Рябина качнулась за стеклами, словно пытаясь постучаться в окно своими пушистыми белыми цветами. Эл потянулся и встал, чтобы открыть форточку и дать Фиби возможность хоть немного подышать чистейшим девонским воздухом. Свежий ветер ворвался в нагретую их дыханием комнату, и Фиби натянула одеяло до ушей. Эл стоял неподвижным силуэтом на фоне окна и любовался открывающимся видом. Сад, окаймленный овощными грядками, располагался на участке земли, ведущем прямо к берегу реки. Поодаль, за линией леса, пестрящего десятками оттенков зеленого, возвышались холмы. А над всем этим великолепием простиралось небо – гладкое покрывало, прошитое тончайшим кружевом белых, как вата, облаков.

– Рут бы здесь понравилось, – пробормотал он тихо.

Фиби даже усомнилась, что правильно его расслышала. Она закрыла глаза.

Когда она снова их открыла, Эл все еще не сдвинулся с места. Ей показалось или он действительно смахнул слезу со щеки?

– Ты в порядке, папа?

– Да, да, конечно. – Он встрепенулся. – Ой! Я совсем забыл, что оставил белье на веревках. Оно сушится там уже три дня.

Фиби об этом знала. Она не напомнила ему, потому что хотела, чтобы он сам вспомнил.

– Вот дурак старый, – сокрушался он, качая головой. – Ладно, займусь этим позже. А сейчас – семейное время. – Он пересек комнату, чтобы включить компьютер.

Каждую неделю они с Джулс и Джеком созванивались в «Зуме». Джулс изучала гостиничное дело, туризм и организацию мероприятий в Плимуте, а Джек учился на последнем курсе факультета экологии Йоркского университета.

– Может, не будем пока ничего говорить о выдре? – попросила Фиби. – Пока мы сами всего не знаем?

– Если ты так хочешь, – разочарованно ответил Эл.

– Просто Джулс… ты ее знаешь… она поднимет бурю в стакане. Растрезвонит об этом всему миру. Затребует фотографии. Запостит во все соцсети. А я бы хотела, чтобы это пока осталось между нами. Я хочу подольше побыть с этим наедине, если ты понимаешь, о чем я.

– Прекрасно понимаю. Я не скажу ни слова, обещаю.

В итоге разговорчивые Джулс и Джек посвятили полчаса своим новостям. Джек увлеченно рассказывал о новой пассии, «безумно горячей» студентке социологии, с которой он познакомился в парусном клубе. Джулс поведала о происшествии на университетском балу, когда парень ее подруги выбросил ботинок из окна четвертого этажа, и тот отскочил от капота проезжавшей мимо машины. Джек хохотал, слушая эту историю, вставлял свои замечание и то и дело шутил. Эл улыбался не переставая.

Фиби усердно приподнимала уголки губ и старалась не выглядеть кислой. Они втроем прекрасно проводили время – ну и замечательно. Однако как бы она за них ни радовалась, яркость их жизни погружала ее собственную в еще большую тень. Дружеские (и романтические) отношения остались для нее в далеком прошлом, и Джулс с Джеком даже не подозревали, какую соль сыпали ей на рану.

– А как ваши дела в Дарликомбе? – наконец поинтересовался Джек.

– Потихоньку, – ответила Фиби.

– Как успехи на работе, пап?

– Здорово, – отозвался Эл. – Чудесно, если не считать того, что мой навигатор сводит меня с ума, и я постоянно сбиваюсь с пути. А сегодня я задержался, опоздал на все доставки, и вдобавок в меня врезалась очень недовольная женщина на «Пежо».

– Ого! – хором воскликнули они.

Как только созвон закончился, затрезвонил телефон – будто только и ждал, пока они договорят.

Эл и Фиби переглянулись.

– Это, должно быть, Кэрол.

Фиби свесила ногу с кровати, но Эл оказался проворнее. Фиби не хотела устанавливать стационарный телефон на втором этаже, чтобы звонки не мешали такому важному делу, как сон, но сейчас она начинала сожалеть о своем решении. Она закуталась в одеяло, прислушиваясь в ожидании. Из своей комнаты она слышала голос отца, но не могла разобрать слов. Телефонный разговор все не заканчивался и не заканчивался. Фиби казалось, она лопнет от нетерпения, если не узнает о судьбе выдры в ближайшие минуты.

