– Рахель, пожалуйста, успокойся, – не на шутку разволновался её муж, совсем седой и немного медлительный. – Тебе дать какое-нибудь лекарство?

Он потянулся к старомодному потертому портфелю.

– У меня таких нет, Эфраим, – выдохнула Рахель, и в её взгляде заметалась паника.

– Здравствуйте, меня зовут Цвия.

К ним подскочила молодая женщина в зелёной юбке с цветочным узором. Она опустилась на колени напротив Рахели и заглянула ей в глаза.

– Я медсестра. Как вас зовут?

– Рахель.

– Очень хорошо. Сделайте, пожалуйста, глубокий вдох, а потом медленный выдох.

Пока старушка выполняла предписание, Цвия повернулась к Эфраиму и спросила:

– У неё когда-нибудь бывали приступы астмы?

Он замотал головой.

– Я вас сейчас послушаю, хорошо? – Медсестра снова обратилась к Рахели. – У меня, к сожалению, нет стетоскопа, придется так.

Между тем шум вокруг всё продолжал нарастать.

– Нам кто-нибудь объяснит, что происходит?

– Почему здесь так душно?

– Где мой мишка?

– Ни у кого не работает телефон? Я не могу связаться с сыном!

– Астмы, скорее всего, нет, – обнадежила пенсионеров Цвия после непродолжительного осмотра. – Думаю, это нервное. – Она бы, конечно, сказала непременно обратиться к врачу, но пойди знай, есть ли здесь врач и появится ли такая возможность. – Давайте сделаем одно упражнение. Сначала глубокий вдох, считаем до трёх. Потом на счёт "один" задерживаем дыхание. А потом медленно выдыхаете, так, чтобы хватило досчитать до пяти. Хорошо? Раз, два…

Цвия считала, медленно приподнимая ладони вверх, будто иллюстрируя. На выдохе повернулась к Эфраиму и ободряюще кивнула. А мимо этих троих решительно шагали люди, постепенно собиравшиеся в небольшую толпу. И устремились они к малозаметной двери занятого мэром кабинета.

Прошло не больше десяти секунд с тех пор, как Габи захлопнул дверь, а в неё продолжили стучать, ещё более громко и остервенело, чем прежде. Не в силах более слышать эти звуки и никак на них не реагировать, Диана снова потянулась к плечу Йуваля, но в этот момент чья-то рука крепко сжала её собственное плечо. Обернувшись, Диана увидела Литаль.

– Сейчас это бесполезно, – убеждённо сказала та. – Дай ему время.

– У нас нет времени, – отрезала Диана. И как только Литаль могла этого не понимать? – Надо срочно успокоить людей.

– Всё правильно, – согласилась супруга мэра. – И это сделаешь ты. Ты выйдешь и успокоишь людей, – продолжала она в ответ на шокированное молчание заместительницы. – Ты отлично справишься. А мы здесь пока постараемся разобраться.

– Но я не знаю, что говорить, – растерянно пролепетала Диана.

– Ты найдёшь слова. Ты профессионал. Общественный деятель. У тебя докторская степень по образованию.

– Это не делает меня учителем, – наверное, в стотысячный раз в своей жизни попыталась объяснить Диана.

– Это делает тебя тем, кто ты есть. И это именно то, что сейчас нужно. Они не хотят слушать про а в квадрате плюс b в квадрате. Им нужен сильный человек, который вдохновит их тоже быть сильными. Обладающий информацией – во всяком случае, знающий больше, чем они. Кто-то, кто сможет немного их успокоить.

Диана скептически скривила губы: успокаивание точно было не по её части. Но в одном с Литаль не поспорить: выйти к людям действительно придётся ей, Диане. Выбора не было.

Она ничего не сказала, но по мимике стало ясно: Диана сдалась. Она шагнула было в направлении двери, но Габи знáком её остановил.

– Там очень много народу, – объяснил он. – Просто так вас не услышат. Здесь есть усилитель, если не ошибаюсь, он работает на аккумуляторах. Сейчас мы его перенесём наружу, и тогда вы сможете говорить в микрофон.

