Анимешники и те не смолчали: «Мне, конечно, понравилась “Опора”, но разве обязательно приглашать в режиссеры такую модель?» – «Рожа режиссера задолбала, скипаю». Как бы Каяко ни понравилось само аниме, она понимала, откуда такая реакция, – и жалела. Только из-за красоты режиссера выступают против хорошего аниме. Да, смазливая мордашка может заманить отдельных очень лояльно настроенных зрителей, но также способна сколотить и антифанатское движение. Потому лично Каяко не одобряла такие маркетинговые ходы. Для СМИ в целом, не говоря уже про аниме-журналы, ситуация – на вес золота, и всякая реклама – это реклама. Неудивительно, что студия воспользовалась редкой возможностью. Хотя, если честно, посредственная внешность сослужила бы режиссеру более добрую службу.

Так размышляла Каяко-продюсер. Но что касается более личного мнения, то она поражалась своей стойкости. В отличие от бесчисленной армии фанаток красавца-режиссера, ее сердце билось чаще только от его аниме. Спору нет, он хорош собой, но, видимо, не совсем в ее вкусе.

Она хорошо запомнила свои мысли, потому что страшно удивилась, когда увидела его лично. В Каяко было почти 170 сантиметров роста, а Одзи оказался 160 с небольшим. Из-за прекрасных и правильных черт лица, пушистых, как у юноши, кудрей он в самом деле производил впечатление дерзкого мальчишки.

С выхода «Опоры» прошло уже девять лет…

Вскоре после окончания сериала Одзи покинул студию «Токэй» и скитался вольнонаемным по разным компаниям, то и дело выступая то помощником режиссера, то режиссером отдельных эпизодов. Каждое аниме, к которому он прикладывал руку, неизменно притягивало внимание зрителей, однако над собственными проектами Одзи с тех пор не работал.

Тихару Одзи особенно хорошо удавался жанр так называемого «махо-сёдзё», где девочки-подростки получают некую волшебную силу, трансформируются в особую форму и сражаются с врагами. Жанр с давней историей, богатый и практически, как считалось, беспроигрышный. Дети повально скупали кукол-героинь и игрушечные модельки их волшебного оружия, а взрослые – фигурки. Махо-сёдзё – рай маркетолога.

Одзи же выделялся среди коллег тем, что его аниме предназначалось больше взрослой аудитории, чем детской. «Опора» только прикидывалась простеньким сериальчиком, а на самом деле рассказывала довольно мрачную историю. В ней хватало и жестокости, и постельных сцен – даром что завуалированных. Аниме очень хвалили за то, что в нем так рельефно изображены настоящие проблемы девочек-подростков.

Обычно махо-сёдзё пользуется популярностью у детей и – из-за прелестной невинности главных героинь – у мужской аудитории, но тут неожиданно добрую половину фанбазы составили взрослые женщины. Это тоже добавило сериалу узнаваемости, а уж тот факт, что снял его при этом мужчина, и вовсе привлек много внимания.

И вот девять лет спустя Одзи наконец возвращается на режиссерское кресло с «Фронтом судьбы: Лиддел-Лайт». К тому же новое аниме также планировалось в жанре махо-сёдзё, в котором режиссер был силен. Главная героиня Дзюри сражалась верхом на волшебном байке, которым управляла силой своей души. Кульминация каждой серии – битва – проходила в виде гонки. Для разработки дизайна байков привлекли реального производителя HITANO. «Лиддел-Лайт» – название тех самых байков, на которых рассекают героини. Студия «Эдж» возлагала большие надежды на этот проект.

Детали грядущего релиза тщательно скрывали от публики. На конец следующей недели назначили пресс-конференцию с Одзи, которую собирались транслировать на «Нико-Нико»^[6], и там-то должно было впервые прозвучать официальное название проекта.

– Кстати, а что все-таки случилось? Почему вы лично пришли? – вдруг спросил Осато, и Каяко выпрямилась, как будто палку проглотила.

– А?

– Обычно мы обсуждали все вопросы с Оомией, – улыбнулся мужчина, но чуть-чуть напряженно. – Неужели у Одзи какие-то возражения по поводу фигурок?

– О, нет-нет, вовсе нет. Я просто как раз проезжала мимо.

Обычное дело, когда у аниме сразу несколько продюсеров.

