Искренние аплодисменты. Лицо Тео. Он поцеловал меня в щеку и сказал: «Спасибо, Лия». Я помню его благодарность. И «спасибо» от матери, которая хвасталась тем, насколько я ее почитала. А еще обращенную к Саре фразу: «Она уже достаточно взрослая, чтобы начать рисовать что-то свое». Папин тост: «Счастлив, что ты вышла замуж за своего любимого адвоката, того, кто может пойти по твоим стопам». Реплику Сары «на случай, если кому-нибудь нужно, у меня есть свободная копия». Я помню все больше смеха. Все больше тостов. Вальс. Танец с папой. Еще один – с Адрианом. И один с Тео. «Спасибо, Лия», – снова пробормотал он. И лицо Сары – Снежной королевы в зеркале дамской комнаты, когда она подкрашивала и без того красные губы. «Тебе понравилось?» – спросила я у нее. В ответ она рассмеялась: «Это прекрасно, сестренка». Она подошла ближе и крепко поцеловала меня, оставляя на щеке след своих губ. «Амородио. Идеальная клубничная любовь-ненависть»^[13]. Она громко засмеялась собственной шутке. Снова накрасила губы и вышла из туалета, волоча за собой шлейф с горностаевой оторочкой.

Клубничная любовь-ненависть.

Я не вспоминала об этом до сегодняшнего дня.

Еще вопросы

Санти много раздумывал о том, взять ли свою помощницу на допрос Фернандо Феррейро и Инес Лосано. Ана ему нравилась. Она была инициативной и обладала достаточно развитой интуицией. К тому же ее восприимчивость облегчала общение с людьми. В свое время он тоже был таким. Ему потребовались годы, чтобы осознать: человеческая природа подобна ненасытной твари, пожирающей все на своем пути. Он никогда не работал с Аной, но заметил ее проницательность. Ей просто требовалось набраться немного опыта. С ее стороны было неплохой идеей поработать с ним над этим делом. Санти лишь надеялся, что оно не окажется для Аны слишком серьезным. Она была слишком впечатлительна. Он – нет. Больше нет. Пока допрашивал Сару и Тео, он ни на минуту не отвлекался от мыслей о том, как Сара Сомоса перерезает горло своей дочери, или Тео, который делает то же самое, а затем спускается в сад и продолжает жарить сардины. По его мнению, в ту комнату могла войти Лия Сомоса, убить свою крестницу и вылить на пол восемь литров искусственной крови. А еще он представлял, как старая Амалия встает с постели и убивает Ксиану в порыве безумия. Или здравомыслия.

И Санти не сомневался, что во время предстоящего допроса его взгляд будет прикован к рукам Фернандо Феррейро. Мысленно он вложит в эти самые руки японский нож стоимостью почти пятьсот евро, который обнаружился в шкафу Ксианы Ален. Он также будет прикидывать, достанет ли сил Инес Лосано, невысокой женщине, справиться с девушкой выше ее. И допустит, что на Ксиану напали сзади и врасплох, так что да, это возможно.

Ана такого не увидит. Он знал. Ана переживала только о том, чтобы не задеть их чувства как родителей и друзей девушки. Ана замечала слезы Сары на похоронах или нервическое подергивание правого века Тео. И его походку странствующего бродяги, мифического существа, которое слоняется по миру, обреченное нести на своих плечах тяжесть земного шара.

Санти не стоило отвлекаться на Ану. И так уж слишком многое из того, что не имеет особого отношения к расследованию, отвлекало его. Поэтому он решил не приглашать ее, но на следующий день поделиться беседой с Фернандо и Инес. Ана стерпит его грубость, а Санти с радостью напомнит ей, кто руководит расследованием.

Пройдя мимо контрольно-пропускного пункта Лас-Амаполас, он отыскал охранника.

– Я инспектор Абад. Еду к Фернандо Феррейро и Инес Лосано. Номер 12, верно?

Парень кивнул и поднял барьер.