Кивком головы он указал на стоявший у дальней стены чёрный предмет, который Диана мысленно окрестила гробом с кнопочками.

– Шир, мне понадобится твоя помощь, – обратился телохранитель к парню из приёмного отдела. – Надо перетащить эту штуку и заодно не дать никому вломиться в комнату.

– Я помогу, – вызвался Дани.

Втроём они занялись громоздким усилителем. Диана тем временем лихорадочно делала короткие записи на листе бумаги (каковых в кабинете отчего-то было в избытке), подобрав для этой цели скатившуюся на пол ручку. Чернила оказались красными, что немного раздражало, но в целом принципиального значения не имело. Диане доводилось выступать с речами на городских мероприятиях, участвовала она и в нескольких конференциях. Боязнь публики никогда не являлась её бичом, однако до сих пор она всегда имела возможность как следует подготовиться к выступлению, в том числе написать текст если не от первого до последнего слова, то весьма близко к тому. Теперь же оставалось лишь спешно соображать, какую информацию она могла сообщить аудитории.

Когда всё было готово, Габи вручил Диане беспроводной микрофон и аккуратно вывел её наружу. Число людей, ринувшихся им навстречу, сперва шокировало. Габи встал впереди, вытянул руки в предупреждающем жесте, но горожане и сами остановились, постаравшись, конечно, подобраться как можно ближе. Многие начали одновременно выкрикивать вопросы, не обращая внимания друг на друга, и Диана порадовалась, что у неё есть микрофон. Иначе никаких шансов перекричать толпу не осталось бы. Возможно, будь она и вправду учительницей со внушительным стажем, знала бы, как вести себя в подобных случаях.

– Дамы и господа… – начала она и, к своему испугу, поняла, что её не слышно.

Габи перехватил микрофон, осмотрел его, нажал какую-то кнопку, и со стороны усилителя послышался неприятный, режущий по ушам звук. Диана поймала себя на том, что испытывает чувство облегчения: хоть что-то в этом сошедшем с ума мире работало как надо.

– Дамы и господа! Жители города М.! – Теперь она говорила не только громко (благодаря технологии), но и более уверенно. – Меня зовут Диана Моше, я заместитель мэра нашего города. Мы с вами оказались в чрезвычайных обстоятельствах.

Некоторые застыли, внимательно вслушиваясь в каждое слово, иные по-прежнему пытались выкрикивать свои вопросы. Третьи стали шикать на вторых. Шиканье распространилось по всему залу, и на незначительное время именно из-за этого звука Диане пришлось сделать паузу. Когда в помещении воцарилась относительная тишина, она продолжила.

– Я здесь, чтобы рассказать вам то, что нам известно… То немногое, что нам известно, – поправилась она. – К сожалению, ситуация сложилась экстренная, мы никогда не сталкивались с такими обстоятельствами, и поэтому нам тоже потребуется время, чтобы как следует во всём разобраться. Впоследствии вас будет оповещать о новостях наш мэр.

Тут Диана покривила душой: учитывая состояние Йуваля, ни малейшей уверенности в том, что он сможет в обозримом будущем выступить перед публикой, у неё не было. Однако надежда умирает последней; к тому же ей казалось, что люди нуждаются в образе некоего руководителя, который хорошо разбирается в ситуации и на которого можно положиться. Сколько бы лет нам ни стукнуло, все мы остаёмся немного детьми, нуждающимися в опытном родителе… Однако пора было переходить от предисловий к делу.

– Как многим из вас, наверное, известно, наша страна подверглась обстрелу со стороны Ирана. Вы могли также слышать громкий звук, свидетельствовавший о попадании непосредственно по нашему городу. – Тишина рассеивалась, люди начали тихо переговариваться между собой, с разных сторон снова послышалось шиканье. Диана постаралась не отвлекаться. – Нам стало известно, – продолжала она, – что удар был нанесён ракетой с ядерной боеголовкой.

Тут зал буквально взорвался криками. Никакое шиканье уже не помогало, напротив, оно тонуло в человеческих голосах. Горе, страх, возмущение, недоверие, отчаяние – эта гремучая смесь поднималась к потолку и, казалось, грозила его обрушить, тем самым завершив то, что не удалось ядерному оружию. Но железобетон оказался совершенно равнодушен к человеческим эмоциям. Стены не дрогнули. Диана выждала ещё немного и продолжила в надежде, что хотя бы кто-то сумеет её услышать.

