На стол легла аккуратная папка с изображением мрачного замка, который размещался в местности столь живописной, что я невольно поежилась, заранее отрицательно тряся головой. Угрюмые стены, похожие на тюрьму, зарешеченные окна, мрачный облетевший лес, покосившиеся башни и несколько черепов, которые гостеприимно улыбались всем возле входа выбитыми зубами.

– Здесь обучаются будущие некроманты, темные маги и варлоки, – пояснили мне, пока я предчувствовала всеми внутренними органами, что мне там делать нечего! – Академия темных искусств.

Папка раскрылась, демонстрируя фото главного зала, похожего на филиал кладбища. Кубки в виде черепов, потрепанные знамена фиолетового цвета, черная мебель уже дружно мотивировали меня написать заявление по собственному желанию.

– Здесь ты временно будешь учиться, – продолжал голос министра, показывая мне мрачные черные камни, обширное кладбище моих нервных клеток, покрытое сизой дымкой тумана, фотографию студентов, похожую на групповое фото перед казнью. – Я подготовил документы на имя Меридии Малефикар. Отец – некромант. Мать – целительница. Меня тревожит не то, что Академия четыре года назад подняла себе квоту на списание с десяти процентов до тридцати ....

Я молчала, глядя на картинки и представляя себя спящей в обнимку с трупом, как и полагается образцовому некроманту.

– А то, что ее исправно выполняет, – голос министра прозвучал зловеще, заставив меня поежится при виде черной кладбищенской оградки, исправно опоясывающей территорию Академии. – Так что бери лопату и за работу. Даю тебе две недели на раскопки интересующей информации. Каждый день ты будешь сдавать отчет лично мне о том, как прошел день и что удалось выяснить. Ровно в полночь твоя задача отчитаться мне обо всем, что происходит в Академии.

– Я отказываюсь, – твердо и решительно заявила я, окончательно решив не отправляться в это гостеприимное местечко с кладбищенской оградкой. – А еще по закону я требую увольнения! Имею право!

– И лево ты тоже имеешь. С нашей работы уходят только вперед ногами. Запомни это, – равнодушно и прохладненько заметил новый министр, пока я разглядывала суровых преподавателей, пытаясь понять, они еще живые или уже живые. – Там принято носить черное кружево. Так что с бельем ты угадала. А вот с нарядной футболкой и нарядными дырками нет.

– Я имею право требовать испытательный срок по закону! – вспомнила я то, чему училась по магическому праву в родной Академии.

– Испытание моего терпения тоже считается испытательным сроком. Считай, что в этом случае минута идет за день, – терпеливо пояснили мне. Неприятности уже покрались и сидят в засаде. Они набросятся на меня, стоит мне только выйти за дверь.

Я схватила ручку и бумагу, наскоро написала заявление и протянула работодателю, оставив лихой росчерк пера вместо подписи.

– Мое заявление на увольнение! -официально сообщила я, а у меня из рук осторожно приняли бумагу. Заявление вспыхнуло, рассыпаясь пеплом.

– Простите, – тут же официально заметил министр, глядя на меня с тенью улыбки, пока пепел оседал на стол. – Я не помню, куда его положил. Только что было в руках, а потом исчезло. Но я поищу его, обязательно.

«Согласно магическому трибуналу…», – монотонно бубнил в голове голос, зачитывая приговор, пока я смотрела на профиль новоявленного министра, пытаясь не думать о том, что наше знакомство вполне окажется куда более долгим, чем кажется на первый взгляд. Один взгляд в сторону узурпатора моих нервов и времени стоил мне седых волос. Я мысленно примеряла на себя урну для праха. В урну целиком я помещалась только в виде пепла, а вот в каменный саркофаг – вполне.

– Сейчас подготовят твои вещи и временные документы. Тебя оформили переводом из Академии Целителей. Твоя задача: проверить все легенды, сказки, истории, слухи и так далее. Особенно артефакты, – сквозь вату слышался отчетливо знакомый голос, а у меня по коже пробежали мурашки. – Ты ведь умеешь работать с артефактами… Особенно с очень опасными…

Министр встал и вышел, оставив меня наедине с тикающими часиками, которые отмеряли остаток моей жизни. «Жалуйся министру!», – ехидно заметил внутренний голос. – «На министра! Там порядок подачи жалобы указан! И не забудь рассказать все! Особенно про второй курс! Начинай с простого. Я, Медея Самайн, на втором курсе, будучи студенткой, не имея злого умысла и корыстных мотивов, кроме пятерки на экзамене… ».

