– Ох, Картер, – всхлипнула она, – пропал мой семейный бриллиант. Должно быть, это случилось перед тем, как я отправилась в кровать. Не мог бы ты помочь отыскать его?

– Я только что нашёл его в коридоре, – соврал Картер. – Вот он.

Госпожа Залевски с благодарностью взглянула на мальчика. По щекам ручейками потекли слёзы.

– Давай-ка я угощу тебя молоком и печеньем, – сказала она.

– Нет, спасибо, – ответил Картер, пытаясь сохранить самообладание. – Я спешу.

– Спешишь? Куда? – спросила госпожа Залевски. – За окном ещё такая темнота!

Картер пропустил вопрос мимо ушей.

– Берегите себя. И не спускайте глаз с моего дяди. У него липкие пальцы.

Картер вытащил из рукава букет из бумажных цветов и вручил его доброй старушке, которая застыла от удивления. А затем Картер исполнил свой первый одиночный трюк по исчезновению: он сбежал.

* * *

(И вот так, мой друг, Картер оказался в станционном парке, убегая прочь к новой – и, будем надеяться, лучшей жизни.)

Три

Прошёл не один час с тех пор, как Картер запрыгнул на разноцветный поезд и заснул, но когда проснулся – обнаружил, что состав остановился. В панике он начал собирать вещи. Опыт подсказывал, что кондуктор или полицейский в конце концов пройдут от вагона к вагону в поисках нежелательных пассажиров. Будет лучше, если его не поймают. Он не хочет оказаться в приёмной семье или, что ещё хуже, – вернуться к дядюшке Проныре. Картер осторожно раздвинул металлические двери, чтобы посмотреть, куда его забросила судьба. Перед ним лежал буйный зелёный лес, который простирался, как ворсистый ковёр, до горного хребта, маячившего где-то вдалеке. Солнце только что закатилось за горизонт, окрасив несколько полупрозрачных облаков в прекрасный фиолетовый цвет, а купол голубого неба уже темнел в ожидании вечера. Видимо, Картер проспал довольно долго.

Указатель, стоявший у дороги неподалёку, гласил: «Добро пожаловать в Минеральные Скважины».

Картер вскарабкался вверх по лестнице на крышу вагона, чтобы лучше разглядеть городок. Оттуда он смог увидеть укромное поселение, накрытое одеялом мерцающих огоньков, которое растянулось к северо-востоку от железной дороги. В отдалении от сетки улиц, на холме, растянулась вереница белых строений. Свечение исходило из окон домов, словно они были освещены миллиардами светлячков. Неподалёку от станционного парка, по другую сторону от широкой платформы и к западу от мерцающего городка располагалась огромная ярмарочная площадь, на которой только начали загораться огни бродячего цирка. Оттуда волнами доносились самые разные звуки: смех, музыка и восторженный визг.

Он собирался было спрыгнуть с поезда, когда на платформе показалась маленькая красная машина. Картер прижался к крыше поезда. Ему очень не хотелось быть замеченным.

На какой-то момент мальчик вдруг подумал, что ему померещилось. Из крошечной машины начали выпрыгивать люди, переодетые клоунами, – один за другим, пока дюжина разномастных мужчин и женщин не сбилась в пёструю кучу, в которой образовался причудливый узор из горошка и полоски. Развернувшись к чёрному одинокому вагону, который стоял на дальних рельсах, они уставились на него. Вместо улыбок на лицах клоунов были гримасы. Каждый сжимал в руке сумку.

Картер вздрогнул. Он вовсе не был поклонником клоунов. Где бы он ни встречал их – в рекламе или в книгах, – их фальшивые выражения напоминали о дядюшке Проныре.

Клоуны направились к чёрному вагону, на боковой сторонке которого было нарисовано гигантское мужское лицо. Оно было большим и круглым, и создавалось ощущение, что оно может запросто соскользнуть со стенки вагона и покатиться, как отколовшийся валун. Лицо растянулось в жуткой улыбке – или же подлой ухмылке, отличить было сложно. Над головой было написано пять букв: БОССО.

