Ну что ж, такое предположение, пожалуй, не лишено логики. Вступив в НСДАП еще в двадцатые годы, Шаунбург успел лично познакомиться со многими из тех, кто ныне превратился в полубогов Третьего рейха. Во всяком случае, с Геббельсом Баст был знаком куда лучше, чем с Гейдрихом, а ведь шеф «Зипо» почти нарочито – на публике – называл Баста своим другом.

«Возможно», – пожал мысленно плечами Олег и отправился в Испанию.

Добираться – хоть и с оказией – пришлось окружным путем: через Италию, Ливию и Испанское Марокко. Так что устал Баст до такой степени, что, сойдя с военно-транспортного самолета на землю, на ногах держался только усилием воли. Однако времени на отдых предусмотрено не было. Организатор поездки – агент Гестапо в Кадисе Эрих Кнопф – сразу же отправил Шаунбурга дальше. В Севилью, в штаб «W», или, вернее, Sonderstab W, во главе которого стоял генерал-лейтенант Гельмут Вилберг, в Саламанку, в ставку генерала Санхурхо^[12], и далее везде, включая Мадридский фронт, где действовал генерал Мола, стремившийся компенсировать урон, произведенный рассекающим ударом Экспедиционного корпуса РККА.

В Севилью Олег вернулся накануне ночью. Добрался до отеля, поднялся в номер и не нашел в себе сил даже на то, чтобы принять душ. Выпил залпом полстакана рома, по случаю оказавшегося под рукой, и, не раздеваясь, рухнул в койку. Спал как убитый, без снов и сновидений. Проснулся в одиннадцать часов утра – не ровно, разумеется, а с минутами – полчаса принимал душ и брился, покуривая между делом и приканчивая так некстати подвернувшийся вчерашний ром. Потом вспомнил, что ничего не ел уже почти двадцать часов, но было поздно: в голове поплыло, и пришлось делать над собой немалое усилие, чтобы выбрать из не слишком богатого гардероба чистое белье и приличную рубашку, одеться и спуститься в ресторан. По дороге вниз Олег увидел себя в зеркале, чуть поморщился, оценивая состояние брюк и пиджака, но тут уж ничего не поделаешь, и Баст решил сначала все-таки позавтракать и заодно – впрок – пообедать, а внешним видом, включая посещение «севильского цирюльника», можно заняться и позже. Это же не «где-нибудь», а обычная буржуазная страна, и значит, в ней нормально работают и магазины готовой одежды, и прачечные при отелях.

«Все устроится! – утешил Ицкович Шаунбурга, разнервничавшегося при виде непорядка в своей одежде. – Ну, и что, что штаны мятые? Без штанов было бы еще хуже!»

В ресторане, как ни странно, нашлись знакомые, так что принимать пищу в одиночестве не пришлось. За боковым столиком угощались дарами земли испанской – щедрыми, надо отметить, дарами – два аса только что начавшейся войны: немецкий и испанский. Полковник Эберхард Грабман, судя по последним сообщениям, сбил то ли три, то ли даже четыре республиканских самолета, а капитан Гарсиа Мурато – пока всего лишь один, но тоже ходил в героях.

– Здравствуйте, господин журналист! – по-немецки приветствовал Баста полковник. – Идите к нам, мы с капитаном только начали.

«Вопрос, когда закончите?» – желчно подумал Олег, оценивая стол «братьев пилотов», похожий на натюрморт в стиле любимых и Ицковичем, и Шаунбургом малых голландцев.

– Салют! – ответил Олег на приветствие летчика и изменил направление движения.

Делать нечего, придется составлять компанию.

– Добрый день! – вежливо поздоровался щеголеватый испанский офицер, поднимаясь навстречу Ицковичу.

– Меня зовут Себастиан Шаунбург, – напомнил Олег, оценив выражение тревоги и сожаления, появившееся в глазах пилотов. Помнить имя какого-то немецкого репортера, они, разумеется, не обязаны, так что, как говаривали древние римляне, ad impossibila nemo tenetur… Нельзя заставлять выполнять невозможное!

– О! – ответил с улыбкой немец. – Точно. Фон Шаунбург… Вы ведь баварец? Мы перешли на «ты»?

– Нет, – покачал головой Олег и сел за стол. – Мы не перешли на «ты», но я баварец.

