Подхожу к зеркалу и по привычке провожу пальцами по гладкой коже лица. На ней больше нет ужасных рубцов, свидетельств самых страшных событий в моей жизни. Но то, что их нет внешне, не значит, что меня смогли избавить от них внутри. Они навсегда со мной. Я помню каждый. Особенно самый первый, который, как мне кажется, все равно выступает на лбу. Уродливая буква “Ш”. Шлюхе шлюшье лицо! Этот голос по-прежнему наводит на меня ужас! Я содрогаюсь и гоню от себя призраки прошлого. Натянуто улыбаюсь отражению, возвращаясь в действительность.

Из зеркала на меня смотрит красивая статная девушка 23 лет. Прямые темные волосы спадают на узкие плечи, челка спускается на глаза капризными прядями, тонкий нос, пухлые губы и даже ямочки на щеках. Мой доктор постарался на славу. У меня абсолютно новое лицо. Никто и никогда не признает в нем девушку, что погибла в автомобильной аварии пять лет назад. Это было моим единственным условием согласиться жить. Я его выполнила. И теперь у меня не только новая внешность, но и новая жизнь, в которой нет места сводящим с ума чувствам, новый характер – я больше не та робкая девчонка, которая не могла за себя постоять. Я Аделина Потапова. Если не заметили, мое имя начинается с говорящих букв. АД. Я восстала из ада и отправлю туда любого, кто встанет на моем пути.

Я запретила хоть как-то упоминать мою прошлую жизнь. Меня зовут только Аделиной. Никаких Кир. Под запретом любые разговоры о родных и друзьях погибшей Дружининой, туда же новости из прошлого мира. Даже имя брата. Темыч. Как бы я не старалась переписать свою память, у меня не получается стереть воспоминания о нем и нашем последнем разговоре. Заслуживает ли он знать правду обо мне? Безусловно. Скажу ли я когда-нибудь? Да никогда-нибудь! Не потому что я наказываю его за те слова, что он мне сказал, окончательно добив и без того раздавленную горем. А потому что не хочу, чтобы, видя меня, он каждый раз вспоминал обо всем, что я натворила, как швырнула нашу семью на плаху своих эгоистичных чувств. Уж лучше этот груз вины я буду таскать бурлаком одна. Избавлю брата хотя бы от этой ноши.

Несмотря на все ужасы, что произошли со мной и моей семьей, я буду лицемеркой если не признаюсь: я не раз гоняла в голове безумную идею вернуть себе свою жизнь, признаться во всем, даже после собственных похорон. Но дать заднюю и рассказать обо всем близким мне помешала одна случайная неслучайность.

Я наткнулась в сети на фото беременной Карины рядом с Никой.

Подпись “В ожидании Булатова младшего”.

Я сбилась со счету, в который раз мой мир рухнул. Вместе с иллюзиями о том, что я была для бывшего мужа кем-то больше, чем очередная юбка, которую он так хотел завоевать, что аж женился.

После этой “радостной” новости о пополнении в семье Булатовых, мысли “а не совершила ли я самую большую ошибку в своей жизни и может у нас еще есть шанс” сдохли. Я слезла с “мертвой лошади” и пошла дальше пешком, возненавидев свою первую любовь. И себя еще больше.

Как можно было потерять всё из-за зашкаливающих гормонов пубертата и слепой веры в настоящую любовь? Мне стало так горько, так мерзко, так погано на душе, что если бы можно было вернуться к моменту выбора в больнице, я бы настояла на своем и выбрала не жить.

Это потрясение запустило во мне еще один необратимый, разрушительный процесс. Я пропиталась ненавистью и мыслями о мести, что стали прорастать во мне корнями самого въедливого сорняка, который сколько не пытайся выдергивать, он все равно вылазит наружу. В тот день я совершила мелкий поступок, потому что на большее у меня тогда не было мощи.

Я отправила ему смс со своего номера с коротким посланием “Гори в аду. Когда-нибудь я вернусь за тобой. Кира”. Надеюсь, оно произвело нужный эффект. Проверить, к сожалению, не могу, телефон я сразу выключила и вытащила симку. И теперь, дважды в год, в день нашей свадьбы и моих похорон, я отправляю ему со своего старого номера этот же текст снова и снова.