Один из хмурых клоунов отпер двери вагона. Остальные начали загружать сумки в металлический контейнер. Оттуда, где он находился, Картер не мог разглядеть, что происходит внутри. Он не знал, что было в сумках, но почему-то казалось, что это было что-то нехорошее. По их движениям было понятно, что они чувствуют себя виноватыми. Плечи клоунов были опущены, двигались они рывками, будто собирались вот-вот выпрыгнуть из собственной кожи.

– Здесь больше нет места! – пожаловался один из клоунов. – Что теперь делать?

– Зависит от Боссо, – буркнул другой. – Вероятно, он захочет переместить большую часть добра в гостиницу «Королевские дубы». Давайте-ка убираться отсюда, пока не пожаловали копы.

Картер задумался. Быть может, восхитительно освещённые здания на дальнем холме и были той гостиницей, о которой они говорили? Ведь она определённо выглядела по-королевски.

Но прежде чем он узнал это, хмурые клоуны втиснулись обратно в невероятно маленькую машину и укатили прочь. Картер понятия не имел, что всё это значит. И знаете что? Ему было совершенно всё равно. Вещь, которую парень превосходно усвоил, пока рос на улице, – не совать свой нос в чужие дела.

То, что его действительно беспокоило, – это полиция, которая могла появиться в любой момент. Поэтому мальчик слез с крыши, пересёк железнодорожную платформу и направился в сторону ярко сверкающих ярмарочных огней, где можно легко раствориться в толпе.

* * *

Всякий раз, когда дядюшка Проныра тащил за собой Картера в новый город, они придерживались строгих правил. В первую очередь, необходимо было изучить окрестности. Во-вторых, раздобыть еду. В-третьих – ночлег. И наконец, дядюшка Проныра принимался за поиск простаков, чтобы начать работать так скоро, как это было возможно.

Но как только в животе у Картера заурчало, все правила вылетели у него из головы. Бутерброд

госпожи Залевски с поджаренным сыром и редиской был последним из того, что он съел. От голода закружилась голова. Ветер разносил ароматы жареного теста, мяса и карамели до самой платформы, заставляя Картера идти быстрее.

Наклонившись, чтобы проверить, сколько денег на чёрный день осталось в ботинке, мальчик чуть не задохнулся от ужаса. Тайник был пуст! Воспоминания о вчерашнем дне замелькали у него перед глазами, словно моргающие кинокадры на старом проекторе. Неужели дядюшка Проныра предвидел, что племянник может сбежать, и успел украсть его запасы? Или, может быть, он был так расстроен из-за бриллианта госпожи Залевски, что забыл переложить деньги из наволочки в ботинок, как делал каждое утро, сколько он себя помнил. Но как бы то ни было, теперь это не имело никакого значения. У него не было ни гроша.

Картер подошёл поближе к тому месту, откуда раздавалис смех, музыка и весёлые крики. Его переполняли всевозможные чувства. Что было даже хорошо, ведь это отвлекало от мыслей о пустом желудке и расплывающейся картинки перед глазами.

Колесо обозрения и карусель мелькали яркими огоньками. Красно-белые шатры освещали софиты. Молодые пары выстраивались в очередь за сладкой ватой и зрелищами, в то время, как детишки упрашивали родителей купить им побольше билетов. Из игровых автоматов доносилось: «Трах-бах-бабах!» и «дзынь-дзынь-бам!».

– У нас есть победитель! – выкрикнул кто-то с ликованием. Десятки других голосов огорчённо повторяли:

– Ну ладно! Повезёт в следующий раз!

Картер прошёл под гигантской табличкой:

Боссо! Это имя было написано на чёрном вагоне из станционного парка. Кусочки пазла начали собираться в картинку. Клоуны в крошечной машине, вероятно, привезли какие-то вещи с ярмарки. Костюмы. Парики. Жонглёрские шарики. Баночки с остатками кетчупа. Но почему они держали свой вагон так далеко от ярмарки?

Это не имело значения. Картер знал, что лучший способ дожить до завтра – это продолжать идти.

Запах масла для жарки стал гораздо сильнее, и земля превратилась в вязкое месиво, куда бы мальчик ни наступил. Желудок беспрерывно ныл. Солёные и сладкие ароматы, смешиваясь в воздухе, наполняли рот слюной. Откуда-то из уголков подсознания всплыл голос дядюшки Проныры: «Посмотрим, как ты заговоришь, когда взвоешь от голода и будешь настолько слабым, что не сможешь даже видеть. Вот тогда ты сам пустишься во все тяжкие – и дело цепочкой не ограничится!» А что, если дядюшка Проныра был прав?

