– Я много чего могу, но, во-первых, это твой дом, и ты являешься его полноправным хозяином. Во-вторых, тебе пора учиться быть этим самым хозяином. В-третьих, я не думал, что существует хоть кто-нибудь на белом свете, кто не будет считаться со словом Лазарева, – Эд замолчал, а я только фыркнул, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос.

Ну конечно, на хозяина дома он все дела свесить захотел. Не удивлюсь, если слуги во главе с дворецким Николаем его послали на несколько неприличных букв, не слишком отреагировав на то, кто именно захотел их что-то заставить делать. Мол, дом не твой, хозяин не ты, так что свою крутизну иди показывай кому-нибудь другому, например, хозяину, а мы и дальше будем ничего не делать. Только оденем тебя.

Хотя последнее вряд ли. Из одиннадцати моих слуг шесть являются представительницами прекрасного пола, поэтому они с радостью оставили бы Эдуарда голым. Чтобы подольше любоваться обнажённой фигурой Великого князя. Да и такой одежды, что была на нём надета, я не припомню. Скорее всего, это содержимое одного из тех мешков, которые он тащил на себе из лаборатории.

– Его величество наложил на меня ответственность за твоё обучение, а это, Дмитрий, очень сильно меня обязывает. – Недовольно проговорил Эд, видимо, по моему лицу прочитав то, о чём я сейчас думал. – И обучение включает в себя не только изучение магии, если ты ещё этого не понял. Так что будь добр, прекращай себя жалеть и обеспечь уже нормальный отдых своим гостям, которые по совместительству являются твоими друзьями. И только потом можешь уже отдохнуть сам. И да, я могу заставить твоих слуг работать, но не буду этого делать принципиально. Полагаю, что приведение дома в соответствие, будет одним из этапов твоего обучения. Это же надо было так их распустить. – Он поморщился, поджав губы.

Я подавил совершенно детское желание показать Эду язык. Егор с Вандой смотрели на эту ожившую легенду с каким-то благоговением, и мне это совершенно не нравилось. Они, похоже, благополучно пропустили мимо ушей то, что я говорил о невезучести конкретного Великого Князя. Ну ничего, когда на вас деревья падать начнут, вы поймёте, почему Эд стоит на последнем месте в личном рейтинге императора Григория Андреевича.

Покачав головой, я позвал Николая. Дворецкий сразу же материализовался передо мной, словно под дверью подслушивал. Вероятно, воспоминания о моей истерике, когда я сорвался на слугах, всё ещё были живы в их головах. Я посмотрел на внимательно смотрящего на меня дворецкого и заставил себя встать с дивана. Всё-таки Эдуард прав, никто, кроме хозяина, не сможет распорядиться насчёт комнат для гостей.

Рядом с моей комнатой находились три гостевые спальни, и я решил, что Егор с Вандой будут размещены именно там. Второй этаж я уже мысленно отдал нашим учителям, которые скоро прибудут. Пусть делают с ним что хотят. Поднявшись на третий этаж, я начал экскурсию: подошёл к двери своей спальни, открыл и показал друзьям.

– Вот здесь я обитаю, – я направился к двери, расположенной левее. Открыв её, заглянул внутрь. Так и есть, на кровати и столе лежат ещё не разобранные вещи из лаборатории. – Здесь, похоже, решил поселиться Эдуард. А вот эти две свободны. Выбирайте. В каждой комнате есть свой санузел и ванная.

Ванда с Егором нерешительно и явно робея подошли к дверям, а я обратился к Николаю, шедшему за мной в ожидании распоряжений.

– Приведёшь всё в соответствие. У них по техническим причинам нет даже смены белья, поэтому подбери из того, что у нас имеется. На первое время должно хватить, а потом мы что-нибудь придумаем. Ванда живёт недалеко, так что, думаю, разберёмся. – Дворецкий кивнул и с серьёзным видом отправился выполнять поручение, попутно подзывая к себе слуг и раздавая им задания. – Ребята, вы чего? – я подошёл к жмущимся на пороге одной из комнат друзьям.

– Знаешь, Дим, мы почему-то только сейчас поняли, что ты действительно Лазарев и наследник Александра Наумова. До этого почему-то… – Ванда недоговорила, растерянно посмотрев на молчавшего Егора.