Компания, в которой работала Каяко, занималась исключительно производством аниме, а за его выпуск в эфир отвечали совсем другие люди. Как музыканты, принадлежащие звукозаписывающему лейблу, не занимаются распространением и продажей, так и «Эдж» все подобные задачи отдавала на откуп «Анимаркету».

Для создания аниме нужно очень много денег и очень много людей. Каяко, понятное дело, выступала от лица «Эдж», а всего продюсеров было четверо, включая специалистов от «Анимаркета» и телестудий. У каждого из них – по одному ассистенту и так называемому «ответственному за планирование».

Отдельный человек рассчитывал бюджет, занимался связями с авторами и общественностью, а Каяко вот общалась напрямую с режиссером и всеми, кто был занят непосредственно производством. В глазах «Блу-той» она, наверное, выглядела кем-то вроде ответственной за режиссера.

– К слову, Одзи, – внутренне холодея, кое-как выдавила из себя Каяко, – в восторге от вашей работы. Вот я и решила зайти проведать, как у вас дела, – может быть, чем-нибудь его немного воодушевить… Например, когда он узнал, что скульптором вызвалась быть сама госпожа Марино, очень обрадовался.

– Да, Марино просто вся светится. Говорит: зачем еще работать, если не ради персонажей Одзи в дизайне великого gin?

Марино прославилась как великолепный скульптор, и аниме-студии, которые хотели выпустить фигурку именно по ее модели, выстраивались в очередь на несколько лет вперед. Втиснуть Одзи в начало вереницы желающих она согласилась исключительно от большого уважения к его работе.

Планировать будущие фигурки начинают практически одновременно со стартом работы над аниме, и первые прототипы моделей появляются за полгода до трансляции начального эпизода. Работа кипела вовсю.

– Обязательно передам Одзи! – улыбнулась Каяко. – Спасибо большое, что нашли на меня время.

Она поклонилась и покинула конференц-зал. По дороге к выходу успела оглядеться по сторонам.

Студия Blue Open Toy занимала тридцать седьмой и тридцать восьмой этажи в одной из приметных высоток Икэбукуро^[7]. Люди работали тут, любуясь великолепными видами из окна – и фигурками.

Каждый стол украшали персонажи аниме и игр в самых разных позах. С первого взгляда было ясно, кто сейчас в любимцах у публики. При всей любви к конкретному герою, старички со временем покидали стол и расчищали место для восходящих звезд – облик индустрии менялся день ото дня.

Среди фигурок Каяко еще видела несколько из аниме, которые продюсировала она лично, но вот из «Опоры» уже не осталось ни одной героини.

– Что ж, откланяюсь. – Каяко подняла взгляд и заставила себя улыбнуться.

Вдруг исчезнувший куда-то ненадолго Осато ее окликнул:

– Госпожа Арисина! Постойте!

На мгновение Каяко как будто прошиб ток, и она осторожно обернулась, боясь лишний раз вдохнуть.

– Вот, держите! – Осато протянул ей коробочку. Стоило Каяко заглянуть, что там, как сердце сжалось от восторга – и это несмотря на весь обуявший ее ужас. Внутри оказалась героиня прошлого аниме, которым заведовала Каяко, притом в чиби-версии: «мини-мипоид»^[8].

– Это же Мирэ!

– Во время нашей прошлой встречи вы говорили, что она вам нравится. Вот, попалась на глаза… Или у вас такая уже есть?

– Нет! Спасибо огромное! Я даже представить себе не могла, что у вас они еще остались в запасе!

– В главном офисе не осталось, а на складе есть немного. Если вдруг еще кого-то хотите, обязательно говорите, я поищу.

Он смотрел на нее так прямо и искренне, что Каяко растеряла все слова. Подавив вздох, она наконец ответила:

– Вы такой хороший человек, Осато.

– И вы, – улыбнулся он. – Я часто думаю, что в нашем деле плохих людей нет. Я это в целом про аниме-индустрию.

– В самом деле?

– Ох, вы не думайте, что я лицемерю. В глубоком понимании оба мира – и наш, и ваш – очень тесные, поэтому репутация летит впереди человека, так? Новость о каждой выходке разносится как пожар. Трудно найти работу, когда о тебе дурная слава.

