– Не ходи туда! – вроде бы проорало оно вслед гитаристу. – Теплокровных они живыми жрут!

Дэн, содрогнулся и встал, с трудом отведя глаза от водяных обитателей, поискал зеленую линию, нашел и вернулся на нее. Советчик к тому времени уже был таков.

Юноша двинулся дальше, стараясь не отрываться от тонкой зеленой нити и не отвлекаться на то, что показывали по сторонам. Через дюжину шагов маршрут повернул, и Дэна какое-то время преследовало ощущение, что он спускается по склону холма. Мимо прострекотал… скажем так, красный скейтборд, а на нем – крупный зеленый скарабей. Иногда вроде бы принимался петь хор, но ни мелодии, ни слов разобрать не выходило.

Дэн продолжал шагать по этой ветке. Вот что-то яркое зашевелилось справа; на сей раз он решил не поддаваться искушению – но обнаружил, что как раз туда-то дорога и сворачивает. От нее отделилась новая тропа – и впереди замаячил лес.

Организм продолжал настаивать, что они движутся вниз, а теперь еще и ветер подул в лицо: он пах листвяной гнилью, землей и еще чем-то цветущим. Дэн ускорил шаг, и картинка с готовностью придвинулась. Световые бури под ногами почти успокоились, зеленая линия расширилась до полосы.

Внезапно его оглушил птичий гам. Протянув руку, Дэн положил ладонь на ствол дерева. Зеленая линия нырнула в траву и растворилась. Мир вздохнул и распахнулся в окруженную чащей прогалину. Вверху включились звезды, подумали и сменились синим небом, усеянным облачками и перечеркнутым ветками.

Дэн обернулся – никакой дороги сзади не было; только ветерок подхватил золотую паутинку, унес в сторону, и она пропала с глаз.

Дэн пожал плечами и пошел через полянку, но потом резко остановился. Если это приличных размеров лес – а именно так ему почему-то и казалось, – тут недолго и заблудиться.

День стоял погожий. Дэн стащил куртку, кинул ее на поваленный ствол и сам умостился сверху. Пока не придумался какой-нибудь план действий, лучше остаться, где есть. Возможно, конечная точка сегодняшнего удивительного путешествия тоже имеет значение.

Он открыл футляр, проверил инструмент – гитара была в порядке. Приспособив ее на колено, Дэн принялся задумчиво перебирать струны (со звуком тоже все оказалось о’кей).

Можно найти дерево, более гостеприимное, чем эти гиганты, решил он, и попробовать на него забраться, высмотреть город или дорогу. Огляделся, не сбивая ритма, – да! Вон то как раз подойдет, в паре сотен метров позади…

Дэн снова повернулся лицом вперед и едва не пропустил бит.

Маленькое создание, гарцевавшее прямо перед ним, выглядело в точности как то, чем и было, – кентавровым жеребенком.

Ручки двигались в такт; ножки отбивали ритм.

Некоторое время Дэн завороженно наблюдал за танцем, потом переключился, наконец, на музыку и задал более сложную правую руку – а потом еще и песню затянул вполголоса. Родинка на запястье тут же нагрелась, запульсировала.

Не прошло и минуты, как из подлеска возникли еще два малыша и присоединились к танцору. Ветер запестрел листьями (так оно и должно быть… вернее, так Дэн полуосознанно захотел), и он уловил их сетью своей песни и закрутил метелью над смеющимися детскими личиками, над пляшущими на дыбках толстенькими понячьими тельцами. За листьями полетели птицы, а олень (о чьем присутствии за кустами Дэн тоже почему-то знал) влился в хоровод, который уже начал обретать рисунок. В лесу слегка стемнело – хотя наверняка это просто облачко заслонило солнце, чтобы сцена обрела сумеречный колорит. Дэн подумал, что так оно будет лучше всего.

Он играл мелодию за мелодией, и все новые существа появлялись из леса – скакали кролики, стремглав мчались белки, – и Дэн отчего-то знал, что это хорошо, это правильно, в точности как и должно все быть в этом месте… Он играл и чувствовал, что мог бы продолжать так вечность, возводя стены звука, низвергая их, танцуя внутри, распевая…

О том, что теперь на поляне есть и девушка, он догадался не сразу – успело пройти довольно много времени. Красивая, тонкая, вся в голубом, она возникла под деревом на дальней опушке и стояла теперь неподвижно, глядя во все глаза, слушая.

