– То-то же! Значит, теперь я ее нанимаю. Хочу печенья и молока! – уже другим тоном произнес монарх. – Проводи мою личную кухарку на кухню, и пусть она все приготовит!

Я словно аллигатор за добычей, поплелся за лаской, облизываясь на изящную фигурку и сглатывая голодную слюну.

***

Воровка металась по пустой кухне, а я торжествовал. Ну, что ж, пусть помучается, разыскивая припасы и находя только дырки от бубликов. А потом я милостиво расскажу ей, что единственное здесь съестное: мышь, повесившаяся с голоду в шкафу. И то, не факт, что ее можно есть. Серая упокоилась слишком давно, не желая мучительно долго погибать с голоду, ведь еды здесь не было и не предвидится, ни в скором, ни в отдаленном будущем, по причине кошмарного состояния казны королевства.

Но к моему удивлению воровка заметалась по кухне пытаясь хоть что-то состряпать. К моему удивлению у ласки даже что-то получалось.

– Где королевская доярка?

– Спит, – коротко ответил я, не веря, что из ничего можно получить что-то. Хотя про женщин всякое рассказывают. Якобы они и славятся тем, что из пустоты способны выделить три вещи: шляпку, салат и скандал. Ни на шляпку, ни на салат месиво не было похоже.

Но молока мы все же добыли, не без усилий, но это было оно. А после я впервые почувствовал обычный человеческий голод, вызванный божественным ароматом.

Я хвостом поплелся за дивным запахом. Стоило нам войти в королевские покои, как надежда что мне обломится кусочек, вспыхнула, как яркий факел в ночи. Брат спал так и не дождавшись позднего ужина. Привыкший голодать ребенок легко заснул и без еды.

Получалось, что хитрохвостая воровка сподобилась обмануть моего брата, только со мной этот фокус не пройдет. Ночь спать не буду и глаза с нее не спущу, а если вздумает улизнуть или обворовать… Что ж, это будет повод как минимум ее обыскать, слишком лицо у нее задумчивое.

Подозрительно поглядывая друг на друга мы уселись напротив. Нам ничего не осталось, как охранять покой короля, этого маленького отважного засранца. Которого, при всем своем желании, не мог заставить себя ненавидеть. Видно боги навечно связали меня с этим ребенком. Они же послали мне еще одну ночь в компании моей ожившей мечты. Третьим даром были благоухающие на всю комнату харчи.

Я не знал, о чем ласка думает, но подозревал и не ошибся. Что еще может волновать воровку кроме денег?

– Как так получается: в супе для бедных одна вода, а стоит он целых две медянки? – внезапно выдала воровка. Ну, конечно, не может в себе все держать, ее так и распирает поговорить о деньгах.

– Ежедневно на еду для голодающих корона тратит пять золотых. На закупку свиной грудинки, мяса, птицы, бобов и овощей…

– Куда же все это девается?

– Вот и я хотел бы знать… – буркнул я.

Помолчали.

Мы сидели, а искушение росло с каждой минутой.

В конечном итоге в моем воспаленном мозгу два желания слились в единое. Не удержавшись я протянул руку и схватил, то, что меня так сильно манило.

Я засунул печенье в рот невзначай представляя про себя, что вот так же, как я сейчас впиваюсь зубами в сладкую хрустящую сдобу я мог бы впиться зубами в холку ласки, оседлав ее, и заниматься более приятными вещами, чем отвечать на вопросы о презренном металле.

Не выдержав я заговорил первым, как оказалось на поговорить распирало не воровку, а меня.

– Ну и чего ты этим добилась? – спросил я, когда разжевал печеньку. Нахлынувшие видения были столь сильны, что мне, для того, чтобы остаться на этой грешной земле и не улететь, необходимо было услышать ее голос. И не только, созерцать ее, знать, что она рядом было не менее важно. – Все равно глаз с тебя не спущу! – Но воровка прибывала где-то далеко и поэтому на брошенный мной вызов в первый момент отреагировала вяло.