– Да ну, брось, – махнул рукой. – Ведь на самом деле ничего ведь не изменилось. Так что прекращайте дурью маяться и двигайте уже отдыхать. Душ примите, а одежду вам сейчас притащат какую-нибудь.

– А ты? – Егор отошёл от двери и направился к следующей.

– А я пойду отчитаюсь и тоже на боковую. Мы, если верить всем свидетелям, уже неделю не спим.

И я быстро пошёл к лестнице, чтобы не смущать своим присутствием друзей. Ничего, освоятся. Я тоже сначала дичился, когда меня Демидов к себе впервые затащил. Потом привык, и они привыкнут.

Глава 7

Звонок в дверь прозвенел в тот момент, когда я уже входил в большую гостиную, в которой оставил Эдуарда. Кто бы это не припёрся, ему откроет Николай, а потом доложит мне. И я прошёл прямиком в гостиную и рухнул в своё любимое кресло. Эдуард стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел на улицу. Как он умудряется стоять так прямо? Его что, кол заставили в детстве проглотить? Или дыба – это не орудие пыток, а семейный тренажёр для коррекции осанки?

– Дмитрий Александрович, добрый вечер. Как хорошо, что вы наконец-то объявились. Целая неделя вашего отсутствия, и слухи о вашем исчезновении чуть не пошатнули биржу. Но благодаря вышедшим комментариям Громова и Троицкого нам удалось стабилизировать обстановку. Не следует больше поступать так опрометчиво, не поставив меня в известность заранее. – В комнату без доклада вошёл Гомельский и смерил меня пристальным взглядом. Словно хотел убедиться, что со мной действительно всё в полном порядке.

В этот момент Эдуард обернулся, отвлекаясь от, безусловно, интересного зрелища за окном, и, нахмурившись, смерил холодным взглядом моего поверенного.

– Извините, могу я поинтересоваться, кто вы и кем являетесь, раз позволяете себе так разговаривать с хозяином этого дома? – и хоть он голос не повысил, в гостиной внезапно наступила просто гробовая тишина.

Я смотрел, как Гомельский повернулся на незнакомый ему голос и, наконец, разглядел того, кто его так нагло перебил. Насколько я помнил, мой поверенный был помешан на Семье, собственно, как и все сотрудники Первого Имперского Банка. Поэтому это было даже неинтересно. Осталось только убедиться, что хотя бы Артур Гаврилович не является очередным фанатом Великого Князя Эдуарда.

– Ваше… Ваше высочество, – наконец, произнёс Гомельский. – Я прошу меня извинить, всё-таки я не был готов к встрече с вами. Мы не так часто заглядываем в родовую книгу, подаренную вашим отцом нашему банку. Позвольте представиться, Артур Гаврилович Гомельский – поверенный Семьи. Я могу поинтересоваться, как вам это удалось?

– Длительный стазис, – Эдуард кивнул и прошёл в комнату, расслабленно садясь в кресло.

– Хорошо. – Гомельский, в свою очередь, сел на диван, потому что все кресла оказались заняты. – Но, вы сами понимаете, что ваше возвращение не делает вашу роль в Семье… – Эд поднял руку, прерывая его на полуслове.

– Я прекрасно знаю распределение ролей в Семье, – медленно произнёс он. – Полагаю, я знаю об этом распределении гораздо больше, чем вы. Или вы хотите сказать, что за это время и здесь всё кардинально поменялось?

– Разумеется, нет, ваше высочество. Однако у нас возникла небольшая проблема, – сразу же ответил ему Гомельский. Он не сводил взгляда с ожившего Великого Князя. Но слава Прекраснейшей, в его глазах я не видел того фанатичного блеска, который был у каждого, кто встречался с этой ожившей легендой.

– Что вы хотите этим сказать? – Эд нахмурился ещё сильнее.

– Империи больше нет, ваше высочество. И появляться на людях, представившись Эдуардом Лазаревым, будет слегка, хм, неразумно, – после небольшой паузы проговорил Гомельский.

– Возможно, вы правы, – нехотя отозвался мой дядюшка. Ему ещё не было привычно, что Лазаревых нет, как и Империи. Ничего, думаю, он сможет адаптироваться, но, как я понимаю, нам всё-таки предстоит учить друг друга. – Что вы предлагаете?

