланс. Тревога, поселившаяся внутри, медленно разрасталась, словно неведомый живой организм, цепляясь за мысли, за сомнения, за то, что теперь казалось ей зыбким и ненадёжным.
Всё началось с истории Егора. Она ожидала услышать что—то похожее на безумные сны, странные совпадения, но не то, что услышала. Когда он говорил, она наблюдала за ним, за его руками, за глазами, и с каждой минутой всё глубже понимала – он не выдумывает. В его голосе не было театральной завораживающей интонации, которая сопровождает искусные мистификации. Не было и той уверенности человека, который просто нашёл объяснение необычному. Было другое – осознание, что реальность текуча, что прошлое не твёрдая основа, а зыбкое болото, куда можно провалиться. И теперь, кажется, она начала в это верить.
Но даже рассказ Егора – пугающий, полный непонятных ей деталей – не сравнится с тем, что сказала ей женщина в плаще: "Ты можешь изменить прошлое, но тогда твоя жизнь станет сном для кого—то другого."
Эти слова крутились в её голове весь день, с каждым повторением становясь всё более невыносимыми. Значит, всё не просто сны? Значит, каждое её действие меняет окружающий мир?
Она попыталась найти в этом какую—то систему, но её не было. Пока что всё казалось хаотичным – как будто она запускала некий механизм, но не знала его принципов. Изменялись мелкие детали – книги на полках, события из прошлого, диалоги, которые происходили иначе. Но менялись и вещи гораздо более пугающие – исчезновения, новые жизни, реальность, не узнающая её.
Лия встала и прошлась по комнате, осматривая знакомые вещи. Всё ли на своих местах? Всё ли так, как было? Её рука скользнула по книжной полке, и она вынула старый том Бунина, машинально разглядывая пожелтевшие страницы. Она знала эту книгу с детства, перечитывала её десятки раз, но сейчас, раскрыв, поняла – текст другой. Не кардинально, но в некоторых абзацах стояли слова, которых она не помнила, а те, что помнила, пропали.
Она захлопнула книгу, судорожно вздохнула и села обратно в кресло.
Весь день она пыталась удержать в голове последовательность изменений, но чем больше думала, тем сильнее путалась. Какие моменты были истинными, а какие она уже переписала? Если изменить одно, разве оно не тянет за собой другое? А если реальность не может смириться с её вмешательством – будет ли она вечно пытаться исправиться, выровняться, затягивая её в новый круг перемен?
Лия почувствовала, что внезапно очень устала. Ей хотелось хотя бы на мгновение вернуть стабильность. Остановить этот поток мыслей, этот бесконечный анализ, эти проверки – совпадает ли настоящее с тем, что она помнит.
Она выключила телефон, чтобы никто не тревожил её, и провела рукой по лицу. Нужно отвлечься. Нужно хотя бы на время вернуться в нормальность.
На часах было без двадцати десять вечера, и она решила – пора лечь спать. Может, утро принесёт ясность.
Но стоило ей подумать об этом, как внутри поднялась волна холодного страха.
А что, если очередной сон снова забросит её в прошлое? Что, если очередное пробуждение покажет ей ещё одну реальность, ещё более чуждую? Что, если однажды она проснётся и не вспомнит, какой была её настоящая жизнь?
Этот страх сковал её так сильно, что пальцы побелели, когда она схватилась за подлокотник кресла. Но она поднялась и медленно прошла в спальню, словно это само по себе могло стать решением.
На тумбочке у кровати стоял флакон с таблетками. Она редко прибегала к ним, но сегодня сделала исключение – выпила одну, запив водой из стакана, который всё ещё стоял на том же месте. Значит ли это, что здесь ничего не изменилось?
Лия легла, вытянувшись, но сна не было. Лишь усталость, комок напряжения в груди и ощущение, что она висит на краю чего—то неизведанного.
Она закрыла глаза, стараясь не думать ни о чём. Но мысли приходили сами. О тысяча девятьсот восемьдесят пятом, о том времени, когда всё было проще, когда она была другой – не такой, какой стала теперь. О шансах, которые она упустила, о словах, которые не сказала, о людях, которые исчезли из её жизни раньше, чем она поняла, насколько они важны.
"Что, если можно было бы прожить иначе?"
Эта мысль убаюкивала, обволакивала, затягивала. Она не почувствовала, как сон накрыл её.
