– Ну вот и все. – Эстрильда убирает руку с моей шеи и отступает на шаг. – Должно сработать. Читай, Должница.

Она отворачивается и плавной походкой идет к своему месту за королевским столом, улыбаясь и кивая по пути как друзьям, так и врагам.

Я остаюсь под лестницей одна, в лучах направленного на меня яркого света, остро ощущая, что в этом зале на меня не смотрит никто. Касаюсь горла там, где лежали ледяные пальцы принцессы.

Что она со мной сделала? Или же… не сделала?

Молчание затягивается. Нельзя просто стоять столбом, нужно читать.

Дрожащими пальцами нащупываю в томике Бронвин закладку и роняю ее на пол, открыв книгу. Мне уже хочется потянуться за ней, но я вовремя одергиваю себя, вспоминая о своем достоинстве. Держа книгу перед собой, прочищаю горло, а потом поднимаю взгляд. Лишь на миг.

На меня смотрит Ивор. Единственный, кто смотрит на меня в этом зале, – он.

И на его губах улыбка.

С гулко стучащим сердцем сосредотачиваюсь на расплывающихся перед глазами буквах. О боги небесные, помогите мне это пережить!

– «Печальная история о Девдоне и его возлюбленной Розалине Прекрасной», – зачитываю я подрагивающим голосом. Снова прочищаю горло, беру книгу поудобней и продолжаю:

«Убаюкивал ветер прибрежный
Лилии ярко-белые, нежные,
Луна зеркальцем в небе сияла
Свет далеких звезд отражала».

Сердцебиение не унимается, но знакомая ритмика стихов Бронвин действует успокаивающе:

«Вился лентой, плясал ручеек,
Что по долине зеленой пролег.
И с упоением сердце плясало,
Сердце лорда Девдона плясало,
И в танце пылком не уставало,
В пути полночном его окрыляло».

Что-то происходит.

Сначала я едва замечаю это, поглощенная строками на странице. Но чем дальше я читаю, тем сильнее ощущаю текущий по венам жар. Он опаляет меня изнутри, поднимается к горлу и языку. Я не прерываю чтения – к счастью, балладу Бронвин я знаю наизусть – и все чаще и чаще отрываю взгляд от книги, чтобы посмотреть на тех, кого мне велено развлекать.

Их взгляды – жадные, пристальные – все теперь устремлены на меня. На ту, на которую они без крайней нужды никогда не посмотрят.

Мне кажется, от этих сосредоточенных взоров, обращенных на меня, я вот-вот воспламенюсь. Лишь король Лодирхал сидит опустив глаза, но его внимание я тоже ощущаю кожей.

Что-то движется вокруг меня. В воздухе, на стенах обретают форму неясные образы: силуэты, похожие на бумажных кукол, только более живые и проворные, изображают сцены из прочитанных мною строк. Это магия? Эстрильда постаралась? Маленький трюк для усиления эффекта от моего выступления? Но я не чувствую в происходящем магии фейри. Такое ощущение, что все это… исходит от меня…

БАМ!

Я еле сдерживаю крик. Тени-образы мгновенно тают, и зал вновь сияет от яркого света ламп. К моему облегчению, лорды и леди переключают внимание с меня на с грохотом распахнутую дверь. Я тоже смотрю на нее, еще не опомнившись и не успев прикрыть рта.

В дверях, помятый и маленький, с квадратными очками на носу и курчавой растрепанной бородой, стоит Таддеус Крикл.

– Рейфы!^[3] – его голос громом разносится по залу. – В библиотеке Аурелиса рейфы!

Глава 5

Пиршественный зал взрывается криками. Орут и лорды, и леди. Все вскакивают со своих мест. Разбиваются бокалы, разлетаются подушки, развеваются юбки, стучат друг о друга рога.

Я безмолвно стою, глядя на эту неразбериху. Что происходит? Таддеуса я не вижу – повскакивавшая толпа фейри загородила вид на дверь. Что он сказал? Что-то пробралось в библиотеку? Держу пари, оно похлеще пикси.

– Тихо!

Слово мячиком отскакивает от стен – не крик, а приказ, произнесенный так властно, что все в зале замирают.

Король поднимается из-за стола и для поддержки опирается кулаком о столешницу. Я впервые вижу слабость, о которой шепчутся другие. Лодирхалу требуется много сил, чтобы просто стоять на ногах. Однако во взгляде, которым он окидывает собравшихся фейри, нет ни тени слабости. В нем лишь презрение.