Память пролистала обнятые колени, грустный взгляд в окно, раскрытые учебники и исписанные тетради на полу. Осенние листья осыпались с огромных вязов, чьи кроны доставали до третьего этажа студенческого корпуса; холодное, какое-то прозрачное небо, голубым куполом раскинулось над Академией; мягкий зеленый свитер с зацепками согревал озябшие руки натянутыми рукавами. На столе лежала огромная книга с желтыми и замятыми страницами «Древние артефакты. Восстановление свойств и ремонт», а поверх нее закладка- цепочка цепочка с синим камнем. «Это ваша экзаменационная работа!», – послышался знакомый голос нашей преподавательницы по артефактам Кассиопеи Мидас. На ней был перекрученный жгут цепочек, спадающих в декольте, на каждом пальце сверкало минимум три кольца. Браслеты на ее руках доходили до локтя и звенели при каждом ее движении. Ходили легенды, что однажды ее пытался унести наш академический дракон. Жаль зверюшку. Сдохла в процессе… Старенький был, надорвался.

Кассиопея сверкала золотой статуей, а драгоценные камни солнечными зайчиками скакали по стенам аудитории при каждом ее движении.

– А правда, что некоторые магические артефакты вызывают привыкание? – спрашивали любопытные студенты, наслушавшись историй про проклятые и зачарованные кольца, сережки и амулеты, которые якобы есть в каждой уважающей себя магической семье.

– Ерунда! – возмущалась Кассиопея, глядя на нас глазами обиженного ребенка и потирая отбитый в процессе похищения драконом копчик. – Ни в коем случае! Это все сказки! Все украшения, что сейчас на мне, служат для защиты мага при работе с артефактами, не более… Я в любой момент могу снять их и ничего не будет… Так что не верьте тем, кто вам все это рассказывает!

Она неловко взмахнула рукой, и с ее левой руки со звоном соскочило кольцо. «Ааааа!!! Моя радость!», – заорала Кассиопея, бросаясь за ним по полу, забывая про отбитый копчик и прочие травмы, оказавшиеся несовместимыми с жизнью дракона.

– Не дам. Никому не дам! – задыхалась преподаватель, целуя кольцо с розовым камушком. Мы привстали со своих мест, чтобы увидеть ее сидящей на полу и дрожащими руками надевающей колечко на место. – Моя радость, мое солнышко… Мама тебя пожалеет! Не походите ко мне! Вы пытаетесь его отобрать! Я вижу ваши алчные глазенки, маленькие твари!

Помню, как за ней гонялся по всей Академии профессорско-преподавательский состав, пытаясь убедить, что никто не отнимет ее кольцо. Вот так Кассиопея ушла на больничный, а перед нами появилась огромная старая коробка со сломанными артефактами.

– Если претендуете на тройку – распознайте артефакт и магию. Опишите, что он делал ранее и к какой магической эпохе относится. Если нужна четверка, верните ему часть изначальных свойств или хотя бы внешний вид, при этом опишите, к какой эпохе он относится, какой магией обладал, и перечислите все заклинания, которые были на него наложены. Если нужна пятерка – то восстановите его до изначального состояния! Если вам это удастся, то артефакт ваш, – прочитала я инструкцию, окуная руку в старую коробку и чувствуя легкое магическое покалывание в сплетении цепочек и всякой бижутерии.

– Ура! Ты глянь, какой красивый! – прыгали от радости девчонки, показывая друг другу свою ювелирную добычу. – Мне идет! Сегодня же надену этот перстень! Ура! Обожаю артефакты! Самый лучший предмет!

Из моей сжатой руки свисает изящная цепочка с хитрым плетением, а сквозь сомкнутые пальцы просвечивает что-то яркое, синее… На раскрытой ладони лежал синий камень с интересной огранкой, переливаясь и играя на солнце. В качестве оправы для камня был использована восьмиконечная звезда.