Заметив ее, он кивнул, улыбнулся, подождал реакции. Он совсем не хотел ее спугнуть и не делал резких движений. Когда она вернула кивок, приложив от себя небольшую улыбку, Дэн снял пальцы со струн и убрал гитару в кейс.

Листва опала, звери замерли на секунду и порскнули в чащу. Небо сейчас же прояснилось.

– Привет, – взялся за гуж Дэн. – Ты живешь тут, неподалеку?

Кивок.

– Шла домой, к себе в деревню, а тут ты играешь. Это было красиво. Как называется этот инструмент? Это вообще магия?

– Гитара, – ответил он. – Да, иногда я и сам так думаю. Меня зовут Дэн. А тебя?

– Нора. Ты ведь не отсюда. А откуда? И куда идешь?

Он защелкнул кейс и слез на землю.

– Иду издалека. – Дэн сказал это медленно, нащупывая правильный конструкт фразы и не вполне уверенно выуживая из головы слова. – Хожу туда-сюда, смотрю всякое. Хочу увидеть твою деревню.

– Так ты менестрель? Зарабатываешь себе на хлеб игрой?

Он снял с дерева куртку, встряхнул и повесил на руку.

– Да. Знаешь кого-то, кому такой нужен?

– Может, и знаю. Но это потом.

– Не понял.

– У нас много народу померло. Не до праздников сейчас.

– Очень печально. Может, удастся найти другую работу – на время, пока узнаю эти края получше?

Она просветлела лицом.

– Да, уверена, теперь удастся.

Дэн поднял кейс и шагнул вперед.

– Ну что, покажешь дорогу?

– Ладно. – Она повернулась и пошла прочь. – Расскажешь про те места, откуда ты? И где еще побывал?

Так, решил Дэн, надо срочно выдумать что-нибудь… что-нибудь простое и… сельскохозяйственное. Пока не разберемся, что тут к чему.

Пусть лучше пока говорит сама – негоже с первых же слов сойти за вруна.

– Ну, все места друг на друга похожи, – начал он. – А что, у вас тут в основном фермерствуют?

– Ага.

– Ну, надо же! И у нас тоже. А чего выращиваете?

Вскоре они вышли на тропинку и двинулись под уклон. Всякий раз, как над головой пролетала птица, девушка бросала вверх быстрый взгляд и морщилась – Дэн и сам поймал себя на том, что делает так же. Всю дорогу до города он умело направлял ход беседы и к первым домам уже знал историю Марка Мараксона назубок.

Глава одиннадцатая

Старик в выцветшей синей мантии брел по улицам спящего города, мимо темных витрин, запаркованных машин, страдающих безудержной рвотой мусорных баков и граффити, которые он не мог прочесть. Шаг его был тягуч, дыхание – тяжело. Время от времени он останавливался и отдыхал, повиснув на посохе или привалившись к стене дома.

Медленно, неохотно с темного неба начал сочиться свет; палевая волна, вздымаясь, одну за другой гасила звезды. Далеко впереди показался, маня, тенистый оазис – в конце широкой авеню колыхались, колеблемые едва слышным утренним ветерком, купы деревьев.

Палка тыкалась в асфальт все тяжелее. Старик пересек переулок и нетвердым шагом одолел еще квартал; протянул руку, схватился за фонарный столб – рука заметно дрожала. Пока он стоял там, пыхтя и качаясь, мимо проехало несколько машин. Когда горизонт очистился, волшебник отлепился от фонаря и перешел магистраль.

Еще немного.

Уже близко.

Уже качаются ветки и птичьи песни звенят, пронзая раннее утро, – вон, там, впереди!

Старец неуклюже ковылял к деревьям; слабые голубые искры приплясывали на конце его палки и гасли, без сил разгореться. Ветер принес тихий цветочный, кажется, аромат.

Еще один угол, последний…

Он еще разок отдохнул, постоял, тяжело дыша, почти задыхаясь, потом двинулся дальше деревянным шагом. На середине улицы упал, но машин в этот безлюдный час не было, и он благополучно поднялся и потащился, скрипя, к заветной цели.

