– Я не об этом, – мягко прервала Лина. – Я про твою душу. Она у тебя чистая и светлая, и ты в первую очередь ищешь прекрасное в людях. Это чудесное качество по жизни, но с такими личностями, как наш министр магии, это не работает, потому что он – отменный лицемер. И типичный абьюзер.

– А абьюзеры как раз идеально умеют вести себя на людях, оставляя всю боль за закрытыми дверями своих домов, – понимающе вздохнул я.

– Всё так, – кивнула Лина.

И я заметил, как она машинальным жестом потерла бледные шрамы на запястьях.

Меня трясло.

Было дико странно и больно осознавать, что вот тот интеллигентный человек, с которым я еще вчера за кружечкой утреннего чая обсуждал спецоперацию по варгам, методично избивал свою дочь, чтобы… чтобы что? Кажется, теперь мне было понятно, с какой целью он это делал, но от этого понимания было еще более тошно. В любом случае, я искренне не понимал, как можно быть такой тварью по отношению к своей дочери.

Вгляделся в Лину так, будто впервые ее видел. В ее внешности не было ничего от отца. Руфус был высоким и грузным широкоплечим мужчиной с темными короткими волосами, квадратным подбородком, тяжелым взглядом темно-карих глаз. А Лина была вся такая тонкая, звонкая, яркая – ну копия своей мамы. Наверное, Лине от этого было морально легче.

Вздохнул, забрал из салона маску варгов и связной артефакт, по которому в любой момент могли связаться с Харрисоном, закрыл экипаж и принялся тщательно укрывать его маскировочными чарами. Повесил отслеживающий маячок на крышу авто и обернулся к Лине, которая всё это время с молчаливым недоумением наблюдала за мной. Я взял ее за руку, буквально с силой заставляя разжать напряженные пальцы, и потянул за собой.

– Идем.

– Куда?

– Нам нужно спрятаться и переждать-пересидеть… накормить тебя, в конце концов. Я знаю отличное безопасное место, в него надо телепортироваться, но не из этой точки. Лучше зайти подальше вглубь леса, где наши следы затеряются в силу особенностей этого леса. Но нам придется еще около получаса прогуляться. Не боишься ночью по лесу ходить?

Лина помотала головой.

– С тобой – нет, – уверенно сказала она.

Я улыбнулся и погладил пальцами ее ладонь.

– Ты очень храбрая, знаешь это?

– В этом жестоком мире приходится такой быть, – нервно усмехнулась Лина.

– Этот мир не жестокий, – мягко возразил я. – Жестоким любой мир делают люди. Но я тебе покажу другую сторону Искандера. Прямо сейчас и начнем. Идем, это очень красивый и необычный лес на самом деле. Давай углубимся в него. Немного не так я себе представлял нашу прогулку под луной и планировал ее совсем иначе, при других обстоятельствах, но уж что имеем…

Лина широко улыбнулась, и я почувствовал, как с нее стало спадать напряжение.

– С тобой всё – необычное. От прогулок и до…

Она осеклась и смущенно замолчала. А я шумно втянул носом воздух, отгоняя прочь неуместные сейчас мысли.

Глава 4. Красивая штуковина

[Ангелина]

Минут через пятнадцать бодрой ходьбы по темному лесу мы спустились с холмистой местности и вышли на такую удивительно прекрасную часть леса, что у меня дух захватило.

– Как красиво… – тихо выдохнула я.

Здесь росли высокие деревья с толстыми стволами обхватом в пару-тройку человек, с раскидистыми ветвями, обвитыми плющом и мхом. Они казались какими-то нереальными, сказочными, и по их стволам периодически пробегала мелкая рябь, которая создавала впечатление пробегавшей по лесу волны. Деревья из-за этого казались живыми, дышащими, а у их корней росли светящиеся бледным голубым светом поганки. По земле стелился туман, который усиливал голубоватое свечение и создавал удивительную волшебную атмосферу. Особо густой туман был над маленькой речкой, которая бодро текла вглубь леса, причудливым кружевом вилась между деревьями. Вода в реке тоже слегка светилась голубым цветом, и ее журчание добавляло умиротворения, а по берегам росли изумительные белые цветы, свежий аромат которых кружил голову. Чуть поодаль стрекотали цикады, а в высоких кронах деревьев постоянно мелькало-летало что-то маленькое светящееся: то ли голубые птички, то ли еще что…

– Волшебно… – с чувством выдохнула я.