Без денег, еды и с растущим чувством отчаяния Картер задумался: как удержать себя от того, чтобы не нарушить своё же правило в первый же вечер? Мальчик мог бы легко использовать свои таланты, чтобы раздобыть немного ярмарочных билетов, но он пообещал не воровать. Это касалось и обмана тех, кто мог бы дать ему что-нибудь даром. Однако Картер знал, что, если он упадёт в обморок, кто-нибудь может позвать полицейских.

– Приветствую всех до одного и добро пожаловать на величайшее шоу по эту сторону от Аппалачской тропы! – кричал с вершины подиума цирковой зазывала, чей голос эхом разносился по ярмарке. Тоненький человечек был похож на фигуру из палочек, но голос его гремел с такой силой, словно он был гигантом.

– Сыграйте в игры, получайте призы! Наешьтесь вдоволь, пока не стошнит! Прислушайтесь к истерии Куку-комнаты смеха! Потеряйтесь в умопомрачительном лабиринте зеркал! Содрогнитесь от тени Боссомешалки, самого захватывающего аттракциона с тех пор, как вас в последний раз вывернуло наизнанку! И позаботьтесь о том, чтобы остаться до самого конца вечера и попасть на Большое Финальное Боссо-шоу!

Над головами замерцали гирлянды. Люди устремились в сторону Картера, болтая, перекрикиваясь и смеясь. Толстобрюхий работник ярмарки, одетый в подтяжки, размахнулся кувалдой и опустил её на платформу автомата, который призывал измерить силы. Похожая на пулю капсула взлетела вверх и ударила в колокол.

– Подходи-ка поближе! – завидев Картера, толстяк указал на кувалду. – Ты мужчина или мышь?

– Ни то, ни другое, – ответил мальчик. – Извините, но у меня совсем нет денег.

Он слишком стеснялся, чтобы рассказать мужчине о том, что умирает с голоду.

– Но может, я смогу вам как-нибудь помочь, и вы купите мне хот-дог или что-нибудь в этом роде?

Толстяк выглядел раздражённым. Он кивнул другому работнику в обтягивающей тёмно-синей форме охраны. Когда охранник подошёл к нему ближе, Картер заметил, что лицо его было разрисовано точно так же, как у нахмуренных клоунов из крошечной машины на станционном парке. Но охранник выглядел даже более странно, чем обычные клоуны.

«Упс! – подумал Картер. – Снова пора испаряться!»

– Взгляните на самые необыкновенные экспонаты на Земле! – кричала неподалёку женщина в нелепой куртке и котелке. – Изумитесь Моржу, который поднимает тяжести одними лишь усами! Понаблюдайте за тем, как Леди-Паук сплетает свою странную паутину! Накормите гвоздями Татуированного Младенца! Рискните пощекотать свои нервы разговором с Двухголовой Женщиной!

В этом шатре вступительных взносов не было, поэтому Картер нырнул внутрь. Он последовал за группой зрителей через тускло освещённую галерею, заставленную стеклянными коробками: полукурица-полусвинка, самый длинный ноготь на свете, венерина мухоловка^[1], луковица которой была размером с потрескавшийся арбуз. Последним был стеклянный гроб, где покоился скелет русалки.

Там, где остальные охали и ахали, Картер лишь закатывал глаза. Все эти вещи были подделкой. Он заметил шов в том месте, где свинья соединялась с курицей, деревянную стружку на ногте и высушенную краску на венериной мухоловке. А на одной из костей русалки всё ещё висел ценник.

За большим бархатным занавесом пряталась ещё одна комната, разделённая на несколько маленьких параллельных секций. Картер оглянулся через плечо и увидел, что охранник его больше не преследует. Может быть, теперь он в безопасности?

Всё вокруг было настолько странным, что Картер совершенно забылся. В первой секции он повстречал пухлощёкого малыша в подгузнике, кожу которого покрывало множество татуировок. Он сидел посреди огромного деревянного манежа, хихикая, пуская слюни и постукивая одним кубиком о другой.