Месть – это всегда сгусток боли, оружие снайпера и преступление против личности. А владелец этого оружия – камикадзе, обвешанный тротилом своей ярости, который вот-вот подорвется сам, но выполнит задание по уничтожению врага. И если мне представится возможность отомстить не на словах, а на деле, я ею воспользуюсь и заставлю его страдать, отняв всё, что ему дорого.

За эти пять лет мы трижды виделись при самых невероятных обстоятельствах. Кому расскажешь – не поверят. Он не почувствовал, что я была рядом. Вот тебе и космическая связь между нами. Начну, пожалуй, с эпизода первого. Самого душещипательного.

За неделю до родов я приехала в частный перинатальный центр на прием. Тогда я еще не сделала пластику, поэтому, дабы не смущать людей и не привлекать к себе повышенное внимание, я, как могла, прятала лицо. Темный парик с густой челкой на глаза. Очки с тоном на стеклах. Плотная медицинская маска. Мастер конспирации! До моего приема было еще полчаса, поэтому я вышла на территорию закрытого двора подышать свежим воздухом.

Когда я гуляла под соснами и маньчжурскими орехами, я услышала сзади до боли знакомый голос. Не может быть! Это невозможно! Я резко обернулась и буквально в трех метрах от себя увидела, как он идет в мою сторону, разговаривая по телефону. Меня будто током дернуло с такой силой, что Оливка в животе взволнованно стала пинаться, словно напоминала о себе. Я попыталась сбежать, но запуталась в собственных ногах и неуклюже упала на колени и локти. Все могло бы закончиться хуже, если бы в последний момент он меня не успел схватить.

Он. Держал. Меня. В своих. Руках.

Макс. Держал. Киру. В своих. Руках.

Пульс стал зашкаливать. Дыхание сбилось. В голове поднялся такой гул, что я схватилась за него от страха, что могу снова упасть.

– Девушка, с вами все в порядке? Давайте я помогу вам дойти до отделения? – Его голос окутывал меня липким туманом воспоминаний. Тело заныло. А мозг отказывался выполнять свои прямые обязанности – думать.

Он попытался развернуть меня к себе, но я стала вырываться, понимая, что он меня сейчас узнает. Я лихорадочно растягивала маску по лицу, поправляла парик и очки, все еще не оборачиваясь, выставив между нами руку в немом жесте “не подходи”. Боковым зрением я увидела, что к нам подбежала Карина с ребенком на руках.

– Максим, что случилось? Да, очнись ты! Девушка, что с вами? Я позову врачей! – Она побежала за помощью.

Если бы я не чувствовала разодранные ладони и биение собственного сердца, я могла бы надеяться, что мне снится очередной кошмар, ведь такого не может быть!

Но нет.

Это было самой настоящей реальностью, которая в очередной раз решила надо мной жестоко подшутить. Именно в тот день, когда я пошла на прием к врачу, его сиятельство Булатов младший решил со своей новой женой и ребенком припереться именно в эту клинику, где я планировала рожать свою дочь!

Меня разматывало от бушующих эмоций. Я беззвучно стала выбираться из его объятий, все еще не поворачиваясь лицом. Даже Оливка внутри меня замерла, а через секунду я услышала короткий “цок” внизу живота, как будто кто-то надул пузырь из жвачки и втихушку лопнул его. По ногам побежала теплая водичка.

У меня отошли воды.

А дальше мозг только успевал выхватывать слайды картинок из окружающего мира. Бегущие ко мне врачи с креслом-каталкой. Карина сзади них с наследником семейства Булатовых на руках. Не отпускающие меня руки бывшего мужа. Его голос, который меня успокаивает. Ноющая схватка, что стянула в одну болевую зону мой живот и поясницу. Меня посадили на кресло и повезли в родовую. Я позволила себе обернуться только один раз. Карина уже стояла рядом с ним и дергала его за руку, а он смотрел в мою сторону. Наши взгляды встретились. Меня обдало жаром.

В этот день, после мучительных схваток, родилась моя Оливка.

Глава 2

Эпизод второй.

Оливке тогда было около десяти месяцев. Муж отправил нас с няней на море, а сам должен был присоединиться через пару дней. Я уже была после пластической операции на лице, со своими короткими волосами, окрашенными в темный цвет. Как и на моем любимом парике, вживую у меня была челка на глаза.

Этот девятичасовой полет “Москва-Мале” я не забуду никогда.