Эстрильда стоит возле короля, сжимая в руке длинный клинок. Наверное, прятала его при себе… хотя не представляю, как это возможно в ее облегающем платье. Ивор застыл по левую руку от короля. Его челюсти сжаты, глаза расширены, ноздри раздуваются. Никогда не видела, чтобы он боялся. Правда, не уверена, что это страх, но можно точно сказать, что ему не по себе.

– Займите свои места, – властно произносит Лодирхал, и от его слов, как от заклинания, веет мощью. – Если дворец охватит паника, ничего хорошего не будет. Рассаживайтесь. Давайте для начала выслушаем этого человека.

Один за другим гости спешно возвращаются за столы, возмущенно глядя куда угодно, только не на короля. Вскоре я снова вижу Таддеуса, по-прежнему стоящего в дверях. Он промокает лоб влажным носовым платком. Его лицо белее простыни.

– Чей это Должник? – требовательно спрашивает Лодирхал, взмахом руки указывая на старшего библиотекаря.

– Прошу прощения, мой король, – склоняет голову Ивор. – Это мой Должник.

– Тогда вели ему подойти. Пусть объяснится.

Лодирхал опускается в кресло с легкой сутулостью. Его не держат ноги, но он выдает свою слабость за усталость. Откидывает голову на подголовник и прикрывает глаза. Золотые радужки поблескивают из-под полуопущенных век.

Таддеус, повинуясь жесту Ивора, спешно приближается.

– Мой повелитель! Господин, – по очереди кланяется Таддеус королю и Ивору. Затем на всякий случай отпускает поклон и принцессе Эстрильде. – У меня ужасные, ужасные вести. В библиотеке…

– Рейфы. Мы поняли, – прерывает его Лодирхал скучающим тоном. Контраст между его спокойствием и перепуганными взглядами фейри поразителен. – Но уверен ли ты в увиденном? Я не слышу ни криков ужаса за стенами этого зала, ни грохота разрушающихся до основания зданий. Прости мне мои сомнения, но я тебе не верю.

Таддеус вытирает вспотевший лоб и отвешивает еще один быстрый поклон.

– Это слабый рейф, великий король, – стуча зубами, отвечает он. – Но, боюсь, ни мои библиотекари, ни я не способны его связать. Он причинит огромный ущерб, если… если…

– Если что? Говори прямо, человек!

Таддеус поворачивается, смотрит на меня, стоящую у лестницы при галерее, и указывает в мою сторону дрожащим пальцем.

– Если не освободить ее. Пусть она свяжет рейфа.

Я холодею.

О чем он? Освободить меня? Он имеет в виду, от Долга? Нет, это бессмысленно. Ни один фейри не сочтет Долг исполненным до конца истечения срока Обязательств.

И о каком рейфе речь? И как, по мнению Таддеуса, я должна его «связывать»?

– Невозможно.

Ледяной голос Лодирхала возвращает мое внимание к нему. К моему ужасу, он теперь смотрит на меня. И вновь инстинкты кричат мне бежать, нестись отсюда без оглядки. Не знаю, почему среди дворцовых Должников король сильнее всего ненавидит меня. А он ненавидит. Сейчас я это отчетливо понимаю.

– Силы этой Должницы были ограничены ради безопасности всей Эледрии, – продолжает король. – По правде говоря, ее следовало убить годы назад.

Я тихо ахаю. Мне не верится, что речь идет обо мне. Такое ощущение, будто взгляды короля, старшего библиотекаря и приглашенных на пиршество гостей обращены не на меня, а на кого-то другого. На того, в чьей коже я нахожусь, и кто очевидно никак не может быть мной.

– Но это единственный способ! – сцепив ладони, Таддеус опускается на колени. – Великий король! Пожалуйста, подумайте о своей жене! Подумайте о милостивой королеве Дазире! Она бы не хотела, чтобы ее любимую коллекцию книг уничтожили такие алчные создания.

– Не смей прикрываться именем моей жены! – во взгляде, брошенном на Таддеуса, столько отвращения, что удивительно, как старший библиотекарь не обращается под ним в червяка.

Король открывает рот, собираясь сказать что-то еще, но его опережает Ивор:

– Мой король, не выслушаете ли вы мое скромное мнение?

