Завалиться на бочок мне не дали. Трошкина потребовала не сокращать физкультурную программу, и сразу после ужина, проводив мамулю с бабулей домой и взяв сумку с купальными принадлежностями, мы с неутомимой подругой вышли к бассейну.

Успели занять пару свободных шезлонгов в дальнем углу и тут услышали:

– Пс-с-с, пс-с-с! Девчонки, вы новенькие?

Поскольку девчонками нас давно уже не называл никто, кроме старших родственников, мы, конечно, отреагировали на призыв и подошли к невысокому забору, разделяющему наш ЖК и соседний.

С той стороны, двумя руками держась за металлические прутья и потешно втиснув между ними физиономию, стоял невысокий загорелый юноша. Белесые волосы, нос картошкой и синие глаза однозначно выдавали его принадлежность к числу наших сородичей, да и заговорил он по-русски, так что я ответила соответственно:

– Чего тебе, мальчонка?

– Артем. – Условный мальчонка просунул на сопредельную территорию правую руку. Вежливая Трошкина осторожно ее пожала, тоже представилась и покосилась на меня.

– Инна, – неохотно назвалась я.

Не собиралась вот так с ходу заводить на заграничном курорте сомнительные знакомства.

– Только приехали? – уточнил сомнительный знакомый. – Отлично. Что-то наше с собой привезли?

– Что вы имеете в виду? – заволновалась Алка. – Мы законопослушные граждане, ничего плохого не делаем, контрабандой не занимаемся…

– Так я ж про хорошее! – перебил ее юноша. – Черный хлебушек, колбаска, сало, нормальные соленые огурцы… А?

Он посмотрел с такой надеждой, что я смягчилась:

– У меня есть конфеты «Коровка» и шоколадка «Аленка».

– А у меня одна банка сгущенки и две – тушонки, – добавила Трошкина. – Правда, она белорусская. А что?

– Девочки, миленькие, а давайте меняться? – Артем молитвенно сложил ладони. – Ваши продукты – на мои особые услуги. Или просто на деньги, а?

– Мал ты еще особые услуги предлагать! – фыркнула я.

– Мне двадцать три! – Услужливый выкатил грудь, и почти вся она поместилась в проем между прутьями.

– Тощенький-то какой! – жалостливо скривилась Трошкина. – Давно тут живешь? Голодаешь, скитаешься?

– Можно и так сказать, – с готовностью согласился голодающий скиталец. – Так что, меняемся? Я могу сходить с вами в ночной клуб, с мужчиной там будет спокойнее. Или проведу экскурсию по райончику, тут много своих фишек, их надо знать.

– Пойдем на экскурсию, да? – Добрячка Трошкина сделала мне глазки и шепнула: – Поддержим земляка, смотри, как он тут отощал.

– Тогда прям сейчас, ок? Пока не стемнело! – Артем нарисовал в воздухе крутую дугу, изображающую маршрут следования, и объявил как о решенном деле: – Я бегу к воротам, жду вас там!

– Уже идем. – Алка подхватила одной рукой меня, второй – оставленную на шезлонге сумку и потащила к тем самым воротам.

– С продуктами! – донеслось нам в спину, и Трошкина резко сменила направление, чтобы заскочить в квартиру за затребованным провиантом.

Экскурсию наш гид начал сразу же, как только запихнул в свою сумку-почтальонку вожделенные российско-белорусские продукты.

– Посмотрите направо – там любимое кафе всех здешних эмигрантов, если захотите пообщаться с изгоями разных племен и народов, вам туда. – Артем без остановки прошел мимо заведения с верандой, на которой в разнокалиберных креслах раскинулись разнотипные персонажи с очами, затуманенными то ли тоской по родине, то ли густым сигаретным дымом.

Трошкина, которая не выносит запах курева, зажала нос и ускорилась.

– Посмотрите налево – там магазин русских продуктов. – Артем кивнул на фасад, сплошь, за исключением витринного окна, затянутый баннером с эффектными изображениями традиционных блюд – борща, селедки с луком, винегрета и торта «Наполеон», явно позаимствованными из «Книги о вкусной и здоровой пище». – Отовариваться там не рекомендую, от настоящей русской кухни у них только печной ухват, украшающий стену. Черный хлеб – одно название, он не ржаной, а из белой муки с добавлением угля, а их салат оливье – просто жидкий майонез с накрошенными в него овощами.