Сначала мы чуть не опоздали на самолет, когда стояли в жесточайшей пробке по дороге в аэропорт. Малышка начала капризничать, то теребила мою грудь, то с жутким плачем кусала меня и выплевывала ее. Наша помощница Валентина была бессильна мне помочь, как только она пыталась взять Лив на руки, дочка начинала вопить так, что можно было увидеть ее гланды шарообразной формы. Пару раз ее вырвало мне на пуховик, и даже накинутая на него муслиновая пеленка не спасла ни куртку, ни кофту под ней от переваренного пюре из брокколи. Я выглядела и даже пахла как мочалка, которую помотало этой жизнью. Впрочем, внутри я себя чувствовала не лучше. Мне уже хотелось повернуть обратно и улететь на отдых позже, с мужем, но пробка чудом рассосалась, и мы успели под самое закрытие регистрации на рейс.

– Всех пассажиров бизнес-класса только что увезли на самолет. Несколько минут, и машина вернется за вами, – приветливая сотрудница аэропорта сочувственно смотрела на нашу троицу. Замызганную меня, повисшего на моем плече тряпочкой опухшего от истерики ребенка и няню, которая готова была бежать куда угодно, лишь не пытаться в очередной раз взять свою подопечную на руки. – У вас там будет веселая компания, молодая пара с мальчиком, может малышка разыграется с дружочком?

– Спасибо. Я надеюсь, что большую часть дороги она будет спать. Сегодня она не в настроении, – у меня и самой не было абсолютно никакого настроения не только вежливо разговаривать с кем-либо, но и вообще говорить.

Я поднялась по трапу самолета и первой зашла в салон. Бортпроводница с ярко-красной помадой и до блеска лакированными волосами в тугом пучке показала рукой на наши места. А вот тут началось самое интересное. Весь первый ряд был уже занят не пассажирами, кроме наших с няней двух мест.

Людьми, при виде которых мне хотелось завизжать от ужаса, а колени с локтями начало тянуть и выворачивать от внутреннего напряжения. Я машинально прикрыла ладонью лицо, забыв, что они никогда его не видели и не узнали бы меня при всем желании. Я начала пятиться назад, наступив на ноги Валентине. Высокий парень в форме стюарта с шумом захлопнул дверь самолета и попросил размещать вещи и пристегиваться, так как ждали только нас. Меня, оторопевшую от неприятной встречи, продолжила аккуратно подталкивать вперед ничего не понимающая Валентина.

– Аделина Игоревна, проходите, пожалуйста, пока Оливия притихла. Мне еще кресло пристегнуть нужно.

У окна сидела Карина всё с теми же синими волосами, с пухлощеким сыном и матерью Макса.

Сердце забилось в конвульсиях. Бам-бам-бам.

Посередине – Макс. Рядом с ним должна была сидеть моя няня.

Грохот в груди еще сильнее. БУМ-БУМ-БУМ! БАМ-БАМ-БАМ!

– Я помогу вам с вещами, – бывший муж забрал у Валентины детское кресло для самолета и попытался снять с моего плеча мамский рюкзак, прикоснувшись ко мне. Через все слои одежды я чувствовала жар от его тела. Или это я горела? – Вы чуть не опоздали на полет в рай.

– Лучше бы опоздали, – я выдернула свой рюкзак из его рук и бросила на сиденье. – Мы сами справимся. Не нужно трогать меня и мои вещи.

Как только это вылетело из моего рта, я вспомнила одну из наших первых перепалок:

– Давай договоримся о нейтралитете, ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя.

– Первое, я трогаю всех, кого хочу. Второе, наличие парней никогда не останавливало ни одну из тех, кто за мной с матрасом бегает.

– Я всего лишь хотел вам помочь, – он удивился моей реакции, поджал губы и поставил кресло к окну. Слава богу он не стал говорить словами из моих воспоминаний, это было бы слишком трагикомично.

– Единственная помощь, которая потребуется – это держаться от нас подальше, – я судорожно очерчивала едкими словами границу между нами, хоть и в данных условиях это выглядело нелепо.

– В ближайшие девять часов, боюсь, не получится, – он показал на минимальное расстояние между нашими креслами и начал пристегивать детское кресло у окна. – Меня зовут Максим, если вам нужна будет еще какая-то помощь, обращайтесь. В некоторых случаях без мужчины рядом никак.