Лас-Амаполас был относительно новым жилым комплексом. Построенный в разгар бума на рынке недвижимости, он мало напоминал типичный квартал на окраине Сантьяго. В то время как большинство жилых комплексов представляли собой сотни прилепленных друг к другу шале, похожих между собой и практически не имеющих земли вокруг, здесь располагалось всего пятнадцать домов. Пусть и построенные из одинаковых материалов и выдержанные в определенном архитектурном стиле, все они отличались друг от друга. Улиц имелось всего две, по семь домов на каждой. В дальнем конце двух улиц находился самый большой дом, который застройщик зарезервировал для себя. У каждого из домов был собственный бассейн и участок площадью более тысячи квадратных метров. «Зарплаты полицейского определенно на такое не хватит», – подумал Санти, паркуя машину у дверей двенадцатого шале.

Ему открыла Инес Лосано, и Санти снова поразился тому, насколько она миниатюрна. Еще миниатюрнее, чем ему помнилось. Сейчас она была одета в спортивный костюм и кроссовки, тогда как при первом разговоре была на каблуках. Санти предположил, что ее рост не достигает и полутора метров. Его снова охватило сомнение, сможет ли женщина такого роста убить девушку, которая выше ее более чем на двадцать сантиметров.

– Здравствуйте. Не знаю, помните ли вы меня. Я инспектор Абад. Сожалею, что пришел без звонка. Мне нужно поговорить с вами и вашим мужем.

– Мы ужинаем…

– Всего несколько вопросов. Но я могу подождать в машине, пока вы закончите.

– Никоим образом. Входите.

Дом Фернандо и Инес оказался немного меньше, чем шале Аленов, но оба отличались яркой индивидуальностью, в которой узнавалась рука одного и того же строителя. Инес проводила его в гостиную. Обстановка была более консервативной, чем в доме их соседей: мебель современных линий, но из красного дерева и каштана; черные кожаные диваны; полки с книгами и руководствами по праву.

Фернандо Феррейро появился внезапно.

– Я не против подождать, пока вы закончите ужинать, – повторил Санти.

– Мы почти закончили. – Фернандо протянул ему руку в приветственном жесте.

Он явно был общительным человеком и выглядел как американский политик в разгар предвыборной кампании: безупречно уложенные черные волосы, уже начинавшие седеть на висках, белоснежные зубы, тело теннисиста и улыбка продавца энциклопедий. Он производил впечатление знатного притворщика, но Санти привык к подобному поведению людей. Перед ним часто притворялись нормальными, делая вид, будто их жизнь проходит спокойно, а сами считали до десяти и ждали, пока копы выйдут за дверь, чтобы снова стать такими, какие они есть. Или кем хотели бы быть.

– У меня не было возможности поговорить с вами с тех пор, как я расспрашивал вас на следующий день после происшествия в доме Аленов.

– Мы уже рассказали все, что знали, двум полицейским, которые приходили в ту ночь… в Ночь Святого Хуана, – вмешалась Инес.

Санти уже просмотрел записи Хави и Лоиса, дежурных полицейских, и не обнаружил ничего примечательного в их записях.

– Я знаю. Но иногда по прошествии нескольких дней все становится более ясным.

– Как Лия?

– Нам пока не разрешили с ней пообщаться. Полагаю, она вне опасности. Безусловно, у Тео и Сары больше информации. Вы с ними общаетесь?

Фернандо и Инес хранили молчание.

– Были ли у вас с ними какие-либо разногласия после похорон?

Они продолжали молчать, ожидая реакции другого. Так два незнакомца медлят, уступая друг другу дорогу в лифте или у дверей стоматолога. Санти посмотрел на Инес, приглашая ее высказаться.

– Мы не хотели их беспокоить. Это очень травмирующая ситуация.

– Но вы же друзья.

– Да, конечно. Мы живем в этом комплексе уже два года. Они поселились гораздо раньше. Мы сразу нашли общий язык. Мы почти ровесники, они старше нас едва ли не на пару лет.

– У вас нет детей?

– Нет, – ответила Инес. – Пока.

– Чем вы занимаетесь?

– Я школьный учитель, – вмешался Фернандо, – а Инес – нотариус.

Нотариус. Эти доходы уже больше соответствовали уровню жилого комплекса. Как и стоявшая в той комнате куча книг по праву.

– Учитель чего?

– Математики.

– Где?

– Здесь, в Кашейрасе.

– Ксиана там училась. Вы вели у нее уроки?

– В прошлом году. Но, естественно, я знал ее и раньше. Мы были соседями.