– Казимир был уже не мальчиком, когда Дмитрий Александрович появился на свет. У него вполне мог быть старший сын. Которому сейчас как раз исполнилось бы двадцать восемь лет, – спокойно сообщил Гомельский. Я же непонимающе уставился на него: он сейчас так над Эдиком шутит и испытывает его на прочность, или говорит серьёзно. – Вы кровные родственники, и любой анализ ДНК это подтвердит. Даже если кто-то додумается взять анализ у покойного Казимира, он всё равно покажет близкое родство. А лёгкое расхождение в результатах можно будет списать на действие магии на останки. – Подумав, добавил Артур Гаврилович.

Только сейчас я увидел, как цвет его глаз меняется на серебряный. Такими же становятся глаза у Егора, когда он применяет свои способности эриля. Ну конечно, и почему я не удивлён.

– Я правильно понял, вы предлагаете просто легализовать Эдуарда, предоставив ему паспорт, в котором он будет носить фамилию Казимира? – с какой-то садисткой улыбкой поинтересовался я у Гомельского. А ведь я обещал, что за то «дерьмо» он мне ответит. Только не думал, что расплата наступит так быстро.

– Легализовать? – на выдохе спросил дядя Эдик. – Я что заморский фрукт, чтобы меня, Великого Князя, легализовали?

– Нет, ты можешь, конечно, явиться этому миру и так, представившись Эдуардом Лазаревым, но я думаю, тебе мало, кто поверит. Однако найдутся люди, которые могут и поверить… в то, что ты сам в это веришь, и проведёшь ты остаток жизни в комнате с мягкими стенами, разговаривая с посланниками всех известных богов. – Пояснил я, не дав Гомельскому открыть рот.

– Пусть только попробуют, – неприятно ухмыльнулся Эд.

– Тогда ты просто скажешь всем, что ты Тёмный маг, которые, по слухам, вымерли несколько сотен лет назад, и тебя просто сожгут, как еретика, на всякий случай. – Добавил я.

– Какое варварское время. – Покачал головой Эд. Он продолжал сидеть в кресле очень прямо. Глядя на него, я сам неосознанно выпрямился. К слову, Гомельский тоже подобрался, хоть ему точно было неудобно выпрямляться, сидя на диване.

– Какое есть. – Я развёл руками. – Ты же сам видел, что я не ору на каждом углу про то, что в моей семейной часовне до сих пор славят Прекраснейшую. Или ты думал, что я это делаю, потому что дегенерат, ничего не умею и скрываюсь, чтобы не позориться?

– Не выставляй меня идиотом, – Эдуард сжал губы. – Я прекрасно разобрался в том, что Империя пала. Но я и подумать не мог, что всё настолько плохо.

– Да нет, – я вздохнул. – Совсем плохо всё было лет триста назад. Тогда только за верность Семье могли вырезать весь Род, – Эдуард недоверчиво покачал головой. – Сейчас уже всё не так остро. Но лучше перестраховаться. Поэтому самым простым будет представить тебя, как моего брата и сделать тебе вполне легальный паспорт. С этим я согласен с Артуром Гавриловичем.

– И в чём подвох? – Эдуард переводил взгляд с поверенного на меня и обратно. Кстати, насчёт самой идеи легализации он, если подумать, недолго возражал, всё-таки Эд не просто красивый, но и очень умный. Зараза! Вот так и возникают на ровном месте разные комплексы, в основном, неполноценности.

– Подвох в том, что Казимир по всем документам не Лазарев, сам понимаешь. – Я не озвучивал своей фамилии, которую носил до того, как стал Наумовым. Пусть это будет для Эдуарда большим сюрпризом. – К тому же нужно будет придумать легенду о том, как так получилось, что ты остался без документов.

– Не волнуйтесь, насчёт этого у меня как раз имеется пара идей. – Улыбнулся Гомельский. – Тем более, нужно всё сделать так, чтобы никто не обратил внимание, или отнёсся с пониманием, если вы допустите ошибку в разговоре. Или поведёте себя несоответственно этому времени.

Эд пристально посмотрел мне в глаза. Ты что, опять забыл, что Тёмные не могут читать других Тёмных? Я не отвёл взгляда, и, наконец, Эдуард напряжённо кивнул и перевёл взгляд на Гомельского.

– Это возможно?