Никто и никогда меня так не трогал. Так деликатно. Смакуя. Многообещающе. Мои позвонки выворачиваются навстречу его касаниям, требуя новой порции. Но он не балует их. Он дает надкусить это ощущение близости, но не пропитаться им полностью. Каждый мой позвонок остается голодным. Измученным. Неудовлетворенным.

Он оттягивает на себя платье и застегивает замок, у самого верха больно закусив бегунком кожу, от чего я резко вздрагиваю и вскрикиваю.

– Чш-ш-ш, – второй рукой он удерживает меня на месте и… я чувствую его горячее дыхание у шеи на пострадавшем участке кожи. Меня передергивает от того, что еще вот-вот и он коснется меня губами. Но этого не происходит. Он просто застегивает до конца замок. А я оказываюсь в каком-то замешательстве от нахлынувших на меня ощущений.

Резко поворачиваюсь к нему и застываю. Наши взгляды устремляются друг к другу. Я вижу свое отражение в его глазах. Не могу оторваться. За меня это делает сотрудница матери номер два, проходя мимо, как бы случайно задевая Артема рукой и вмешиваясь в наше наваждение.

– Готово, – он не отходит от меня.

Артем опускает взгляд сначала на мои пересохшие губы. Потом на грудь. Он. Смотрит. На мою. Грудь. От наглости этого парня хочется треснуть ему по лицу. Но я не могу пошевелиться. Или вымолвить хоть слово. Мое тело и способность говорить вышли из чата. Я сама себя не узнаю.

– А вот и я! – голос Ленки хватает меня за ухо, тянет куда-то вверх и выводит из оцепенения.

Мы с Артемом еще несколько секунд смотрим друг на друга, игнорируя третью лишнюю. Поворачиваемся к ней одновременно. Наши тела двигаются синхронно. В отличие от мозгов.

– Неплохо, – говорит Артем.

Я сдерживаю смешок. Серьезно? Ему нравится?

– Спасибо, милый, – воркует Лена.

Милый? Это что-то новенькое в ее лексиконе. И это новенькое звучит слишком приторно.

– Лен, ты знаешь, я врать не умею. Эти брюки… – хочу сказать правду про ее плоскую задницу, про вульгарность одежды, но тщательно подбираю слова, потому что Артем выжидающе смотрит и, сто процентов, хочет найти в них подвох. Не дождешься! – Они выглядят дешево. Не на свою цену точно, даже с учетом скидки. Но если тебе нравятся, бери.

– Ясно, – вижу разочарование в ее глазах. Моему вкусу она доверяет. Она подходит ближе и трогает ткань моего платья. – А ты будешь брать его?

– Нет, оно мне мало, – вру. Мне не нравится, какие эмоции вызывает во мне это платье под взглядами и касаниями Дружинина. Но и видеть, как он пялится на Лену в нем тоже не хочу. – Я сейчас сниму. Иди в примерочную.

Захожу в свою кабинку. Тяну бегунок замка вниз. Он по-прежнему меня не слушается. Штора моей кабинки открывается, и Артем заходит без спроса. Смотрю на него через отражение в зеркале. Это уже слишком! Но я опять теряю дар речи. И позволяю его рукам расстегнуть молнию. После этого он должен был бы уйти по всем законам логики. Но вместо этого он стягивает резинку с моих волос, распуская их по плечам. Берет их в руку, прижимает к носу и через секунду уходит.

Он что, только что нюхал мои волосы?! Зачем?

Дергаюсь от сюрреализма всей ситуации. Стягиваю с себя платье. Надеваю штаны, затем футболку и только сейчас замечаю на ней красную надпись “Futbolka posle seksa”. С торчащими сосками – то, что нужно. Провокационно. Отвлечет внимание Артема и скроет мое смущение. Не вижу, куда он бросил мою резинку для волос. Беру в руки сумку, толстовку, платье и выхожу. Заглядываю в кабинку Лены и подаю ей красную тряпку, которую, если честно, не хочу видеть на ней.

– Мне пора. Ты пока мерь. Если что, пришли фото. Я побежала. Скидку тебе сделают.

– Как тебе Артем? – Она стоит с голой грудью, не стесняясь меня. Интересно, он будет пялиться на ее сиськи, также, как и на мои?

– Ничего особенного, – мои слова звучат обесценивающе. Насквозь лживо.

