Бешенство?! Никогда я не позволяла себе выпустить его на свободу – давила, уничтожала, изживала. Рыдала ночами в подушку, от бессилия била кулаком в стену, писала и рвала сотни писем своим обидчикам, а на утро начинала жить как ни в чем не бывало. Я считала, что только так можно сохранить лицо и не показать своих истинных чувств. Только так можно создать видимость силы и непоколебимости.

Наглые серые глаза, казалось, с удовольствием следили за тем, как я до самой макушки наполняюсь этим кристально чистым чувством. Я услышала голос и только через пару секунд осознала, что это говорю я:

– Шустов, помнишь, однажды я сказала, что ты мне не нравишься?

Он, улыбаясь и явно ерничая, кивнул.

– Я ошиблась тогда. Не нравишься – это мягко сказано! Я тебя ненавижу! – я почти что выкрикнула последние слова.

В повисшей тишине это прозвучало как выстрел.

Улыбка сползла с лица бесячего меня до дрожи придурка. Он небрежно откинул Танину руку со своего колена, встал и уже уходя, бросил:

– Дурочка!

Какое-то время, видимо от неожиданности всего произошедшего, ребята продолжали молчать. От перевозбуждения меня начала бить мелкая дрожь. Саша молча прижал меня к себе сильнее и поцеловал в волосы. Я не чувствовала ничего, только холод от реки.

Таня вскочила, громко и многозначительно цокнула, с укором посмотрела на меня и пошла за Шустовым.

Вскоре ребята сменили тему разговора, послышались первые шутки. Дрожь постепенно унималась, но какого-то черта я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме одного – Шустов и Таня ушли домой вдвоем.

Глава 11

В воскресенье я проснулась поздно, а встала только к обеду и сразу же оказалась в эпицентре какой-то активности.

Такого оживления в нашем доме я не помнила со дня выпускного моего брата: бабушка что-то гладила, мама зачем-то наводила уборку, Дима помогал ей двигать диван, а папа набивал холодильник продуктами. Я, лохматая и зевающая, выглядела странно среди хаотично и активно двигающихся родственников.

– Эм-м-м… Всем привет, – поздоровалась я. Голос прозвучал хрипло, пришлось откашляться.

– Доброе утро! – махнул рукой папа.

Внутри похолодело. Доброе? Я что-то сделала не так? Иначе куда делись: «Ну, наконец-то», «Утро? Уже стемнеет скоро», «Ты уверена, что сегодня еще сегодня, а не завтра»… и прочие реплики, которые я с завидной регулярностью слышу по выходным, просыпаясь к полудню.

– Доброе! К нам едет ревизор? К чему мы все готовимся? – я едва сдержала очередной зевок, пытаясь найти что-нибудь себе на завтрак в напрочь забитом холодильнике.

– Я думаю, что все сильно нервничают перед завтрашним днем, вот и суетятся, – улыбнулась бабушка, расправляя на вешалке папины брюки.

Да уж. Завтрашний день точно удостоится особого места в моей памяти. Мой «Последний звонок»! Как сказала на днях наша Ольга Александровна: «Вы можете жениться и выйти замуж несколько раз, а вот последний звонок и выпускной случатся лишь единожды».

Меня начало потряхивать. Бр-р-р-р. Я откусила сделанный на скорую руку бутерброд и налила себе молока.

– День добрый! – в прихожей раздался бодрый голос Саши, а через пару секунд появился и он сам.

– Привет, привет! – папа, на мой взгляд, с чрезмерным энтузиазмом тряс его руку, а я от такого неожиданного вторжения замерла с бутербродом и чашкой молока в руке.

Что здесь делает Саша? И какого фига я выгляжу как чучело?!

– Эля, ты, как обычно прекрасна… – Потапов несколько раз пробежался взглядом по мне с ног до головы, на пару секунд остановившись на моих всклокоченных после сна волосах, – но через полчаса у нас репетиция завтрашнего выступления с параллельным классом, помнишь?

– Черт. Блин. Капе-е-ц! – взвизгнула я.

Ну надо же! Я совсем забыла про эту репетицию, спала себе спокойненько.

– Эля, поменьше нелитературных выражений! – бабушка глянула на меня поверх очков и продолжила глажку. – Ты все-таки планируешь учиться на филолога.