Наконец она услышала шаги Эла на лестнице. Его голова показалась в дверях спальни. По выражению его лица ничего нельзя было понять.

– Ну? – нетерпеливо спросила она.

– Что «ну»? – отбил подачу он с напускным безразличием.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я.

Когда отец так себя вел, он становился самым невыносимым человеком на свете. Эл сунул руки в карманы.

– Я так понимаю, ты хочешь узнать о нашем пушистом друге?

– Ну, папа! Давай рассказывай все как есть, пока я тебя не стукнула!

Он отступил на шаг, на его губах играла улыбка.

– Кэрол говорит, что с щенком все в порядке. Она наблюдала за ним весь день. Он резвился на поляне, играл и обнюхивал все вокруг, но никаких признаков присутствия других выдр поблизости не обнаружилось.

Фиби откинулась на подушки.

– Значит, выдра останется в питомнике?

Эл кивнул:

– Да. Судя по всему, по какой-то причине детеныш остался без матери.

Последнее слово повисло между ними, источая печаль. Эл откинул голову назад, словно пытаясь отстраниться от него.

Фиби прочистила горло:

– Бедная маленькая выдра.

– Кэрол поблагодарила нас обоих, хоть и неохотно. Но она заверила меня, что детеныша временно приютят в питомнике. Это девочка, и ей, судя по всему, около восьми или девяти недель. Кэрол уже вызвала ветеринара, чтобы тот ее осмотрел – она здорова, всего лишь немного обезвожена. Кэрол уже научила ее есть и пить из детской бутылочки. Однако она хочет держать малютку подальше от посторонних глаз. Она надеется, что сможет снова выпустить ее на волю, когда та подрастет. А пока ее будут кормить и ухаживать за ней, она научится ловить рыбу и заботиться о себе сама.

– Можно нам повидать ее еще раз? – тут же выпалила Фиби.

– Об этом я спросил в первую очередь. Пришлось пустить в ход все свое обаяние, но таки да: Кэрол разрешила нам навестить ее позже на неделе. Однако она настоятельно советовала нам не привязаться к выдре. Главная задача питомника – выхаживать животных и выпускать их обратно в дикую природу, но некоторые из них слишком привыкают к людям, и тогда это становится невозможным.

Фиби пожалела, что они так поспешно отвезли выдренка в питомник. Да, Кэрол, безусловно, знала, что делала. И все же она чувствовала, что из нее, Фиби Фезерстоун, получилась бы отличная замена матери-выдре.

Выдра, кошка, пиявка, трубкозуб

По спине Фиби градом катился холодный пот. Она до сих пор не верила, что подписалась на это.

Не то чтобы она не любила людей: к некоторым из них она, напротив, питала самые теплые чувства да и в целом находила их ужасно любопытными существами. Просто с ними было так тяжело. Общение с посторонними требовало сосредоточенности, душевных сил, и Фиби всегда чувствовала себя обязанной подстраивать под них свое поведение.

Но она дала слово Элу и только поэтому пришла. И теперь жалась к батарее отопления в зале деревенской ратуши, разглядывая помещение, неизобретательно выкрашенное бежевой краской. Оно сплошь состояло из твердых поверхностей, от которых гулким эхом отражались звуки, и это будто подчеркивало прохладцу в воздухе. Фиби поежилась. Жизнь казалась намного теплее, когда у нее были лишние килограммы, даже если те не добавляли ей популярности.

Растянув губы в улыбке, достойной рекламы зубной пасты, она обвела взглядом зал, изучая собравшихся. Как и в случае с отцовскими посылками, о человеке можно было многое узнать по его упаковке. Была ли та объемной, чистой, громоздкой или блеклой? Возможно, издавала странные звуки или как-то по-особому пахла?

На йогу пришли всего четыре человека, и Фиби оказалась самой младшей из них. Женщине-инструктору на вид было слегка за сорок, и, окинув ее любопытным взглядом, Фиби решила, что среди всех присутствующих она вызывала наибольший интерес. У нее были темные волосы, собранные в высокий хвост резинкой, похожей на толстую фиолетовую гусеницу, мятно-зеленый лак на ногтях и футболка с цветными разводами, натянутая поверх лосин. Фиби решила, что она принадлежит к тому типу людей, которые практикуют вегетарианство, перетекающее в веганство, верят в силу кристаллов и увлекаются лепкой из глины.