Лодирхал глядит на него искоса. Он не любит, когда его прерывают, однако к своему любимцу готов проявить снисходительность.

– Да, Ивор, – холодно отзывается он. – Тебе есть что сказать?

– Только то, что преданность Должницы Клары велика. И ни в коем случае не меньше силы, которой она, возможно, обладает. Я неоднократно общался с ней и могу лично ручаться за ее надежность.

Я не смею смотреть на Эстрильду или на кого-либо другого, поэтому мои глаза прикованы к полу. Но я остро ощущаю на себе взгляды других. Моей госпожи. Короля. Гостей, что скорчились от страха за своими столами. Ивора. Он тоже смотрит на меня с невыносимым для меня выражением.

Голос короля прорывается сквозь грохот крови в ушах.

– Эстрильда, – громко роняет Лодирхал, – ты ограничила силу этой Должницы?

– Да, дядя, – отвечает принцесса, и голос ее сочится ядом.

– Тогда сними ограничение.

Глаза Эстрильды вспыхивают.

– Но дядя…

– Не спорь, – Лодирхал поднимает руку, обрывая протесты племянницы. – Делай, что велено. Не можем же мы позволить рейфу разгуливать по Аурелису?

У принцессы явно есть что на это сказать. Она долгое жуткое мгновение смотрит королю в глаза. И в это мгновение я по-новому оцениваю исходящую от нее ауру власти. Эстрильда пока еще не королева, но уже сейчас, когда она стоит рядом с дядей, видно, что королевство будет принадлежать ей. Оно ее по праву, так предназначено судьбой. Даже рядом с величественным Лодирхалом Эстрильда вызывает трепет. И страх.

Король не отводит взгляда, и Эстрильда плавно поднимается. Не выпуская из руки клинка, поворачивается и направляется ко мне. Она грациозна, как преследующая добычу пантера. Я борюсь с желанием бросить книгу, подхватить юбки и взбежать по лестнице на галерею. Но от госпожи не убежать – я ее Должница.

Эстрильда идет ко мне, прожигая взглядом. Я настолько не привыкла к ее вниманию, что ее взгляд чуть ли не хуже сжимавшихся на моем горле ледяных пальцев. Я пытаюсь не сопротивляться, но у меня вырывается жалобный стон.

– Молчи, – рявкает принцесса.

Ее приказа достаточно, чтобы любые звуки застряли у меня в горле. Опять в голову что-то проникает. Резко, уверенно, болезненно.

И что-то во мне… высвобождается.

Нечто подобное я почувствовала перед чтением. Тогда это был легкий прилив ощущений, теперь же они потоком несутся по венам, обжигая светом и жаждая вырваться наружу. Если бы Эстрильда не держала меня за шею, я бы рухнула под их напором и начала сотрясаться. Я же стою на месте и смотрю ей в глаза. Руки с ногами немеют. С громким стуком падает на пол томик поэм Бронвин. Во мне разом столько мощи и столько слабости, что, кажется, меня раздирает надвое.

Затем все ощущения резко пропадают, оставляя меня оглушенной – так после раскатов грома наступает гулкая тишина. Я ошарашенно смотрю в глаза своей госпожи. Лоб покрыт испариной.

Эстрильда кивает, угрюмо кривя рот. Она отпускает меня и встряхивает кистями, будто отряхиваясь от чего-то мерзкого.

– Готово, – сообщает она, приподняв уголок губ в усмешке. – Иди. Сделай то, чего ждет от тебя этот бородатый старик. Затем сразу возвращайся ко мне.

– Спасибо! – восклицает Таддеус Крикл и разворачивается к королю. – Разрешите мне покинуть вас, великий король?

Лодирхал кивает и отпускает его взмахом руки. Таддеус торопливо подходит ко мне и сжимает мои ладони. Я пытаюсь сосредоточить внимание на старшем библиотекаре, сфокусировать взгляд, чтобы он перестал двоиться у меня перед глазами. Но вижу только яркие отблески от стекол очков и две расплывающиеся седые бороды.

– Идемте, мисс Дарлингтон, – тянет Таддеус меня за руки. – Нельзя терять ни минуты.

– Но мистер Крикл, – задыхаюсь я, семеня за ним, подняв юбки обеими руками. – Что такое… рейф?