– Вау! – захныкал кто-то с завистью глядя на меня я пыталась вспомнить что-нибудь похожее. – Шикарный камень! Правда, трещина…

Я помню, как потекли мучительные дни. Стопки книг в комнате росли, как на дрожжах, но ни в одной из них не было ни одного упоминания о синих камнях, в обрамлении восьмиконечных звезд. Были артефакты эпохи первых драконов из обсидиана, были артефакты эпохи вторых драконов, кустарно выполненные из бронзы… Страницы шуршали, картинки пестрили, я а понимала, что мне не повезло. «Я нашел клеймо мастера! Представляете!», – хвастался староста потока на уроке по заклинаниям, демонстрируя всем желающим маленькую магическую печать мастера. – «Попробуйте заклинание проявления!»

– Проявись! – приказывала я камню и украшению, поднеся к нему руку. Но ничего не менялось. «Это первые драконы! По-любому, зачарование любви. Посмотри на огранку!», – авторитетно заявлял преподаватель по магическим ритуалам, вращая в руках мою безделушку. «Да что ты говоришь? Третьи драконы! Первые драконы – это бронзовый век артефактов! Защитное заклинание воина!», – спорила преподавательница по зельям, пропуская между пальцев золотую цепочку. На меня выразительно смотрели, а я уже чувствовала, как меня выпроваживают из учительской: «Иди, и не просто иди, деточка! Все что нужно мы уже подсказали!».

Помню, как ночью, перед экзаменом чертила восьмиконечную звезду в круге на полу, как наносила неведомые мне символы, найденные на страницах книги, написанной на древнем забытом языке чернокнижников. Единственная схема, найденная в анналах истории, чем-то напоминала мое украшение, и, в отчаянии, я решила произнести слова, сверяясь с обрывочной транскрипцией. Несколько раз я правила бумажку, черкая на ней карандашом, разминала речевой аппарат, тренировалась произнести заклинание, смысла которого не понимала вообще. «Если я этого не сделаю, то завтра не сдам экзамен!», – убеждала себя я, чувствуя, как начинают трястись от волнения руки. Я помню вспышку яркого света, секундную радость от того, что трещина на камне, которая до этого уродливым шрамом сводила на нет всю огранку, зарастает волшебными искрами. «Получилось!» – ликовало сердце, а я уже мысленно представляла пятерку на экзамене, как вдруг…

Очнулась я в целительской, лежа на белых, хрустящих простынях. Руки бессильно вытянулись вдоль тела, а чугунная голова покоилась на мягкой подушке. Моя левая рука была перевязана, а сквозь белоснежные бинты проступали три кровавые полоски, словно росчерк когтей.

– Очнулась! – послышался голос сквозь размытые пятна полуяви, а надо мной склонилось неприятное лицо в черном капюшоне. Суровый боевой маг с огромной бородой и шрамом на щеке пристально смотрел мне в глаза.

– У меня есть к вам несколько вопросов, – послышался низкий, хриплый голос, пока я пыталась сфокусироваться на бородатом незнакомом лице боевого мага. – Вы готовы на них ответить?

– Я ничего не помню, – простонала я, а сердце колотилось от ужаса: «Запрещенное заклинание, магический трибунал, камера на двести лет или сожжение....». «Вы помните, какое заклинание произносили? Оно было из учебника? Советовались ли вы с преподавателями перед произнесением заклинания? В семье темные маги были? В каком поколении? Вы слышали про октограмму? Откуда вы взяли октограмму в основу круга? Вам кто-то подсказал?», – вопросы обступали меня со всех сторон, атаковали, душили, загоняя в угол, но я, облизывая пересохшие губы, упрямо твердила одно и то же: «Ничего не помню… Помню вспышку и все… ».

– Сегодня погиб первый отряд почти в полном составе. Четыре человека полегло на месте. Выжил только один, который тебя вытащил. Мы забираем медальон, – пояснили мне, пока я мечтала, чтобы они быстрее убрались. – Для экспертизы. О результатах сообщим.

Эти слова могильным холодом пробежали по телу, ужас при мысли, что остатки своих дней я проведу в камере, сковал меня, а сердце предательски екнуло. «Я ничего не помню!» – повторяла я свою мантру каждый день, до тех пор, пока сама в нее не поверила.