– Да-а-а, искандерский лес Всех Святых прекрасен, – охотно покивал Бестиан, тоже с восторгом глядя по сторонам.

– А, это он и есть? – с интересом спросила я. – Читала о нем, но никогда здесь не была.

– Ну да. Он довольно большой и простирается как раз вдоль всей этой трассы, по которой мы ехали. Если пройти в ту сторону, – он махнул направо, – то примерно через час быстрой ходьбы можно выйти на место паломничества, там оборудованы различные часовни, и проводится масса мероприятий религиозного характера. Но нам нужно просто углубиться в лес, чтобы стереть наши следы, потому что энергетика этого леса их не удерживает, они очень быстро рассеиваются в воздухе, связано с местными духами.

Как интересно…

Мы зашагали вперед, петляя между деревьями. Густой мох пружинил под ногами, и при каждом шаге в воздух взвивалось маленькое голубое облачко чего-то вроде пыльцы.

– А нечисть тут водится? – поинтересовалась я.

– Только мелкая и безобидная. Это святой лес, который населяют горные духи, дающие силу земле Искандера, так что нечисть поумнее и покрупнее сюда не лезет. Не потому что ей здесь нельзя обитать, а потому что здесь нельзя убивать и питаться так, как обычно питается нечисть. Поэтому здесь обитает только совсем мелкая нечисть, которой достаточно рассеянной в воздухе магии, чтобы всегда оставаться в сытости.

– Откуда вообще в мире так много нечисти? – задумчиво произнесла я.

– Она вся приходит с изнанки мира.

– Это я знаю. Я в смысле: откуда ее вообще так много? Столько магов с ней борются, борются ежедневно, а я она все равно не кончается. Какая-то борьба с ветряными мельницами, разве нет? Нельзя что-нибудь сделать, чтобы нечисти в мирах вообще не было?

– Ну, кстати, существует один мир, где нечисти не существует, Илунарисс называется.

– Илунарисс… Так называется академия, в которой ты обучался? – припомнила я. – И твой отец – типа ректор в этой академии?

Бестиан кивнул.

– Миру дали такое же название, как академии Илунарисс, потому что там от нее всё пошло. И этот мир изначально был создан так, что туда ни одна нечисть без персонального приглашения моего отца проникнуть не может. Потому что Илунарисс – это единственный во всей Вселенной мир, который создан с помощью силы первородного духа хаоса Эффу, и его сила, соединенная с силой моего отца и моей матери создали очень интересный эффект энергетического вакуума от нечисти. В Илунариссе действительно нет нечисти, я и Фесю туда протащить не могу, потому что на всем мире стоит абсолютный блок, отталкивающий всех тварей. И попасть в пространство Илунарисса может только та разумная нечисть, которой отец где-нибудь вне этого мира выдаст персональное разрешение на вход, так сказать. Разрешение похоже на магическую клятву, которое заключается с нечистью, и жестко ее контролирует, в том плане, что в случае потери контроля мой отец немедленно об этом узнает и придет выпроваживать того, кто нарушил идиллию спокойного мира Илунарисса. Но это единственный такой мир во всей Вселенной.

– Ну вот! А другие миры почему-то нельзя так раз и навсегда очистить?

– Можно, – серьезно кивнул Бестиан. – Только это будет дорого стоить всем нам.

– В каком смысле? – нахмурилась я.

– Присутствие нечисти в мирах – это наша плата за магию, – грустно улыбнулся Бестиан. – Ты когда-нибудь задумывалась над тем, во что трансформируется используемая магическая энергия? Та, которая фонит от используемого заклинания?

– А она разве во что-то трансформируется?

– Разумеется. Любое заклинание – абсолютно любое, будь то лекарское, бытовое, боевое – неважно, какое, оно в любом случае остаточно выплескивается в воздух и трансформируется.

