– Мне приходится. Если я вынужден лечить Лию, мне стоит узнать их получше. Кстати, почему она живет с ними? У нее нет своего дома?

– Есть пентхаус в Мадриде, который служит ей студией. А здесь она месяцами живет вместе с сестрой.

– Дома в Галисии у нее нет?

– У сестер есть летний домик в Санхенхо. Раньше он принадлежал их родителям, теперь им. Но если мы отправим Лию туда, кто о ней позаботится?

– А в какое-нибудь частное учреждение, только не в обычную психиатрическую больницу?

– В «Родейру»?

– В «Родейру»! Как мне это раньше не пришло в голову?

«Родейра» была домом отдыха. Во всяком случае, так утверждала в интернете основательница проекта, их коллега Альба Фернандес. Почти двадцать лет назад Альба начала экспериментальную программу психиатрического лечения, выходящую за рамки традиционных методов. Через «Родейру» проходили люди с зависимостями, расстройствами пищевого поведения или депрессией. Пребывание там стоило дорого, но вряд ли деньги станут проблемой для Лии.

– Думаю, это отличная идея. Полагаю, я мог бы отправить ее туда хотя бы на месяц. Также было бы неплохо дать полицейским разрешение ее допросить, – предложил Коннор. – Попрошу, чтобы мне позволили присутствовать, если возможно. Прежде всего, чтобы избавиться от этого инспектора Абада. Сегодня он опять мне звонил.

– Ты сможешь пару раз в неделю появляться в «Родейре» и сам заниматься ей?

– Но почему я? Альба вполне способна справиться. Я почти не разговаривал с Лией Сомосой. Она многое держит в себе. Это потому, что живет в аду. Убивала она свою племянницу или нет.

– На днях я сказал тебе, что считаю ее виновной. Извини. На самом деле я имел в виду, что такое возможно, но ни малейших доказательств у меня нет. Я ляпнул не подумав. Похоже, дружба с Тео заставила меня лишиться беспристрастности.

– Мне все равно. Выяснять, кто убил Ксиану Ален, – не моя работа. Моя задача – угадать, что творится в голове Лии.

– Если ты не против, я позвоню Тео и Альбе, и мы закроем тему об отправке в «Родейру». Прежде чем переводить ее, нам необходимо убедить инспектора Абада в необходимости твоего присутствия на допросе. Полицейские могут разговаривать с ней, когда захотят, но если мы установим временные рамки, Лии будет спокойнее. А потом переговорим с Альбой, чтобы ты мог посещать Лию в «Родейре». Что до твоих гонораров, договаривайся с Альбой. Наши и раньше работали у нее со сложными случаями. Таким образом мы обеспечим дальнейшее лечение Лии и будем держать ее под наблюдением.

– Я еще не согласился. Почему бы Альбе самой не взяться за пациентку? – настаивал Коннор. – Я уже пару дней хожу в поликлинику Розаледо и веду диссертации двух студентов. Работы выше крыши.

Адриан взял со стола мобильный и принялся что-то в нем искать. Затем протянул телефон Коннору.

– Эту фотографию мы сделали в Санхенхо в прошлом году, в доме близняшек Сомоса.

На снимке были сестры, Тео Ален, Ксиана, Адриан, его жена и сын. Они все сидели за столом в саду. Адриан устроился между близняшками, обнимая их. Его сын наставлял рожки Ксиане Ален, та в свою очередь вытянула руку вперед и демонстрировала на пальцах победную V. Тео Ален обхватывал талию Сабелы, жены Адриана.

– Эти люди мне как родные. Моему сыну снятся кошмары. Я психиатр. Я знаю, ему нужно время, чтобы понять: то, что случилось с Ксианой, не произойдет с ним. И все же я совершенно уверен, что пройдут годы, прежде чем мне удастся забыть об этом. Вот почему мне нужно, чтобы ты лечил Лию Сомосу. Я прошу тебя об этом как коллегу и друга.

Коннор молчал, зная, что ему ничего не остается, кроме как принять предложение Адриана.

– Хорошо. Я постараюсь вылечить Лию, – в конце концов сдался он.