– Бр-р-р, – содрогнулась Трошкина, от которой воспитание требовало как-то реагировать на полученную информацию, чтобы экскурсовод видел – он не напрасно старается.

Я помалкивала, но смотрела внимательно, мотала на ус и делала выводы. Уже отказалась от мысли сбегать завтра в псевдорусские продукты за «Бородинским» – не надо нам хлеба с углем.

– Теперь снова налево: там рынок. – Артем подвел нас к подобию самолетного ангара и остановился, чтобы просторно взмахнуть руками. – По четвергам и тут, и на квартал вокруг все занято коммерцией. Торгуют и с прилавков, и с машин; и продуктами, и шмотками. Все можно купить гораздо дешевле, чем в магазинах, особенно если прийти попозже. А после закрытия остаются целые ящики с некондицией – помятыми фруктами например, они вообще бесплатны.

– Это для бомжиков? – сочувственно скривилась сердобольная Алка.

– Им тоже можно, – кивнул гид. – Но и наши бабы, кто давно тут живет, на варенье берут, тазами варят. А Борис Кругосветка, это такой известный тревел-блогер, выкладывает рецепты интересных блюд из того, что находит в ящиках. Веганы и хипстеры тащатся, им самое то! Дальше идем, сейчас еще интересное покажу.

Мы пробежались по району, в процессе узнав, где хорошая пицца, а где неоправданно дорогая пахлава, и выскочили на уже знакомую дорогу к морю. Наш экскурсовод указал на невысокое здание, одиноко стоящее в окружении кустов, а не в плотном ряду, как другие дома.

– Угадайте, что это?

– Хм… Два этажа, большие окна на все стороны, но архитектура примитивная, на богатую виллу не похоже, хотя стоит отдельно и недалеко от моря. – Вечная отличница Трошкина честно взялась решать задачку. – А забора нет, и вывески с названием, как у здешних ЖК и апартов, тоже не видно. И территория неухоженная… даже не знаю… Какой-то особый отель? Типа, приют любителей уединения и слияния с природой?

Артем обидно захохотал.

– Похоже на заброшку, – сказала я, потому что Алка надулась и замолчала.

– Точно! – Наш гид кивнул мне. – Заброшка, но чего именно – вы нипочем не догадались бы. Это бывший полицейский участок, вот так-то! С год назад его упразднили, и с тех пор здание пустует. А внутри ничего еще, вполне комфортно, только воды и света нет, но можно перебиться. Мои знакомые ребята как-то жили там пару недель. Удобства в кустиках, конечно, но бесплатная крыша над головой в двух шагах от пляжа – шикарно, я считаю.

– Рекомендуешь? – съязвила все еще обиженная Трошкина.

– Конечно! Сам держу на примете: если не будет денег на жилье – туда переберусь, – ответил Артем, и я не поняла, шутит он или говорит серьезно.

Вникать в проблемы русских релокантов в Турции желания не было, но экс-полицейскую заброшку я запомнила, чтобы позже показать ее мамуле. У них с музой тоже полно знакомых ребят, которыми можно заселить такие интересные декорации.

– Там могут водиться призраки полицейских, погибших при исполнении, и духи жертв всяких разных убийств, – подумала я вслух.

– В Анталье не настолько плохая криминогенная ситуация! – тут же занервничала Алка.

Гид Артем задумчиво склонил голову к плечу:

– А это идея… Можно организовать такую ночную экскурсию.

Расходились мы вполне довольными.

– Не зря отдали консервы и сладости – услышали много интересного! – радовалась охочая до знаний Трошкина.

Я надеялась, что за новыми впечатлениями она позабудет о запланированном походе в бассейн, но Алка доказала, что до склероза ей еще далеко.

Пришлось пойти поплавать.

К счастью, в десять вечера бассейн закрыли и мы наконец отправились спать.

Глава вторая,
в которой мы переживаем газовую атаку и заводим новые знакомства

Сон одолел меня мгновенно, но оказался неглубоким и беспокойным, и виноваты в этом были соседи.