– Ты слепая? Его же съесть охота!

– Ну так и ешь, только слюнями меня не забрызгай, – делаю вид, что шучу, но я психую. – Все, ушла.

Артем сидит в моем плюшевом кресле, вальяжно закинув ногу на ногу. Прохожу мимо него, будто не замечая его присутствия. Но он не дает довести игру до конца. Встает передо мной. Не поднимаю на него голову. Просто стою. Он убирает мои волосы с плеча. Демонстративно читает вслух надпись. Продолжаю стоять, никак не реагируя на него. Он поднимает мою голову за подбородок и смотрит мне в глаза. В который раз отмечаю, что парень выше меня на пару голов, особенно, когда я не на каблуках.

– Снова сбегаешь? Ты как нашкодивший щенок, что пытается свалить подальше с места преступления, как будто сам факт исчезновения уберет вонючую кучку посередине чистой комнаты. Питбуль, ты поступила плохо. Ты ведь это понимаешь?

– А чистая комната, это ты? – Убираю его руки с подбородка и трясу пальцами перед его лицом, чтобы напомнить о вчерашнем. – В хорошего мальчика решил поиграть? Сегодня тебе с ремнем п-п-по-ом-м-мощь не требуется?

– Это была шутка. Глупая – да. С перебором – да. Но я позвал тебя на извинительный завтрак. Ты согласилась. Даже у лютых стерв есть принципы и мотивация. В чем прикол прийти, а потом сбежать? В твоем мире так принято?

– Правила моего мира тебе понимать необязательно. Таким как ты, в нем нет места. Я всего лишь тебе на него указала, – мой подбородок начинает дрожать в дуэте с коленями. То ли от волнения, то ли от возмущения. Я не собираюсь думать о правильности своего поступка после его стеба надо мной у туалета. – Вот и вся мотивация, Клоун, а теперь дай пройти.

Он наклоняется ко мне и снова прикасается губами к моему уху:

– Когда наиграешься в стерву, позвони, номер у тебя есть, – шепчет, обжигая своим дыханием и поселившимся во мне запахом сливы. И только потом пропускает меня вперед.

– Я и есть стерва. Это мое второе имя.

Делаю огромное усилие над собой, чтобы не бежать от него в кроссовках, а гордо чеканить каждый шаг.

Глава 3

Моя семья привыкла к скитальческому образу жизни. Отец – военный, патриот, каких я больше не знаю. Для него армия – не просто место работы или призвание, это философия жизни. Про храбрость, про честь, про защиту Родины, про настоящего мужика, что в огонь и воду ради близких. Вот отец и тащит это армейское ярмо всю свою сознательную жизнь, потому что, как он говорит “кто, если не я”? Моя сестра Кира младше на три года и с детства называет его Суперменом. Я хоть и подтруниваю над ней, но в этом полностью согласен. Игорь Владимирович Дружинин – Мужик с большой буквы М. А моя мама, Наталья Андреевна Дружинина – идеал жены. Такая, которая будет стоять за спиной, и даже если весь мир восстанет против ее любимого, будет молча подавать патроны, а если надо, встанет живым щитом на его защиту. Только отец никогда не позволит ей пожертвовать собой.

Мне повезло родиться в такой семье. И я не знаю, существует ли в этом мире девушка, с которой я решусь создать свою, потому что на меньшее не согласен. Пока я таких не встречал и не то, чтобы был в поиске спутницы жизни, наоборот, я в режиме “гуляй, парень, пока молодой”.

Кира – маленький избалованный бесенок, которого я обожаю. Порву любого за нее. Но она и сама звезда, хоть и сияет громко, но острыми когтями легко поцарапает, если нарушат ее границы. Даже меня, хоть я и ее любимый братец Темыч.

Отца по службе перевели в военную часть Красноярска, и все наше семейство, кроме меня, в очередной раз собрало чемоданы и поехало осваивать новое место дислокации. Кира истерила как ненормальная, но ей пришлось подчиниться, в выпускной класс она пошла в новой школе. А я остался в Екатеринбурге. Такая привилегия взрослости. Для родителей я “порядочный молодой человек”, который после армии живет отдельно, днем учится на психолога, а вечером подрабатывает тренером в спортивном клубе. Только, конечно, они многого обо мне не знают. Их Темыч, с медальками идеального сына, тот еще фрукт, скрывающий за толстой кожурой неожиданную мякоть.