– Я думала, эта остаточная энергия просто рассеивается в воздухе… Примерно так ведь и пишут в учебниках. Неправду пишут, что ли?

– Ну почему же, вполне правду – просто не всю. Любая остаточная магическая энергия действительно рассеивается в воздухе, вот только если бы она в нем и оставалась, то мы бы давно погибли от наэлектризованного магией воздуха, в котором человек не способен существовать. Часть побочной магической энергии так и остается рассеянной в воздухе, но большая ее часть как бы впитывается изнанкой мира… которая, в свою очередь, трансформирует впитанную энергию в…

– В нечисть? – шепотом спросила я.

Бестиан кивнул.

– Совершенно верно. Мы колдуем – часть энергии остается побочно в воздухе, другая часть впитывается изнанкой – и преобразуется изнанкой в нечисть, которая потом лезет наружу, чтобы поглощать излишки магии в мире. А излишек много, потому что при колдовстве мы выплескиваем много энергии, и она не все расходуется на цель заклинания. Причем, замечу, что при использовании боевых чар рассеянной в воздухе энергии остается немного, потому что боевая магия очень агрессивна по своей сути, она приносит большой урон и почти вся уходит в цель с минимальной побочкой, так что излишек остается совсем мало. Зато от всех лекарских и бытовых чар, от всех простых магических чар излишек магии остается больше всего. Еще от мага зависит, потому что от верховных магов побочки минимальные – верховные умеют гораздо лучше направлять силу в одну точку, тогда как обыватели колдуют как попало, не думая о точечной концентрации и последствиях. А ещё верховные маги умеют напитываться силой, используя рассеянную в воздухе магию, и таким образом служат своеобразными стабилизаторами уровня магии в мире и способны перетянуть на себя часть силы, которая уходит на изнанку мира. Но чтобы нейтрализовать всю эту силу, нужно, чтобы мир сплошь состоял из верховных магов, а это утопия, это физически невозможно. Поэтому опасные для людей излишки впитываются изнанкой мира, преобразуются там в нечисть, которая потом сладенько жрет всю магию в реальном мире, только без разбора жрет, как бы пытаясь урегулировать уровень рассеянной в воздухе магии, в том числе путем поедания самих магов, так как для нечисти нет разницы, что или кого именно регулировать… Такой вот своеобразный круговорот магии в природе.

– Ого, – только и смогла выдохнуть я. – Что-то я не задумывалась о том, что эти вещи в мире так глобально взаимосвязаны…

– Всё в мире должно быть уравновешено, это фундаментальный закон Вселенной, который не может быть нарушен без последствий. Поэтому… Если убрать из миров всю магию, то и нечисть в какой-то момент тоже иссякнет. Но убрать всю магию из мира – это утопия. Людям нравится магия, в магии много блага, она дарит удивительные возможности. А, и магических существ всех тоже придется тогда истребить. Всех, от саламандр до драконов. И это будет уже совсем другой мир, в котором, честно говоря, ни один нормальный волшебник не захочет жить.

– Как мой родной мир, – хмыкнула я. – Обычный, скучный, полностью лишенный магии…

– Он не лишен магии, – возразил Бестиан. – Твой мир тоже наполнен магией и волшебными существами, просто в меньшей степени. Всяких духов и других магических существ и латентных волшебников там хватает, поверь.

– А, да? Как интересно… Слушай, ну погоди, ты ведь говоришь, что в Илунариссе нечисти совсем нет, и она там даже появиться не может. А магия там есть, раз там существует академия магии, и всё такое. Ну и это пока совсем молодой мир, который только растет и развивается, но с магией там всё в порядке. Люди там очень много колдуют. А нечисти там нет. В чем подвох?

– Излишки магии того мира также впитываются изнанкой мира и преобразуются в нечисть. Подвох в том, что эта нечисть выплескивается в другие миры, – хмыкнул Бестиан.

– Как так?

– Ну вот так. Поколдуют там лекари – а нечисть в итоге выползет на свет не в Илунариссе, а, допустим, в Форланде. Или в Искандере. Или в Лакоре. Да где угодно, в любом другом мире, это абсолютный рандом.