– Не знаю, хочу ли я, чтобы ты ее вылечил. Чего я действительно хочу, так это чтобы ты узнал правду. Сделала ли это она. Я должен рассказать правду Тео. И не только Тео, всем. Должен объяснить им. Что творится в голове убийцы? Предполагается, что мы умеем погружаться в мысли наших пациентов. Я должен предложить им утешение. Правду. И спокойствие. Немного спокойствия нам всем.

Вопросы

Ана попрощалась с Сарой и сообщила ей, что скоро они пригласят ее мужа. Стоило им остаться наедине, Санти поинтересовался:

– И что ты о ней думаешь?

– Она показалась мне одной из самых сдержанных женщин, с которыми я когда-либо общалась в своей жизни. Прошло всего две недели со дня смерти ее дочери, а она даже не вздрогнула. Четко отвечала на все твои вопросы, как на экзамене.

– Это и есть твои выводы? Что Сара Сомоса не переживает из-за смерти дочери?

– А что думаешь ты?

– Она не может спать. С трудом выражает эмоции. Она одинока. Тяжесть потери единственной дочери усугубляется тем, что ее сестра едва не умерла. И еще хуже, я убежден: она верит, что Ксиану убила ее родная сестра.

– Но она ее защищала!

– Не защищала. Единственный раз, когда Сара заняла оборонительную позицию, – когда я спросил у нее о сестре.

– Не обратила внимания.

– Когда я заговорил о Лии, она положила ладони на стол и дважды облизнула губы. И она не ходила к сестре в больницу. Они не просто сестры, они близнецы. Уверен, между ними есть особая связь, о которой всегда говорят, имея дело с близнецами. У сестры нет даже дома в Галисии. Она практически живет с ними четыре месяца в году. Вряд ли это назовешь типичными семейными узами. И все же Сара утверждает, что для нее нормально до сих пор не прийти в больницу и не увидеть Лию, после того как та несколько дней назад едва не умерла. Вот что я тебе скажу. «Я еще не была у нее» – самое примечательное в разговоре с Сарой.

– Я ничего такого не заметила.

– Учись быть внимательнее. Эта женщина ужасно страдает. Чего я не знаю, так это причины: потому ли, что умерла ее дочь, или потому, что она убила ее.

– Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты позволил мне присутствовать на допросах, Санти.

– Полагаю, с моей стороны наивно было надеяться, что четыре глаза увидят больше, чем два.

– Ты и вправду считаешь, что она могла это сделать?

– Конечно. Не имею права кого-то исключать.

– Даже полуслепую старуху?

– Говорю же, никого, Ана. Иди пригласи отца, пусть заходит.

Ана вышла и направилась к кабинету, в котором ждал Тео Ален. Сара сидела с ним.

– Не могли бы вы пройти со мной?

– Скоро вернусь, – пообещал жене Тео.

Сара не сводила глаз с экрана мобильного телефона.

Ана знала Тео в лицо, как и Сару. Но если Сару она всего пару раз видела в Кашейрасе, Тео попадался ей значительно чаще. Преимущественно после обеда на одной из веранд кафе, где он пил кофе в одиночестве или вместе с дочерью. Она читала в газете, что Тео был государственным служащим. С учетом того, что Сара работала топ-менеджером частной компании, логичнее было бы, если бы больше времени с дочкой проводила она.

Постаравшись проанализировать жесты Тео, как рекомендовал Санти, Ана заметила, что при ходьбе он волочит ноги, являя собой живой образ сломленного человека.

Когда они вошли в кабинет, Санти что-то писал в своем блокноте. Поднявшись, он протянул Тео руку.

– Доброе утро, и благодарю за терпение и за то, что пришли в полицейский участок.

Тео лишь слегка кивнул в ответ.

– Я хотел бы начать с такого вопроса. Не вспомнили ли вы после первых допросов какие-нибудь детали, которые могли бы нам помочь?

Тео покачал головой.

– Вы разговаривали со своей невесткой после инцидента в прошлую субботу?

– Нет. Я общался с нашим другом, он работает в больнице. Он сказал, что ей уже лучше. Наверное, загляну туда сегодня.

– Вы один? Ваша жена не поедет?

– Эта ситуация дается нам всем нелегко.

– В каких отношениях находятся Сара и Лия?

