Нет, никогда она не привыкнет к его фокусам. И к сочетанию несочетаемого. Только уверится, что он динозавр, шарахающийся от техники, как он выдаст что-нибудь такое гламурное. Раф! Он такие слова-то откуда знает? Про сравнения её напитка с хрестоматийной жидкостью она вообще молчит.

– Давайте раф, – соглашается она. – Если что, сами меня домой потащите. Буду нагло виснуть на вас всю дорогу.

– Без проблем, – серьёзно кивает он. – У меня богатый опыт. Правда, барышни по большей части напивались не рафом. А одна… Впрочем, ладно.

Он умолкает на полуслове, но по потеплевшему взгляду Сашка понимает, что воспоминания приятные. Значит, речь не о Зарине. Хотя кто знает. Были же у них когда-то и нормальные отношения.

– Ну рассказывайте уже, раз начали!

– А ты не будешь, как гимназистка, краснеть? – ехидно ухмыляется он. – Смотри мне. Её звали Бэлла. Я звал Белочкой. И она была очень маленькой. Мне по грудь. Мне всегда нравились маленькие женщины, но эта била все рекорды.

Сашка удивлённо вскидывает брови и не может удержаться от комментария:

– То-то в вашем коллективе одни лошади работали!

– А при чём тут работа?! Сашенька, это основы сценографии. Бэк не должен быть ниже меня, а я дядька не маленький. Так вот, Белочка была миниатюрной. И при совершенно детской внешности обладала стальным характером. Подобное сочетание меня с ума сводило. Но возникал один технический нюанс. Гулять вместе, если она не надевала каблуки, было совершенно невозможно. А на каблуках она ходить не умела и надевала их только из-за меня. В итоге натурально висела на моей руке во время всех прогулок. Смотрелось очень забавно и очень мило. До тех пор, пока однажды мы не встретили моего приятеля. И он не спросил, почему я не знакомлю его с дочкой.

Сашка качает головой. Сомнительные какие-то у него приколы. А у него нечитаемое выражение глаз. Вроде бы и грустно ему, и радостно от воспоминаний.

Всеволод Алексеевич задумчиво мешает ложкой в чашке, хотя мешать там нечего, у него же просто кофе без сахара, и испытующе смотрит на Сашку:

– Саша, а почему у тебя Соколовский вызывает такую агрессию?

– А у вас? – не остаётся она в долгу.

И тут же прикусывает язык. Вот что делать с её отвратительным характером? Она может с ним нормально общаться, только когда он болеет. В позиции доктора она человек. А без белого халата, пусть и условного, острая на язык стерва. Благо что Туманов на её выпады не особо реагирует. Сидит, усмехается.

– Ну со мной-то всё понятно. Банальная стариковская зависть. Не прочь бы я сейчас покататься взад-вперёд по побережью, да ещё с уверенностью, что везде соберу залы. Вот посмотри, ради интереса, в своей волшебной говорилке, в Сочи он в каком зале выступает?

Сашка достаёт телефон, воздерживаясь от комментария, что у Всеволода Алексеевича точно такая же «говорилка». Ей не сложно.

– В «Фестивальном».

– Вот! Я же и говорю, самоуверенный молодой человек. Знаешь, какой это страшный зал? В нём со всех мест открывается панорамный вид на море! И огромные балконы с барами, кафе, соединённые с залом. То есть люди могут пойти в бар прямо посреди твоего концерта и дослушивать твою гражданскую лирику уже оттуда, за чашкой кофе.

– Ну и что? Сейчас много таких залов специально строят, со столиками, с обслуживанием. Вы так возмущаетесь, как будто никогда корпоративы не работали.

– Есть разница! На корпоративе другой репертуар, да и гонорар гораздо выше. Туда ты идёшь, зная, что просто зарабатываешь деньги. А к афишному концерту ты готовишься, ты настроен на творчество. А они жуют. Или на море пялятся. К тому же собрать «Фестивальный» крайне сложно. Вот любой другой зал в Сочи – пожалуйста. А с ним беда какая-то. Заколдованный он, что ли?! Хуже только стадионы, но стадионы я не работал с советских времён. Но не уходи от ответа! Тебе-то что Соколовский сделал?