На секунду я затаил дыхание. Неужели она сейчас оскорбит меня презренным невниманием, окатит безразличным холодным взглядом, что не на секунду не задержится на мне и беспощадно проигнорирует меня, что будет в сотню раз болезненней для моего раненого ее присутствием самолюбия, чем тысяча кровоточащих дырок, нанесенных острым лезвием. Но ласка ответила зло и дерзко.

– Глаз у тебя один, рано или поздно ты его с меня спустишь! – и схватила печенье, которое я для себя заприметил, оно было такое же, как и сама ласка, кругленькое и румяное. Можно сказать, воровка молниеносно украла печенюшку прямо из-под пальцев.

В этом действии было нечто сладострастно-порочное. Я не хотел отставать, поэтому схватил другое печенье и засунул в рот целиком, злобно глядя на воровку.

– Мне и единственного глаза хватит, чтобы за тобой приглядеть!

Она на это только безразлично дернула плечом, как бы говоря: ну-ну, посмотрим.

К утру осталось всего три печенья, я боялся, что вместе с божественной выпечкой исчезнет и сама ласка. Так оно и случилось.

Когда я открыл глаз мир рухнул, ее не было.

Я метался по коридорам в поисках воровки и не находил ее. Путаясь в портьерах, задевая плечом дверные косяки, сшибая дворцовую мебель мне казалось, мир без нее – страшный сон, я попал в чистилище, в котором не было света, тепла, жизни. Хрупкое воспоминание поманило меня вперед, тонкий аромат горящих поленьев и даже не запах, а только намек на него. По коридорам незримая для всех кто не обладает феноменальным нюхом, кралась кислая вонь опары, обещание божественного аромата в будущем, а значит и робкая надежда на присутствие ласки и… печенья, что так прочно ассоциировалось теперь с ней.

Влетев в кухню я отреагировал молниеносно, схватил чайник с которым боролась ласка и поставил на плиту. Проделав эту манипуляцию я изумленно прислонился к столу. Мне требовалось время, чтобы осознать, – она здесь и не ушла. Я практически поедал ее глазами в тот момент, когда ноздри улавливали совершенно другой аромат, который еще не ассоциировался с воровкой, но вызывал голодные спазмы в желудке. Я начал видеть плюсы в том, что брат нанял ласку в качестве поварихи. Единственным минусом было только то, что насытится мне так и не дали, с воплем: «Это к завтраку!», отобрав все тарелки к которым я приник.

***

Мы смотрели, как мой брат и освобожденная указом короля Льель, сестра ласки, улепетывают за обе щеки сдобные плюшки с какао. Только ради того, чтобы увидеть, как с жадностью Пий улепетывает свежую еду, стоило потерпеть воровку не только во дворце, но и рядом. И вообще только за одно это я был несказанно ей благодарен. Правда это не означало, что я стал ей доверять.

Заметив, что воровка клюет носом я взял из ее рук чашу с чаем и отдал свою, в ней был кофейный напиток. И это был правильный поступок она заговорила правда не о том, о чем хотел слышать я.

– Кто занимается сбором и подсчетом налогов?

– Первый советник по торговле, – проговорил я, мысленно представляя, как исполняю свою работу, идеально выверенное движение и голова гада катится по земле. Одно движение и твари, отравляющей этот мир, как не бывало, и больше ничто не угрожает ласке и ее сестре.

– Так люди же бедствуют, им не с чего платить налоги… – добавил свою лепту Пий-недалекий.

Воровка задумалась по специфически нахмуренному лобику воровки становилось понятно, что в данный момент она думает о деньгах, и только о деньгах.

Мысли сложились в одно короткое слово, которое ласка не посмела сказать в слух, но которое все прекрасно прочитали по движению губ: ЗАГОВОР!

***

Не удержавшись я зевнул и тут же поймал взгляд воровки.