– В хороших. В очень хороших. Они близнецы. Лия каждый год подолгу живет с нами. Ей нравится наше шале. Она говорит, что ей здесь хорошо спится и рисуется лучше, чем где-то еще. У них прекрасные отношения. Порой создается впечатление, что они общаются почти без слов.

– А что насчет отношений между Лией и Ксианой?

– Они друг друга обожали. Лия была крестной матерью Кси. Мой брат, он живет в Италии, был крестным отцом. Ксиана восхищалась своей тетей больше, чем кем-то на свете. Хотела, как и она, изучать изобразительное искусство. Если честно, у нее тоже был огромный талант. А Лия во всем шла у нее на поводу. Кси была ее единственной племянницей, а детей, как вы уже знаете, у Лии нет.

– А как насчет партнера?

– Нет.

– А раньше был?

– Лия – одиночка, хотя я не понимаю, какое это имеет значение. Кроме того, я не думаю, что мне стоит обсуждать ее личную жизнь.

Тео Ален был напряжен и нервничал, а еще не брился уже несколько дней. Впрочем, Ана и не заметила бы его светлую щетину, если бы не подошла достаточно близко. Он был красивым мужчиной. Выглядел как английский мальчик из хорошей семьи. Из тех, кто снимается в рекламе Burberry. Ксиана Ален тоже имела внешность иностранки. Будучи блондинкой, она напоминала героинь из фильмов о подростках, которые всю жизнь занимаются серфингом на пляжах Калифорнии. От Тео она унаследовала цвет волос и золотистый тон кожи. Только глаза были материнскими.

Ана решила вмешаться, хотя и обещала молчать.

– Инспектор не собирался обсуждать вашу невестку. Он просто пытается очертить круг ее друзей, чтобы исключить возможных подозреваемых.

– Но ведь это и без того понятно, верно? Подозреваемыми являются только те, кто находился в доме. Именно об этом круглосуточно твердят газеты и телевидение. – Тео закрыл лицо руками.

– Мы ни в чем ее не обвиняем, – добавил Санти.

– Нет. Конечно нет, – без особой убежденности откликнулся Тео.

– Вы что-нибудь узнали о парне Ксианы?

– Я вам уже говорил, у них не было ничего серьезного. Ей едва исполнилось пятнадцать. К тому же она давно бросила Уго. Вроде бы в феврале или где-то около того.

– И он разозлился?

– Нет. На самом деле они остались друзьями. И мы возвращаемся все к тому же. В ту ночь он не мог попасть в дом.

– За что была наказана Ксиана?

– Мы уже рассказывали: потому что сдала экзамен на шестерку, провалилась. Она рисовала в комнате. Можно сказать, устроила небольшой бунт. Мы постарались справиться с этим. Подумали, что ей нужна передышка, и в конце концов, понимаете…

У Тео дрожал голос. Судя по виду, он едва сдерживал рыдания. А потому Санти решил сменить тему.

– У вас есть враги на работе?

– В Хунте^[5]? Ради всего святого! Я чиновник!

– Думаю, на этом все. Только еще один вопрос: имелись ли у Ксианы собственные средства?

– Да.

– Откуда?

– От бабушки и дедушки со стороны матери. Родители жены оставили ей весьма значительную сумму. Нас назначили управляющими. Ксиана получила бы деньги, когда ей исполнится двадцать пять. Если бы у моей невестки была семья, эти деньги бы поделили с моими племянниками.

– О какой сумме идет речь?

Тео откашлялся, словно испытывал неловкость от вопроса, и еле слышно ответил:

– Доходы от продажи семейного дома тестя с тещей в Эймсе. Почти миллион евро.

Исаия, глава 63, стихи 5–6

Ольга Виейтес успела свыкнуться с тишиной, воцарившейся в доме Аленов после смерти юной Ксианы. Проработав у них уже четыре года, она ни на что не могла пожаловаться. Но правда заключалась в том, что в последние дни она обдумывала поиск другой работы.

За последнюю неделю она получила несколько предложений принять участие в различных телешоу, но вежливо отклонила все до единого. Никогда бы так не поступила ни с Аленами, ни с Ксианой.

Ольга не могла поверить в смерть девочки. В голове не укладывалось, что какой-то сумасшедший перерезал ей горло, пока семья тихо ужинала. Перекусывала сардинами в ожидании традиционного костра.