– Да ничего. – Сашка пожимает плечами. – Мне все они до одного места. Что вы так смотрите? Ну да, он раздражает больше остальных. Потому что он вас пародирует.

– Ну всё же не пародирует, а копирует. Разница большая. И что в этом плохого?

– Всё плохо. Надо быть собой. А у него ваши жесты, ваши костюмы, ваши песни! Вы могли бы устроить разбирательство, кстати. Это вообще законно?

– Вполне, песнями распоряжается автор, а не исполнитель. Но мне не жалко. Разве лучше было бы, чтобы их забыли, если я не могу петь? А ты, Сашенька, злишься, потому что на самом деле Соколовский тебе нравится. Не может не нравиться, он ведь несёт ту же эстетику, что и я. Эстетику, которая тебе по душе. Но он не я. И этого ты ему простить не можешь.

Сашка фыркает. Психолог нашёлся. Потрясающе! Только задушевных бесед с элементами психоанализа ей и не хватало.

– Добавь сюда свой консерватизм, – продолжает он как ни в чём не бывало. – Ты невероятно консервативна. Вот нравится тебе пряничный раф?

– Ну ничего, – соглашается Сашка, хотя напиток оказался очень вкусным.

– Но ты ведь не хотела его пробовать. Ты уступила моему авторитету. Спорить готов, будь на моём месте кто угодно, ты бы не послушала совета. И давилась бы зелёным чаем. Просто по какой-то неведомой причине я имею на тебя влияние.

– Ага. Главное, не советуйте мне шагнуть с крыши или что-то ещё в этом духе, – усмехается Сашка. – А то я не смогу отказать.

Всеволод Алексеевич качает головой: шутка ему явно не понравилась.

– И так во всём, Саша. Ты ставишь себе какие-то странные рамки. Одни и те же наряды, всегда подчёркнуто строгие. Одна и та же причёска. Ты же молодая женщина. А как будто специально показываешь «не подходите ко мне». Тебе не хочется экспериментировать?

– Нет. А зачем? И да, я не хочу, чтобы ко мне подходили, чтобы на меня обращали внимание.

– Ты не хочешь нравиться мужчинам?

Только одному, думает Сашка, но молчит, разумеется. Потому что это не имеет никакого значения, что она там хочет. Теперь уже точно не имеет.

Он как-то странно, оценивающе на неё смотрит. И Сашка делает вполне определённые выводы:

– Всеволод Алексеевич, ради бога, не вздумайте тащить меня в какой-нибудь магазин и одевать по своему вкусу. Это будет так банально. Как сценка из пошлого кинофильма.

– И в мыслях не имел. Мало того что банально, ещё и совершенно бесполезно. Ты сама должна захотеть перемен. А сделать из тебя куклу не получится, только не из тебя.

– Хорошо, что вы это понимаете.

– Огромный опыт!

И опять самодовольно усмехается. Вот ведь засранец.

Приносят счёт. Всеволод Алексеевич успевает его оплатить раньше, чем Сашка дёргается в сторону своего рюкзака. Как и всегда, делает это величественно-небрежным жестом. И Сашка в который раз думает, что, если бы не скручивающие его время от времени, делающие таким зависимым болячки, он бы ещё долго оставался тем самым Тумановым-не-подходите-близко. Господином Народным артистом, центром мироздания. И о существовании Сашки даже никогда бы не вспоминал. В платье она там или без, с косой до пояса или вообще лысая.

Первым встаёт, подаёт ей руку. Сашка укоризненно смотрит, мол, не настолько же всё плохо. Но он настойчиво протягивает ладонь, приходится сделать вид, что принимает помощь.

– Можешь повиснуть, я не рассыплюсь, – негромко сообщает он, когда они выходят из кафе.

Ещё не хватало. Сашка идёт рядом с ним, подставляя лицо солёному, пахнущему морем ветру, и вспоминает старую фан-клубную шутку. Когда они с девчонками находили очередное фото артиста с какой-нибудь журналисткой, артисткой, да просто поклонницей, слишком уж откровенно к нему на снимке льнувшей, то складывали их в папку с ироничным названием «Хочу повеситься на Туманове». И Сашка всё время думала, что в названии ошибка. В её случае правильнее было бы «из-за Туманова». Тем страннее было неспешно, подстраиваясь под его шаг, идти по набережной, ощущая в руке его локоть. Да, невероятно странно.