– По документам все сходится. – мы перебирали завал за завалом, раскладывая документам по стопкам: прошения в одну сторону, казначейские бумаги и отчеты о сборе податей в другую…

– И что это означает? – хором спросили Льель и Пий. Воровка ткнула пальцем в строчку:

– Вот видишь, по этим данным столько жителей королевства бедствует, а столько они заплатили. Цифры не сходятся. У нас в два раза больше торговцев, не могут они все быть разорены, если их лавки работают, а район, где живут дворяне, вообще тянется бесконечно, но ни одного титулованного имени нет в списках налогоплательщиков, у них у всех льготы, дотации и вспоможения от короны. Суммы, которые мы выплачиваем, чтобы поддержать дворян, огромны, но все они написаны прописью на обратной стороне отчета. Можно и не заметить, ведь ты смотришь только на цифры. Я и сама обратила на них внимание только со второго раза, вот здесь. – Воровка пристально посмотрела на меня и ужас отразился в ее глазах.

Я молился, чтобы она не догадалась, что я не умею читать. К моему несказанному удивлению уличная воровка оказалась особой с преотличным образованием, таким, какое могли дать детям только богатые родители.

Это меня расстроило. Не то, что она догадалась о том, что в последние годы своей жизни я больше упражнялся с мечем, чем с книгами и пером, эка невидаль, если захочу вспомню все чему меня учили, расстраивало другое: ласка открывалась с совершенно другой, не известной мне стороны, тогда, когда казалось я все про нее знаю. Это выбивало почву из-под ног, потому что получалось я не имею власти над ней, и моя ожившая греза утекает сквозь пальцы.

От падения в бездну отчаяния меня, как всегда спас брат деловито спросив:

– Что это означает?

– Только одно: двойную бухгалтерию. – прояснила происходящие воровка и это расставило все на свои места. Никто не мешает мне узнать о ней все то, что я желаю знать. Также, как она из этих бумаг узнала о творящемся в королевской казне беспределе. И для этого мне не нужно уметь читать. У меня есть свои приемы, не даром я первый меч королевства.

– Все эти бумаги и цифры фальшивые. Они написаны только для того, чтобы оправдать жалкие поступления в казну. Более того, из поступивших крох еще и вычесть льготы дворянам и мелкие подачки торговцам. Неудивительно, что у короны нет денег ни на регулярную армию, ни на возможность поддерживать хоть какой-то порядок в королевстве. Титулованные особы делают, что хотят, законов для них просто не существует, ведь за все мошна ответит.

– Где настоящие данные? – хрипло спросил я, надеясь быстро, одним ударом меча, решить все проблемы.

– А кто ведает королевской казной? – в ответ переспросила воровка.

– Первый советник по торговым делам. Только благодаря ему королевство еще хоть как-то сводит концы с концами, – отозвался Пий-наивный.

– Да что вы говорите! – возмутилась ласка, такой злой я ее еще не видел.

Я с интересом наблюдал за многочисленными стадиями гнева воровки, это было презабавно. Особенно то, как коварно сощурились в конце ее глаза, от принятого решения, которое, я готов был от уверенности в этом, сожрать свой меч, совершенно не понравится первому советнику.

– А где сейчас Северьян Пепельный?

– Ну… Так же как и все придворные – отдыхает после маскарада. Все утомились… – растерянно пробормотал король-ребенок. В глазах у воровки полыхнуло ледяное пламя ненависти. – Надо сказать, эти балы и маскарады каждый раз обходятся короне в бешеные суммы… Из-за этого не хватает на еду, но все придворные говорят, что надо поддерживать статус перед иностранными гостями…

– Значит, устали после бала… – зашипела ласка, и я готов был ликовать от уверенности, что теперь она если и не сживет первого советника со свету, так сделает его жизнь мало выносимой. – Я отомщ-щ-щу этому гаду!

– Что ты задумала, воровка?! – Я не выдержал, месть местью, но отчаянная ласка готова ради такого приятного занятия как месть, засунуть голову в пасть к ядовитой гадюке. А той это только и надо было. Нет, с подобными гадами надо разговаривать иначе они прекрасно понимают вкрадчивый голос стали.

– Моя сестра не такая! – воинственно пропищала Льель. Но ее никто не услышал, кроме Пия Кровавого. Король-ребенок подошел и обнял ее за плечи.

А я по упорному выражению лица воровки понял: именно такая, коварная и изворотливая… ласка!

– Вот что: я проберусь в его покои и ограблю!