– Очень приятно, – как-то невпопад сказал испанец, возвращаясь на свое место. Похоже, он был уже прилично подшофе.

– Мне тоже, – кивнул Олег.

– Выпьете? – спросил Грабман. Внешне он был типичным пруссаком. Во всяком случае, в воображении Олега, разбавленном памятью Шаунбурга, северные немцы представлялись именно такими.

«А куда я денусь?»

– Выпью.

И понеслось.

У летчиков продолжался пусть и кратковременный, но отпуск, и оба были не против расслабиться, а пьют немцы и испанцы, как выяснилось, одинаково хорошо. Если умеют, разумеется. Но эти двое умели.

– Вчера наши бомбили Гетафе, – сообщил полковник под ветчину и зелень, не уточнив даже, кого имеет в виду: немцев или авиацию националистов.

– Гетафе? – переспросил Олег, прожевав кусок сухого и солоноватого хамона. – Что это? Это место? Где оно?

– Это аэродром красных, – объяснил капитан. Он совсем неплохо владел немецким. Во всяком случае, Олег понимал его без затруднений. – В районе Мадрида.

– И?.. – Олег поднял рюмку салютуя своим сотрапезникам. – Мне будет, о чем написать?

– Мы потеряли два бомбардировщика, – построжел лицом оберст. – Вряд ли в «Эйер Ферлаг» будут рады таким новостям.

– Я не печатаюсь в «Фелькишер беобахтер»^[13], – покачал головой Олег.

– Так вы не из… – по-видимому, полковник хотел сказать «этих», но удержался. В 1936 году многие стали уже более осмотрительными, чем в тридцать третьем или тридцать четвертом.

– Я пишу для «Берлинер тагеблатт» и «Франкфуртер цайтунг», – не меняя выражения лица, объяснил Олег.

– Работаете на евреев? – усмехнулся – не без горечи, как заметил Баст – пруссак.

– Кто бы говорил о евреях, – парировал Шаунбург. – Ходят слухи, что этот ваш Вильберг сам мишлингер^[14].

– Оставьте Гельмута в покое, – поморщился Грабман. – Он отличный командир.

– Это как-то связано? – заинтересованно прищурился Баст.

– Прозит! – предложил понятливый испанец, поспешивший вывести их беседу из опасного тупика.

– Прозит, – с явным облегчением поддержал тост полковник.

– Прозит, – не стал спорить Шаунбург.

Выпили. Закусили, в неловком молчании перемалывая челюстями нежную телятину, тушенную с мятой и пряностями.

– Как считаете, Себастиан, – спросил, наконец, испанец. – Снова начинается кризис?

Ну, конечно, он имел в виду череду девальваций, как раз прокатившихся по Европе. 2 октября Франция девальвирует франк, а сегодня с утра – если верить газете, попавшейся на глаза Шаунбургу по дороге в ресторан, тот же финт проделала со своей лирой Италия. История обещала быть…

– А он разве уже закончился? – удивленно поднял бровь Баст.

Когда подали коньяк и кофе, собеседники уже порядком «разогрелись», но трое из троих умели держать и более крепкие удары природы. Внешне все выглядели вполне вменяемыми, но тема разговора стремительно скатывалась в бред.

– Я уверен, что это хитрый трюк коммунистов! – заявил испанский пилот, проглотив очередную порцию великолепного французского коньяка. – Где Троцкий, там революция. Москва пытается отвлечь наше внимание! В конце концов, мы-то знаем: здесь, в Испании, коммунисты и поумовцы входят в одно правительство…

– Начитались «Фелькишер Беобахтер»? – усмехнулся Олег.

– А кого читаете вы? – поинтересовался оберст, разливая коньяк по рюмкам.

– О, – улыбнулся Олег. – Во-первых, я пишу, а не читаю, а во-вторых, когда мне все-таки приходит охота узнать чужое мнение, я читаю и правых и левых. А один мой знакомый перевел мне полемику, возникшую по поводу процесса^[15] между двумя русскими эмигрантскими газетами. Одна, кажется, называется «Возрождение», а вторая – небезызвестный «Социалистический вестник».