С продвинутой инструкторшей по йоге беседовала викарий Дарликомба, преподобная Доуз, которую все без исключения называли преподобной Люси. На ней был спортивный костюм бледно-розового цвета, в сочетании с ее приятной улыбкой и светлыми кудряшками придающий ей наивный и приветливый вид. Фиби подозревала в ней человека, который меняет постельное белье каждую субботу, знает рецепт киш-лорена^[4] и держит на окне горшок с геранью, которую никогда не забывает поливать. У нее наверняка был рассудительный муж, который никогда не лез в дела церковные, и двое детей – воспитанных, но чуть-чуть избалованных, а проповеди отличались краткостью и скромностью.

Две другие посетительницы студии были седовласыми дамами в лайкре, которых Фиби мысленно окрестила «Блаженной» и «Меланхоличной». Выражение лица Меланхоличной говорило о тотальной усталости от большинства вещей в жизни, а также о том, что на йогу ее привело лишь желание порадовать близкого человека (скорее всего, Блаженную – они, похоже, были подругами). Обе женщины с любопытством посмотрели на Фиби, когда та вошла. Наверное, подумали о том, как приятно видеть молодежь в своих рядах.

– Привет! Я – Кристина. – Инструктор по йоге и потенциальная вегетарианка подскочила к Фиби, и та уловила от нее легкий шлейф ароматических масел.

– А я – Фиби.

– Приятно видеть новые лица. Ты такая молодец, что решилась прийти. Надеюсь, тебе понравится.

– Не сомневаюсь в этом, – ответила Фиби без особой уверенности.

– Итак, Фиби, есть ли у тебя какие-то проблемы со здоровьем?

– Нет, – тут же выпалила Фиби. – А у вас?

Кристина развеселилась, будто этот вопрос, адресованный ей – тренеру по йоге, звучал нелепо. Все по умолчанию должны были понимать, что она в отличной физической форме.

Блаженная и Меланхоличная расположились впереди, а Фиби заняла место во втором ряду, позади Меланхоличной и рядом с преподобной Люси. К счастью, завязываться в морские узлы не пришлось, и большую часть занятия они только плавно поднимали руки и дышали. Фиби догадывалась, что Кристина и была бы рада требовать от них большего, но сдерживала себя, памятуя о возрасте и больных суставах Блаженной и Меланхоличной. Меланхоличная дышала неестественно громко – похоже, она использовала технику, которую освоила на предыдущем занятии, и ей не терпелось этим похвастаться.

Кристина сняла обувь и выполняла упражнения босиком. Ее спортивное тело гнулось легко и свободно. Ученики неуклюже пытались повторять их за ней. Когда нужно было стоять на одной ноге, удерживая равновесие, Фиби опасно покачнулась. Испугавшись, что сейчас упадет и привлечет к себе всеобщее внимание, она буквально силой воли не дала своей левой стопе оторваться от пола, еле-еле устояв на ногах.

В глазах у нее запрыгали звездочки.

– А теперь сделаем «кошку», – объявила Кристина.

– Ты в порядке? – спросила преподобная Люси.

Сначала Фиби подумала, что женщина обращается к ней, но потом поняла, что та смотрит на Кристину, чье лицо внезапно стало мрачнее тучи.

– Не обращайте внимания, – вздохнула Кристина. – Давайте продолжать.

Они приступили к следующей серии движений. Вместе с остальными Фиби опустилась на четвереньки и изогнула спину дугой: легко. Подняла голову вверх: уже сложнее. Из последних сил она напрягала мышцы, переводя тело из одной позиции в другую. Слава богу, все происходило как в замедленной съемке.

– Ну, как ты, Фиби? Все получилось? – подошла к ней Кристина, когда они закончили.

– Да, спасибо.

– Чувствуешь прилив сил?

Какой там. Она могла бы прямо сейчас рухнуть на коврик для йоги и здесь же отрубиться, если бы в помещении не было так холодно. К счастью, Кристина и не ждала от нее ответа. Она переключилась на других своих учениц и теперь сновала между ними, с каждой перебрасываясь парой слов.

– Есть новости о Мяве? – поинтересовалась Люси.