Небо за крошечным парком порозовело. Посох, из которого вытек последний свет, неловко пропахал клумбу, и цветы мгновенно сомкнулись, непотревоженные, позади него. Он даже не услышал едва слышное шипение аэрозолей, когда брел по фальшивой траве и обнимал из последних сил ствол «дерева зеленого, стандартного, для городских парковых зон, модель № 2».

Он лишь вдохнул аромат, который давно надеялся учуять, слабо улыбнулся, когда утренний ветерок принес его прямо в ноздри, и проводил гаснущим взором бабочек, пляшущих в свежем, несмотря ни на что, свете юного солнца.

Посох выскользнул из слабнущих пальцев, и дыхание остановилось на мгновение, а затем зачастило – то бесчисленные прошлые утра слились с нынешним воедино и расплескали все краски, все запахи по бескрайнему полотну реальности.

И она рассказала ему все – ту самую сказку, которую он всегда жаждал отыскать, уловить, смеющуюся, мелькающую за привычными предметами.

Бабочка, пролетевшая слишком близко на своем невидимом лучике, оказалась захвачена последним биением жизни, и присела, трепеща крылышками, на повернутое к небу запястье – совсем рядом с родинкой в виде дракона.

И с ревом и скрежетом город ожил над ними.

Глава двенадцатая

Странные чувства накатывали и улетали прочь – и каждый раз, приходя, были чуть сильнее прежнего, а, уходя, оставляли по себе нечто… какое-то послевкусие. Шут их знает, что они такое, думал Дэн, вгоняя колышек в заборный столб; возможно, сама земля их нагоняет – это место, эти края, такие знакомые, такие… родные.

Все здесь было ему странно по вкусу.

Рядом остановилась корова и вдумчиво проинспектировала его работу.

Ну уж нет, вали отсюда, мысленно пожелал он. Туда ступай! – и запястье тут же степлело, и что-то перелилось через край и заструилось с кончиков пальцев. Корова без вопросов послушалась и ушла.

Вот так-то, подумал Дэн. Ужасно правильно оно ощущается – и получается все лучше.

Молоток расквасил колышек, и крупная щепка полетела ему прямо в лицо.

В сторону! – приказал он, даже не подумав.

Что-то рефлекторно всколыхнулось, и ошметок дерева, свернув, усвистал вправо.

И так каждый раз.

Улыбаясь себе под нос, он доделал работу и принялся собирать инструменты. Через луг уже пролегли длинные тени; позади простирались метры и метры отремонтированной изгороди. Пора мыться и готовиться к ужину – а там и к концерту.

Уже четвертый день он квартировал у Нориного дядьки: спал в сарае, делал всякую работу по хозяйству, для которой у старика уже здоровья не хватало. Язык за это время порядком подтянулся, как Мор и обещал… – будто бы Дэн не учил его, а вспоминал.

Мор… Почти о нем забыл, спохватился Дэн.

Память по собственному почину заперла всю его дорогу сюда под замок, упрятала в отдельный ящик дальнего шкафа – и не дотянуться! Слишком уж оно было странно – вроде бы шел себе и шел, а потом… пришел. Вот сюда прямиком.

Но сейчас впечатления подуспокоились, и Дэн украдкой оглядывался назад, на этот волшебный путь, и заодно гадал, как-то его исчезновение отозвалось там, в его собственном… в прежнем мире. Поразительно, но его прошлая жизнь уже начала блекнуть, терять реальность, превращаясь не то в сон, не то…

Зато эта страна ей взамен – прямо ух!

Он вдохнул поглубже. О да, эта была реальна и вдобавок ощущалась как дом. Надо бы еще побольше с соседями зазнакомиться.

Он почистил инструменты и разложил все по местам. Сегодня в полях со стороны города собирались жарить бычка. Вот она, настоящая деревенская жизнь! Именно такую ему и надо. Есть на свете места и похуже, чтоб застрять до конца своих дней.

И да, после трапезы он им сыграет. У него аж руки весь день по гитаре чесались. Эти новые спецэффекты – парамузыкальные, так, пожалуй что, будет правильно! – которые ему вдруг открылись… надо поэкспериментировать с ними еще. Ну, и повыставляться, конечно, перед соседями…

Перед Норой.

Нора.