– А это всё великий и могучий, бабулечка! – пришлось оставить на столе чашку с недопитым молоком и бутер. – Саш, я скоро!

Две минуты на чистку зубов, еще пара – чтобы умыться и причесаться. С тем, что надеть пришлось повозиться. Я выбрасывала из шкафа на пол брюки, футболки и свитера, понимая, что все это совершенно не вяжется с назначенным мероприятием. И чем я вчера вечером занималась? Читала, конечно же! Лучше бы одежду подготовила…

На стуле висели выручающие меня обычно обтягивающие джинсы и толстовка. Они сильно пропахли дымом, будя во мне воспоминания пятничного вечера…

Я вдохнула и задержала дыхание. Снова перед глазами всплыл образ Дани и его непонятно откуда и по какой причине взявшаяся злость, прямой и уверенный взгляд и то, как сжалось мое сердце, когда я поняла, что он вместе с Таней, и этим вечером в компанию они уже не вернутся.

Я шумно выдохнула. Ну и что это?!

Очевидно было, что по отношению к Шустову во мне боролись два чувства – неприязнь и непонятно откуда взявшийся интерес. Он однозначно имеет на меня какое-то влияние, иначе почему я так рассердилась? На моей памяти многие парни старались вывести меня из себя, но только ему это удалось. Да еще так запросто! Хотела бы я сейчас испытывать к нему простую ненависть, но к этому чувству примешалось что-то еще, чего я пока не могла понять. Что-то, что оставляло неприятный осадок от одной только мысли, что между ним и Таней вчера могло что-то произойти.

– Ну, так мы точно опоздаем… – в проёме приоткрытой двери комнаты появился мой парень-друг.

– Вообще-то это моя комната, и я сюда переодеваться пришла, – сказала я, а про себя подумала: «И хорошо, что не начала пижамные штаны стаскивать с открытой-то дверью!»

– Заметно, – Саша вошел в комнату, взял у меня из рук вчерашнюю толстовку и повернулся к шкафу с одеждой, изучая его содержимое. Я зажмурилась, сгорая от стыда за жуткий беспорядок. Всё выброшенное недавно на пол было в спешке запихнуто обратно! Блин, блин, блин!..

Саша кашлянул и вздохнул:

– Данилова, у тебя хоть одно платье в шкафу есть?

– Есть, конечно, но сейчас-то оно мне зачем?

– И это забыла? Мы сегодня после репетиции фотографироваться хотели для выпускного альбома …

Только сейчас я заметила, что Саша выглядит просто сногсшибательно в классических брюках, белой рубашке навыпуск и с по-модному зачесанной непослушной челкой.

Я запустила руки в волосы, пытаясь привести свои разбегающиеся мысли в порядок. Это же надо так лопухнуться! Меня что, инопланетяне украли, стерли мне память, а потом обратно вернули?! Саша заметил мое смятение и, приблизившись, положил руки мне на плечи.

– Сколько тебе нужно времени?

– Не знаю… – пискнула я в растерянности.

– Давай Тане или Свете позвоним? Они что-нибудь придумают.

В голове как молния промелькнула мысль: только не Тане!

– Свете, – сказала я и увидела, как правая бровь Саши удивленно приподнялась. Но потому я и пустила его в свою жизнь, что знала, он «в беде не бросит, лишнего не спросит» … Он и не спросил, а просто поспешил из комнаты, кинув на ходу:

– Пятнадцать минут на душ тебе! Волосы как у домовёнка Кузи пахнут.

Через пятнадцать минут я блестела как тульский самовар, а еще через двадцать Света заканчивала заплетать мои длинные и непослушные волосы в витиеватую косу. Рядом на вешалке висело месяц назад купленное, но еще ни разу не ношеное платье светло-голубого цвета, подчеркивающее талию и «дразнящее открытыми коленками», как выразилась моя бабушка.

– Ну что, Потапов наконец-то созрел, чтобы признаться тебе? – Света была сосредоточена на моей прическе, поэтому говорила немного задумчиво.

– Ну да…

– Ты как?

– В смысле?

– В смысле, счастлива?

– Я не знаю, – почти прошептала я. Дверь в соседнюю комнату, где сидели Саша и Дима была приоткрыта.

– А кто знает, если не ты? – Света улыбнулась. – Вы отлично смотритесь вместе, а еще Сашка реально очень хороший парень. Он заботливый, внимательный, умный… сильно скромный только. Небось, вы еще и не целовались? – Света склонилась передо мной, чтобы оценить результат работы. Мои щеки густо покраснели.