– Она хорошо училась?

– Нормально.

– Но в этом году сдала на шестерку.

– Она сходила с ума по рисованию, а Сара и Тео – не самые понимающие родители на свете. Все исправляют с помощью наказаний.

– Ты несправедлив, – перебила Инес. – У Ксианы был сложный возраст. Единственное, чего она хотела, – уехать в Мадрид к своей тете и жить с ней.

– В первый раз об этом слышу, – заметил Санти. – Это было просто желанием девушки? Тетя была согласна? Выясняла ли Ксиана, что об этом думают родители?

– Ну, я не так уж много знаю, – откликнулась Инес. – Мы друзья Сары и Тео, но не всей семьи. Сара как-то рассказала мне об этом. И она не запрещала девочке рисовать. Я имею в виду, она не была как обычная мать, которая считает изобразительное искусство бессмысленным занятием. Такое немыслимо со стороны дочери Авроры Сиейро и сестры Лии.

– Что вы думаете о Лии Сомосе?

– Что вы имеете в виду? – заметно растерявшись, Инес задала встречный вопрос.

– Я имею в виду, считаете ли вы ее психологически стабильным, нормальным человеком.

– Всего несколько дней назад Лия пыталась покончить жизнь самоубийством, – заметил Фернандо. – Очевидно, она очень чувствительный человек и не смогла вынести случившегося. Полагаю, это не то же самое, что намекать на…

– Я ни на что не намекаю. Но вы знакомы с этой семьей.

– Абсолютно невероятно, чтобы кто-то из семьи убил Ксиану.

– Что позволяет нам прийти к единственному выводу.

– Я уже знаю, на что вы хотите намекнуть. О чем пишут газеты. Мы – одни из шести. Но это мог сделать кто-то из тех, кто там работает. Задержался в доме, а потом скрылся на машине. Не знаю уж, та Ольга или дама, которая приходит убираться по утрам. И садовник, который появляется раз в неделю. Или, может, работник из другого дома.

– Немного надуманная теория, как мне кажется. К тому же ее опровергает куча записей. И не забывайте об одной важной детали.

– О какой именно?

– Убийца, кем бы он ни был, желал именно этого. Давал понять, что девушку убил один из вас.

– Не говорите так об этом! – взвизгнула Инес. – Мы не имеем никакого отношения к той семье. Мы просто друзья. Наши отношения не выходят за рамки совместных обедов и ужинов или встреч за кружкой пива время от времени… И я не позволю вам запятнать мое имя или имя моего мужа подозрениями только потому, что…

– Успокойтесь. Никто вас ни в чем не обвиняет, но я советую вам держать себя в руках. Давайте вернемся к вопросам. С какой сумкой вы были в вечер ужина?

– Сумка? Вы спрашиваете о моей сумке? – недоверчиво повторила Инес.

– Точно.

– Не знаю… не помню…

– С черной, которую тебе подруги подарили на день рождения, – вспомнил Фернандо.

– Можете показать ее?

– Да, конечно, – отозвалась Инес, прежде чем покинуть гостиную.

Фернандо начал играть со своим обручальным кольцом, снова и снова снимая и надевая его.

– Вот, держите, – прервала молчание вернувшаяся Инес, протянув маленькую черную сумочку без ручек, которые часто носили на официальных приемах. В нее едва ли поместились бы кошелек и мобильный телефон.

– Немного маловата, правда?

– Простите, но я не понимаю…

– Все нормально, не переживайте. Был ли кто-нибудь из вас двоих у Аленов в тот день перед ужином?

– Я заходила выпить кофе с Сарой, – ответила Инес. – Мы находились в саду. Посидели всего полчаса, потому что мне нужно было поехать к маме в Сантьяго, а она собиралась за покупками. Тео остался дома.

– А вас не было там весь день? – уточнил Санти у Фернандо.

– Нет.

– Как же, ты ходил, – вклинилась Инес. – Отнес сардины.

– А, ну да, точно, я уже и забыл. Дело в том, что я согласился захватить их после лекций и зашел к Аленам, чтобы отдать. Сара и Тео еще не вернулись с работы, хотя была уже половина третьего.

– Кто находился в доме?

– Мне открыла Ольга, сиделка.

– Вы передали сардины ей или сами отнесли на кухню?