Сюрпризом я приехал на недельку-две к родителям, чем обрадовал всех. Но в моей семье не все так гладко. У отца проблемы на работе, мама тоже взвинченная, хоть и пытается спрятать нервозность за улыбкой.

Кира попала в школу для мажоров и бонусом получила новое окружение, которое делится на две конкурирующие друг с другом части. Одна кишит богатыми сопляками и соплячками, которые потрошат папа-банк и мама-банк, погрязнув в распущенности и вседозволенности. Вторая, меньшая по размеру, состоит из более-менее адекватных персонажей. Но и у них за кулисами почтенных семейств прячутся свои причуды.

Тайный парень Киры – Макс. Да-да, именно тайный парень, он же одноклассник, с которым я познакомился днем, вроде нормальный. Только с контролем эмоций у него проблемы. Этот боксер налетел на меня с кулаками, увидев с Кирой в спортзале и подумав, что я к ней пристаю. Балбес горячий! Ничего, ему полезно было получить ответочку. У него в жизни происходит что-то дикое. Он должен жениться в восемнадцать лет на девушке из такой же богатой семьи, чтобы увеличить их капиталы и влияние в городе. Звучит как бред. И я все еще надеюсь, что Кира с Максом меня разыгрывают. Если это так, вручу им свое почетное звание “Король и королева дурацких шуток”.

Меня сложно чем-то удивить, но то, что я вижу в их ночном клубе – ярмарка тщеславия в особо крупном размере. Наблюдать за персонажами кино “Каламбиа пикчерс не представляет” для меня одно удовольствие. Так и хочется поковыряться в их мозгах.

Недопарни сорят деньгами, кичатся друг перед другом возможностями родительского кошелька. Бухают. Меряются письками. Не удивлюсь, если не только в переносном смысле. Меня откровенно забавляют эти напыщенные юнцы, которые блистают своим юмором из серии “я трахну тебя, детка, а будешь хорошо себя вести, позволю отсосать”. Не по-пацански это.

Отборные девицы в коротких юбчонках не оставляют моей фантазии шанса разыграться. Есть на что посмотреть – факт. Но скучно – тоже факт. Большинство из них хоть и строят из себя неприступных гордячек, всем своим видом и поведением демонстрируют обратное – доступность. Взять ту же кудрявую блондинку, не расслышал, как ее зовут. Она, дай ей волю, залезла бы ко мне в трусы, не стесняясь всех остальных.

На лицах персонала написано “любой каприз за ваши деньги”, но, если копнуть чуть глубже, в чем я силен, там черным по белому зияет: “Захлебнитесь вы уже своим пойлом, недоумки”.

Я решаю не просто понаблюдать за этим цирком, но и устроить свое представление. У барной стойки заказываю себе виски, чистый. И начинаю мой эксперимент под названием: “Есть ли среди вас люди, готовые рассмотреть в парне с особенностями здоровья парня и просто с ним поговорить”. Первой в нем приняла участие девушка с вываливающейся из выреза платья грудью. Я, кажется, даже ореолу соска вижу, когда со стаканом виски в руке поворачиваюсь на ее шепот. Ее лицо в этот момент причудливо перекашивается. Не готова она была к тому, что у людей бывают дрожащие руки. Я даже не успеваю продемонстрировать актерские данные по искусству заикания, как она без каких-либо объяснений заканчивает свою охоту без добычи.

В горле застревает ржач, когда я замечаю рядом девушку с синими волосами. На ней кристально белый, как снег на горной вершине, костюм. И от нее веет арктическим холодом. Ни грамма голого тела для простых смертных. Из-за цвета волос она похожа на Мальвину из детской сказки. Хочется подойти к ней и рассмотреть под лупой, потрогать ее локоны. Это парик? Или свои, но крашенные? И в первом, и во втором случае хочу знать ее мотивацию при выборе цвета.

Она только что видела мою комедию с тремором рук, я уверен, но и вида не подает, что ее что-то смущает. М-м-м, любопытно. Опускаю стакан, продолжая ее рассматривать. Что она сделает дальше? Еще ни одна девушка не продержалась в этом испытании дольше пары минут. Никому не был интересен слегка поломанный парень. Возможно, она первая? Возможно.