– И правда.

Да, об этом Каяко знала не понаслышке. Многие кочевали из студии в студию фрилансерами, и пятно на репутации могло загубить человеку всю карьеру. Не только, разумеется, на профессиональной: среди коллег тут же разлетались слухи и о распускающих руки бесстыдниках.

– То есть мне воспринимать вашу Мирэ как некий намек? У «Блу-той» к нам какая-то просьба?

– Что вы, нет конечно! – невозмутимо покачал головой Осато. – Это такая мелочь! Просто знак благодарности за все, что вы для нас делаете. Что ж, до встречи!

На этот раз они в самом деле простились, и он застыл в поклоне. Видимо, не собирался разгибаться до тех пор, пока Каяко не выйдет за двери, и, когда она это поняла, в груди кольнуло. Она спешно выскользнула вон, убедилась, что дверь закрыта, и наконец медленно оторвала взгляд от пола. Оставшись одна, девушка вздохнула спокойно, прислонилась к стене в безлюдном коридоре, напряженные икры размякли, как шоколад, забытый летом под жарким солнцем, и Каяко опустилась на пол.

Она тяжко вздохнула, глядя в потолок.

Прелестная фигурка, которую ей только что так любезно подарили, оттягивала руки неподъемным грузом. Каяко кусала губы, чтобы не дать эмоциям вырваться наружу. Она сгорала от стыда.

Опять не нашла в себе сил признаться, что Одзи пропал.

В висках пульсировала боль. За время ее визита в «Блу-той» никто не писал и не звонил. Значит, никаких новостей. Вот уже неделя прошла с тех пор, как Одзи бросил свое детище в самом разгаре производства. Неделя!

Каяко заставила себя подняться и потащилась дальше. Спрятала фигурку в сумку и твердо решила, что по пути на студию заскочит в какой-нибудь туалет и даст себе там две минуты проплакаться.

– Да ты просто гигант, Арисина! – заявил ей Одзи на первой же встрече по поводу предстоящего проекта.

– А? – не поверила своим ушам Каяко, но в ответ на ее изумленный взгляд Одзи только отшутился:

– Наверное, тебе кажется, что я коротышка.

Каяко окончательно растерялась.

– Прямо модель!

– Что вы…

– Да я серьезно! Один в один пластиковая моделька. Не расплавься под солнечными лучами!

У Каяко округлились глаза, она не сразу поняла, что он так ее подколол. В последнее время ее часто сравнивали с моделью: высокая, длинноволосая; коллеги на работе (где постоянно творились хаос и кровавая бойня с дедлайнами) ей даже завидовали, что она всегда выглядит опрятно. Лицо Каяко досталось достаточно выразительное, чтобы отсутствие макияжа не бросалось в глаза. Одевалась она полностью по своему вкусу, но порой пропадала на работе по нескольку дней, и юбка, которую носила все это время, мялась все сильнее с каждыми сутками. А сколько раз не удавалось поспать дольше двух часов за ночь! Какая же из нее модель? И вообще: сколько женщин комплексует из-за роста! Неужели он об этом не подумал?

В душе Каяко закипел гнев. Сегодня она восприняла привычные шутки в штыки.

«Ясное дело, что я прихорошилась! Не с кем-то все-таки встречаюсь, а с Тихару Одзи! Я твоя поклонница, между прочим, придурок!»

Пока она внутренне негодовала, Одзи спросил:

– Сколько лет?

– Тридцать пять, – ответила она без обиняков.

– На три года старше меня… Значит, когда я учился в шестом, ты была – в каком? В восьмом? В девятом? Да-а…

Каяко искренне не понимала, насколько он серьезен, поэтому понятия не имела, как реагировать. Изначально она планировала говорить с ним об «Опоре светлых сил». Что ей понравилось в том аниме, какие она выделяет сильные стороны.

Прошло несколько лет, как эта «Опора» потрясла ее жизнь, и вот Каяко выпала возможность лично познакомиться с ее создателем. Она не на шутку нервничала, у нее даже пропадал голос. Однако Одзи постоянно только угукал, как будто ему скучно, и Каяко казалось, что ее чувства втаптывают в землю. Как будто она упрямо пыталась играть с мячом, который не отскакивает от земли. Похоже, он все комплименты пропускал мимо ушей.