– Эля-а-а-а, завязывай ты с этими девочковыми штуками! – Света потрепала меня за подбородок. – Тебе скоро восемнадцать, а ты краснеешь при каждом упоминании о мальчиках и поцелуях. Твои ровесницы уже двух-трех парней поменяли и, поверь мне, они с ними не кроссворды разгадывали и даже не Тургенева читали, а…

– Всё, всё, всё! Я всё поняла! – я вскочила со стула и стащила платье с вешалки. – Закрой дверь, пожалуйста!

– Послушай бывалую: твоему парню не повредит увидеть краешек твоего нижнего белья…

Света не успела договорить, потому что я, довольно бесцеремонно, вытолкала ее в коридор и закрыла дверь.

Краешек моего белья?! Под моим махровым халатом с голубым слоненком было скромное подростковое хлопковое белье в тон. Мама любила и покупала мне правильные сочетания, но ткань и фасон кричали: не показывай нас никому и никогда!

Я со скоростью кометы переоделась в платье с «дразнящими открытыми коленками» и вышла наконец-то ко всем.

Судя по реакции родителей и бабушки, я явно выглядела не как обычно.

– Ну, ты, сестра, огонь, конечно, – сказал Дима.

– И почему ты, Элька, такие ноги прячешь? – удивилась Света.

Щекам стало жарко от всех этих слов. Я не привыкла к подобному.

– Да ладно вам… – нахмурившись от смущения, буркнула я. – Нам пора, да, Саш?

Он улыбнулся мне и одними губами произнес: «Ты просто вау»! Я многозначительно выпучила глаза и поспешила к выходу.

Начались шумные проводы и напутствия возвращаться не сильно поздно, ведь завтра такой важный день.

Оказавшись на улице, я наконец-то выдохнула. Что-то я слишком активно начала воскресенье, так и утомиться можно. Не боясь, что нас увидят родители и бабушка, Саша взял меня за руку и потянул в сторону красного «рено». Эту машину пару месяцев назад подарили Саше на его совершеннолетие, сразу после того, как он отучился и получил права. Я еще никогда не ездила на ней, но сегодня, кажется, особый день.

Мы опаздывали, поэтому Саша старался ехать быстрее, и был полностью сосредоточен на дороге. Я откинулась на подголовник и наблюдала за его красивым профилем. Когда тот угловатый мальчик с непослушными волосами, который пришел к нам в седьмом классе, превратился в этого крышесносного брюнета? Я смотрела в учебники и книжки и ничего не замечала… Как глупо с моей стороны.

– Нравится? – Саша своим вопросом вывел меня из задумчивости.

– Что?

– Лицо мое нравится? – внешне он был серьезен, и я никак не могла понять, он шутит или…

– Дурак.

– Но, надеюсь, красивый дурак? – Саша улыбнулся, отчего стал в сто раз обаятельнее. Этому парню нужно запретить улыбаться. Или пусть улыбается только рядом со мной… Преступление быть таким красивым!

– Ты очень красивый. Не уверена, что могу соответствовать…

Старая пластинка: я давно уверилась, что внешняя красота – не моя сильная сторона. Хотелось думать, что я хотя бы интересная, и со мной не соскучишься…

Саша вдруг ударил по тормозам прямо посреди проезжей части. Хорошо хоть машин в это время на дороге было немного.

Его челюсти были сжаты так, что, казалось, я сейчас услышу скрип зубов.

– Потапов, ты чего? Я испугалась!

– Никогда больше не говори такого! – голос звучал непривычно сердито.

– Саш, да что не так-то? Ты спросил, я честно ответила…

– Ты совершенно ничего не видишь и не понимаешь…Живешь в своем книжном мире и веришь всему, что говорят окружающие, а еще делаешь какие-то идиотские выводы, основываясь на своих подростковых взглядах на жизнь.

Я опешила. Он впервые отчитывал меня, да еще так нелицеприятно.

– Сашка, вот сейчас было обидно, – я пыталась не дать своему голосу дрогнуть.

– Сейчас обидно было мне! – Саша сильно сжал руль, вдохнул шумно и продолжил уже спокойнее: – Получается, я встречаюсь с девушкой «так себе». Что же со мной, таким прекрасным, не так?