***

Торговый центр в их городке только один, зато большой. И с весьма приличным фуд-кортом, что для Сашки самое главное. Сидеть на диете Всеволода Алексеевича полезно для фигуры, но очень вредно для хорошего настроения, особенно если любишь сочные жирные бургеры. С какой-нибудь экзотической прослойкой, например вишнёвой. И куском сыра с плесенью. Страшный сон диетолога. А запить ядрёной газировкой из автомата. И мороженое с бисквитной крошкой и клубничным джемом. Ужас.

Всем этим безобразием она наслаждается, усевшись за самый дальний столик. Такие вылазки у неё случаются редко, раньше забегала после, а чаще во время работы. С того момента, как уволилась, она тут впервые. Всеволод Алексеевич дома один. По собственному желанию! Он практически силой её выпроводил. С утра завёл разговор о том, что ей надо сменить обстановку, прогуляться. Тут же, прежде чем Сашка успела рот открыть, заверил, что прекрасно себя чувствует, а по телевизору сегодня очень важный хоккейный матч, который он собирается посмотреть.

Сашка хотела возразить, предложить вместе прогуляться в тот же торговый центр. Но вовремя подумала, что положительную тенденцию не надо пресекать. Ну серьёзно, нет ничего здорового в том, что он цепляется за неё как за мамкину юбку. Не от хорошей жизни так происходит, и понятно, что рано или поздно она станет к нему привязана намертво. Впрочем, лучше подобрать какое-то другое определение. А сейчас стоит воспользоваться предложением. Не потому, что ей так уж хочется погулять, а чтобы он побыл один. Возможно, ему тоже хочется немного одиночества.

Условились, что телефон всегда будет при нём, что он позвонит в любой непонятной ситуации, и Сашка отправилась гулять. В торговом центре в первую очередь бросилась к бургерной. И даже сама немного стыдилась той жадности, с которой заглатывала «Двойного острого Джо». Взрослая же тётя, с медицинским образованием. Но организм требовал холестерина и сахара, и побольше. Она могла бы готовить себе отдельно. Всеволод Алексеевич вполне адекватен, чтобы не воровать конфеты из шкафчика, а в холодильник вообще не полезет. Зачем? Он знает, что ему разогреют, красиво сервируют и подадут в нужное время и в нужном количестве. Но Сашка просто не может так над ним издеваться, и дома «запрещёнки» нет в принципе.

Телефон лежит перед ней экраном вверх, и Сашка постоянно на него косится. Тоже психоз своего рода. Ну оставь ты человека в покое. Ещё вопрос, кто от кого зависит. Надо срочно устраиваться на работу, иначе она сойдёт с ума. Где бы только её найти, нормальную работу со свободным графиком? В частную клинику податься? Выписывать богатым дурочкам дорогущие таблетки от ПМС? Кончится всё опять скандалом.

Мороженое она ест уже спокойно, наслаждаясь. Попутно ловит себя на мысли, что без него скучно. Она привыкла, что Всеволод Алексеевич всегда что-нибудь рассказывает. Привыкла строить маршруты, планировать, куда они пойдут, где передохнут, где перекусят, привыкла подстраиваться под его темп и возможности. А одной скучно. В телефон пялиться, в социальные сети? Там нет для неё ничего интересного.

Сашка относит поднос на стойку и неторопливо выходит из фуд-корта. И куда теперь? Что ей тут ещё нужно? Не прошло и часа, как она ушла из дома. Всеволод Алексеевич не успел соскучиться, даже отдохнуть от неё не успел. Ну не в кино же идти? Кинотеатры Сашку пугают. Глупо, иррационально, и всё-таки. Темное закрытое пространство с узким коридором, толпа людей и громкие звуки из стен. Всё вместе ей очень не нравится, какой бы фильм ни шёл на экране. По магазинам ей не нужно: продукты недавно закупали. Разве что за желейными конфетами с имбирём в супермаркет зайти. Очень они Всеволоду Алексеевичу нравятся. Подобрать сладости на сорбите со вкусом, отличным от вкуса подслащённого дерьма, крайне сложно. И если ему что-то понравилось, надо брать три мешка, пока не надоест.

– Заходите к нам на маникюр! У нас акция! Скидка пятьдесят процентов!