Баст прервал на мгновение рассказ, чтобы закурить, и стал неспешно излагать суть конфликта, сводившегося к тому, что в «Возрождении» искренне злорадствовали, ведь в Москве осудили бывших вождей революции и гражданской войны, а меньшевики из «Социалистического вестника» укоряли белогвардейцев за нехристианский образ мыслей, притом, что большевики были и их противниками. И не только идеологическими, если вспомнить недавнюю историю.

– Такова жизнь, – резюмировал свой рассказ Олег. – Таковы причуды истории.

– Что, серьезно? – почти трезво посмотрел на Ицковича немец.

– Я не шучу! – Олег несколько переигрывал свое опьянение, но здесь лучше пережать, чем недожать.

Однако, как оказалось, оберст «смотрел» на него не просто так. Не успел испанский капитан отлучиться из-за стола, чтобы «помыть руки», как разговор принял совсем другой оборот.

– А знаете, Баст, – на «ты» они еще не перешли, но определенной степени «доверительности» достигли, – я вас все-таки вспомнил. Все время думал, где бы это я мог вас раньше видеть, а потом, раз, и вспомнил.

Судя по тону и легкой улыбке, тронувшей губы Грабмана, а еще потому, когда именно он затеял этот разговор, оберсту, и в самом деле, было что вспомнить.

– Поделитесь? – поинтересовался Олег, закуривая очередную сигарету. – Или так и будете интриговать?

– Поделюсь, – усмехнулся полковник и тоже взял сигарету. – Я видел вас на приеме в министерстве пропаганды…

– Ну, я же журналист, – пожал плечами Ицкович.

– Журналист, – кивнул Грабман. – Я стоял у стола с закусками, когда вы «выдернули» из нашей компании Вальтера Шелленберга. Помните?

– Помню, – теперь Олег тоже вспомнил. Оставалось, впрочем, неясно, сколько и чего видел тогда оберст, и знал ли он всех тех людей в лицо.

– Я знаю, где служит Вальтер, – осторожно начал полковник. – И как мне показалось, вы разговаривали с ним не как журналист – не тот тон – но и не как подчиненный. Понимаете?

– Вы наблюдательны, – улыбнулся Олег.

– Я истребитель, – пожал плечами летчик. – А до того, как подойти к нашей компании, вы вполне по-свойски беседовали едва ли не со всем руководством Службы безопасности.

– Испугались? – прищурился Олег.

А что ему, собственно, еще оставалось делать? Ясно, что инкогнито благополучно пошло «по борозде», так хоть лицо не потерять.

– А чего мне бояться? – совершенно спокойно спросил полковник. – Я всегда голосовал за социалистов, но вы ведь тоже социалисты, не так ли?

– О, да! – расплылся в улыбке фон Шаунбург. – Мы – социалисты…

Хроника событий

6 октября 1936 года: Конференция Лейбористской партии Великобритании отклоняет предложение об объединении с Коммунистической партией.

10 октября 1936 года: в Австрии канцлер Курт Шушниг включает структуры хаймвера (фашистская милиция) в состав Отечественного фронта, как отдельные боевые отряды.

12 октября 1936 года: в Великобритании лидер Британского союза фашистов Освальд Мосли возглавляет антиеврейский марш по Майл-Энд-роуд (район Лондона, в котором живут преимущественно евреи).

20 октября 1936 год: в Германии вышел на экраны фильм «Триумф воли«(Triumph des Willens), режисер Лени Рифеншталь.

1 ноября 1936 года: после визита итальянского министра иностранных дел Чиано в Берлин премьер-министр Италии Бенито Муссолини объявляет о создании оси Рим – Берлин.

11 ноября 1936 года: Германия и Италия объявляют о признании правительства генерала Санхурхо единственным законным в Испании. В Мадриде разгромлены германское и итальянское посольства.

15 ноября 1936 года: австрийский канцлер Курт Шушниг встречается в Венеции с итальянским премьер-министром Бенито Муссолини.

16 ноября 1936 года: в Великобритании король Эдуард VIII официально объявляет о своем намерении жениться на Уоллис Симпсон, гражданке США, разведенной. Премьер-министр Болдуин предостерегает короля о том, что этот брак будет вызовом общественному мнению и ляжет пятном на престиж правящей династии.

25 ноября 1936 года: подписание представителями Германии и Японии «Антикоминтерновского пакта».