В квартире за стеной, похоже, обосновались граждане гибридного турецко-немецкого происхождения. От предков-янычар они унаследовали бешеный темперамент и склонность к внезапным роковым поступкам, а от настоящих германцев – основательность и трудолюбие.

Вскоре после полуночи соседи развернули бурную дискуссию на смеси двух языков, ни одного из которых я не знаю, а потому тему диспута не поняла. Уяснила только, что победил в нем мужчина-немец, поскольку женщина-турчанка очень скоро прекратила спорить, а он все продолжал агитацию, делая мой сон крайне неуютным. У меня было полное ощущение, будто я тщетно пытаюсь покемарить под трибуной, на которой выступает политик.

Немецкий язык определенно лучше приспособлен для митингов, чем для колыбельных.

Вволю прооравшись, соседи перешли к мирным инициативам и затеялись готовить то ли слишком поздний ужин, то ли крайне ранний завтрак, причем, судя по интенсивности ароматов, на всех участников своего массового митинга.

Под монотонный перестук ножей я успела задремать, пробудилась от резкого и пугающего запаха и спросонья подумала, что происходит утечка газа.

Чесноком воняло так, что на глаза, едва я их открыла, навернулись слезы.

Взорваться в первую же ночь на курорте было бы жутким невезением. Даже если бы ни одна из участниц секретного девичника не отправилась на тот свет, наши мужики потом не дали бы нам жизни, до скончания века злорадно пеняя: вот, мол, что происходит с глупыми затейницами, охочими до тайных авантюр.

Я подскочила с кровати и побежала в гостиную, потому что вонь шла оттуда.

Странно, но тщательно обнюханная плита и припрятанный в шкафчике рядом с ней пузатый газовый баллон никаких нештатных ароматов не источали. Это привело меня в недоумение, которое быстро развеяла явившаяся бабуля.

– Какая зараза среди ночи жарит мясо с луком и чесноком?! – грозно вопросила она, за неимением в поле зрения какой-либо другой заразы, кроме родной внучки, погрозив своей палкой-убивалкой лично мне.

– Какое же это мясо? – не поверила я. – Я думала, газ!

Пахло какой-то жуткой отравой.

– Бараньи котлеты, – уверенно определила бабуля и указала палкой на сплит под потолком, приобретя пугающее сходство с танком, готовым пальнуть по высокой дуге. – Несет оттуда. Я говорила, надо включить кондеи в спальнях, а вы заладили: «Будем беречь электричество, при межкомнатных дверях, открытых настежь, сплита в гостиной хватит на все помещения». Хватило, да. Живо выключи вонючий кондей, пока я его не зашибла!

Я цапнула с дивана пульт и вырубила сплит-систему, пока грозная старуха не отправила ее прямиком в рай для невинно убиенных агрегатов.

– Открой окно и дверь на террасу, включи на полную мощность вытяжку над плитой, – продолжила командовать бабуля.

Не случайно, ой, не случайно ее единственный сын сделал карьеру настоящего полковника в суровых бронетанковых войсках.

– Хватай полотенце и маши им, выгоняй вонищу вон.

Я послушно сдернула с крючка у мойки хлопковый пештемаль, закружилась с ним по комнате.

– Что за танец баядерки в неурочный час? – поинтересовался сонный голос. Из коридора в гостиную заглянула мамуля. – И чем у нас так мощно пахнет? Неужели Боря снова тайком насовал в чемоданы домашних консервов, и они бесславно стухли? Отчетливо несет бараньим курдюком.

– Вот, учись! – сказала мне бабуля, кивнув на мамулю. – Бася всего лишь писательница, а в мясе разбирается. В твоем возрасте, Дюша, стыдно путать чад национальной кухни с газовой атакой в окопах Первой мировой.

– Ну почему же? В Первую мировую использовали арсин, а он при окислении как раз и приобретает раздражающий чесночный запах, – явилась Трошкина и сразу же сказала, добрая душа, словечко в мою защиту.

– Хм, верно! – тут же сменив гнев на милость, благосклонно улыбнулась вечной отличнице бабуля. – Может, и формулу помнишь?

– Аш три Ас, соединение мышьяка и водорода, – не спасовала наша знайка. И добавила от себя, на бис: – Открыто шведским химиком Карлом-Никольский Вильгельмом Шееле в 1775 году.