Лия открыла глаза и мгновенно осознала, что снова очутилась ЗДЕСЬ. Ощущение было резким, но не пугающим, словно сознание наконец привыкло к этим скачкам между мирами. Она не дёрнулась, не ахнула, не схватилась за голову в панике. Напротив, лежала спокойно, впитывая каждую мелочь – лёгкость тела, отсутствие ноющей усталости в мышцах, чистую прохладу подушки, незнакомую, но всё же родную.
Она знала, что увидит, стоит её только подняться. Комната, выкрашенная в сероватый оттенок, тонкие шторы, которые вечно цеплялись за оконную раму, узкие койки с жёсткими матрасами и простынями, сбившимися на краях. Полированный шкаф с криво висящим зеркалом, стол, на котором старый радиоприёмник служил хранителем случайных записок и сломанных карандашей. Всё было на своих местах, всё соответствовало памяти, но теперь это место казалось одновременно родным и чужим.
Лия снова оказалась в общежитии, в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, среди знакомых стен, которые казались ей одновременно родными и далекими.
Девушка медленно провела рукой по тонкому одеялу, как будто пытаясь ощутить материальность сна. Ткань была шероховатой, с неровными нитками по краям. Всё здесь имело вес, запах, осязаемость, живую фактуру. В этом сне не было ничего иллюзорного, ничего зыбкого.
За окном уже шумела жизнь – кто—то топал по коридору, хлопали двери, вдалеке слышался смех, неясный разговор. Из соседней комнаты доносились звуки радио – слова ведущего о погоде мешались с тихим жужжанием помех.
Она глубоко вдохнула. В голове всё ещё звучали обрывки вчерашних мыслей, тревожные воспоминания о Верге, предупреждение Егора, страх, который раньше затягивал её в панические попытки разобраться, проснуться, доказать себе, что она принадлежит другой эпохе. Но теперь было иначе.
Лия села, прижав колени к груди, и посмотрела в окно. Всё было предсказуемо. Голые деревья во дворе, покрытые тонкой коркой инея, припаркованные у тротуара «Жигули», студенты, спешащие через двор.
Дежавю было мягким, почти тёплым, но оно не приводило её в замешательство, не заставляло сомневаться в реальности. Всё это уже происходило, и в этом было её преимущество.
– Ты чего такая задумчивая?
Лия повернула голову. Вика, её соседка по комнате, смотрела на неё с привычным прищуром, завязывая на шее синий шерстяной шарф.
– Просто думаю, – ответила Лия, не отворачиваясь от окна.
– Ну—ну, – фыркнула Вика, беря расчёску со стола. – Лучше бы думала, как не опоздать на первую пару.
Лия молчала.
Зеркало отразило её лицо – молодое, гладкое, с нежной кожей, на которой ещё не появились ни морщины, ни следы от недосыпов и бессонных ночей, проведённых над книгами или рукописями. Она наклонилась ближе. В её глазах больше не было растерянности.
Лия осознавала, как будет развиваться этот день, словно он уже происходил раньше. Через несколько часов она выйдет из аудитории, поправит волосы, остановится в коридоре и заметит знакомую фигуру, которая неизменно появлялась в её воспоминаниях. В этот раз она была уверена в каждом своём шаге, будто реальность подчинялась её знаниям о будущем.
Они стояли в переполненном троллейбусе, держась за поручни, и слушали гул голосов вокруг. Вика рассказывала о том, как ей попалась редкая французская помада через знакомых, и теперь она ищет способ продать её по хорошей цене. Лия кивала, но не слушала. Она смотрела в окно, наблюдая за тем, как улицы плывут мимо: переулки, небольшие магазины, старые кинотеатры, где она когда—то бывала. Всё это было частью её памяти, но теперь в каждой детали ощущалась свежесть, как будто она видела их впервые.
Затем они пересели на метро, оказавшись в вагоне среди таких же студентов и работников, спешащих по своим делам. Металлический скрежет колёс, тусклый свет ламп, обрывки разговоров – всё это наполняло пространство вокруг, создавая фон для её мыслей. Когда состав замедлил ход, они вышли на нужной станции и направились к Литературному институту. Лия вдохнула запах старых учебников, бумаги, лёгкий аромат осенней прохлады, впитавшейся в стены. прошли через двор, вошли в знакомое здание с высокими потолками. Лия вдохнула запах старых учебников, бумаги, лёгкий аромат осенней прохлады, впитавшейся в стены.