– Благодаря установленным датчикам мы знаем, что уровень радиации снаружи очень высокий, поэтому выйти наверх на данный момент не представляется возможным. Всем нам придётся провести здесь некоторое время.

– Какой именно уровень радиации? – прокричал высокий мужчина в тёмно-синей рубашке. Из-под короткого рукава выглядывала крупная татуировка.

– Высокий, – ответила Диана, давая понять при помощи интонации, что в данный момент не намерена предоставлять более точную информацию.

Она могла бы это сделать, но понимала, что известные ей цифры посеют панику. Знала она и то, что допустить распространение паники не имеет права.

– Сколько нам здесь оставаться? – крикнула с другой стороны женщина с короткой стрижкой.

– Пока неизвестно.

Строго говоря, это было правдой. Диана, конечно, могла бы сказать нечто более конкретное, но и в этом случае паники было не избежать. Интуиция подсказывала: не стоит вываливать на людей всю информацию сразу. И без того непонятно, как они держатся. А если сейчас сообщить им, что на очищение среды потребуются, скорее всего, десятилетия… Странно, что она сама может подумать о таком и не упасть в обморок. Эта мысль коснулась её сознания вскользь и исчезла, уступив место более насущным вопросам. Похоже, держаться Диане Моше помогало то, что она полностью сосредоточилась на своей аудитории, её реакциях, чаяниях и тревогах.

– Что с остальными? Теми, кто не попал в убежище? Кто-нибудь выжил?

Этот вопрос поддержала…тишина. Если до сих пор люди кричали о беспокоивших их темах наперебой, теперь крики стихли. Все взгляды были обращены на Диану. Со страхом, с надеждой, с отчаянием. Некоторые зажмурились, одновременно и жадно ожидая ответа, и смертельно боясь его услышать.

Диана обвела взглядом притихшую аудиторию. Этой темы не было в её записях. Она ждала, что люди станут спрашивать о собственной судьбе. О ресурсах. О воде, о пище, о кислороде. И всё же нельзя сказать, что она удивилась. Просто только теперь поняла, насколько естественным был прозвучавший вопрос. Беспокойство о близких. Мужьях, жёнах, детях, братьях. И не о близких тоже. Седьмое октября 2023 года показало, до какой степени израильтянам небезразлично происходящее с их народом. Даже если это совсем незнакомые люди. Быть может, это единственный вывод со знаком плюс, который можно было вынести из того чёрного дня.

Она сложила вчетверо листок с записями и убрала в карман. Ответ, к счастью, был, во всяком случае частичный.

– Кто-то безусловно выжил. – Диана постаралась говорить максимально уверенно, как в тех случаях, когда стремилась убедить аудиторию конференции в своей правоте. И не лгала: в своём ответе она действительно была уверена. Какой процент людей выжил – вот это вопрос… – Как многие из вас знают, здесь не единственное убежище в нашем городе. Второй бункер был построен под парковочными этажами торгового центра Азриэли. Так что вполне вероятно, что ваши родственники и знакомые, не попавшие сюда, успели укрыться там. К сожалению, связи с ними у нас нет, – добавила она, опережая вопрос, готовый сорваться с десятков языков. – По первоначальному плану эти два убежища должны были соединяться подземным тоннелем. Это позволило бы людям перемещаться из одного зала в другой; кроме того, тоннель можно было бы частично использовать для складских помещений. Но, к сожалению, правительство сократило бюджет, выделенный на строительство убежищ. Тоннель начали рыть, но так и не закончили.

Послышались возмущённые выкрики. Может быть, не следовало упоминать правительство. В сегодняшней ситуации одно это слово могло иметь эффект разорвавшейся бомбы, а тут ещё и конкретный прокол власть имущих. Да и «прокол» – неточное слово. Нежелание вкладывать деньги в то, что может в конечном итоге не окупиться. В безопасность граждан. Сохранить бюджет на коалиционные соглашения куда важнее…