Зал взорвался и загудел. Натка тоже возмутилась. Миллион в месяц на каждого ребенка? И это мало? Вот стерва. Последнее она воскликнула вслух.

– Кто стерва? – тут же спросила Лена.

– Как кто? Эта Лика Смайл.

– Господи, а это еще кто?

Светские сплетни Лену никогда не интересовали, поэтому имен знаменитостей она не знала. Пришлось быстренько ввести сестру в курс дела.

– Наташа, зачем ты смотришь эту чушь? – возмутилась Лена, но тоже как-то вяло, без обычного напора. – Люди трясут своим грязным бельем на всю страну ради больших денег, а такие, как ты, это поощряют. Если бы это шоу никто не смотрел, его давно бы закрыли, и это было бы прекрасно. Жуткая же пошлость.

– Но это же интересно. Вот мой муж, работая с утра до вечера на не самой простой работе, получает сто сорок тысяч рублей в месяц. И у меня еще восемьдесят. На эти деньги мы живем вчетвером, имея кредит за квартиру. И ничего, выживаем, не нуждаемся, детям особо ни в чем не отказываем. А эта Лика Смайл утверждает, что два миллиона рублей в месяц ставят ее и детей на грань нищеты. Ну, не охренела?

– Да тебе-то что за печаль, охренела она или нет? – в сердцах спросила Лена. – Наташа, считать чужие деньги неприлично. И все. Разговор окончен.

– Лен, такие, как эта Лика, специально рожают детей от богатых мужчин, чтобы развести их на деньги и обеспечить себе безбедное существование. Вот мы же с тобой не такие. Наши дети – наша ответственность, а не способ заработать.

В прихожей хлопнула входная дверь. Значит, Костя пришел с работы, можно садиться ужинать.

– Ладно, Лена, разговор действительно окончен, – вздохнула Натка. – Таганцев пришел. Буду кормить. У тебя точно все хорошо?

– Точно, – подтвердила Лена так быстро, что это выдавало неправду, но Натке некогда сейчас разбираться, надо накрывать на стол и приветствовать уставшего мужа. – До завтра, Наташа.

И повесила трубку. Появившийся в дверях кухни Таганцев, на котором уже, как маленькая обезьянка, висела Настя, быстро чмокнул жену и отправился переодеваться и мыть руки. Натка принялась расставлять тарелки на столе, продолжая краем глаза смотреть в телевизор.

– Сегодня в нашей студии появятся еще две женщины, называющие себя женами Вали Шутова, – провозгласил Халатов. – Каждая из них также воспитывает детей, которых господин Шутов признал. Валя, вы знакомы с Никой Стар и Микой Блох?

Натка закатила глаза. Ну надо же. У всех этих женщин не только внешность одинаковая, но и имена тоже. Да ладно бы имена, а то какие-то собачьи клички. И находятся же мужчины, готовые иметь с ними дело и даже заводить общих детей.

– Знаком, – согласился Шутов в телевизоре. Выглядел он доброжелательно и беззаботно, даже весело. – Со всеми перечисленными женщинами у меня были отношения, в результате которых на свет появились мои дети. Я же уже сказал, что у меня их больше ста. И на этих детей я тоже плачу алименты. Весьма солидные, надо сказать. Но дети и их матери – это разные люди. Общаться с детьми и поддерживать их финансово я согласен. А вот баб, которые ради бабла готовы родить от кого угодно, я знать не хочу. Выполнили функцию инкубатора – свободны.

Зал снова зашумел от негодования, но Натка не видела в словах Шутова ничего ужасного. Пять минут назад в разговоре с сестрой она сказала почти то же самое. Женщины, рожающие детей для того, чтобы развести богатых мужчин на деньги, отвратительны.

Дети – это счастье и смысл жизни, а не способ обеспечить себе безбедное существование, в котором будут салоны красоты, поездки на курорты, трендовые тряпки и бриллианты и вообще все, кроме работы и обязанностей. Шутов платит на детей такие алименты, что даже время с ними проводить не надо. Вполне хватит нанять не одну няню, а самой развлекаться с утра до вечера. И почему тогда к этим женщинам надо относиться, как к матерям и любимым, а не как к инкубатору?

От этих сердитых мыслей Натку отвлек Таганцев, который, переодевшись и умывшись, снова появился в кухне. Разумеется, с дочкой в обнимку. Волосы у него были влажные после душа, и весь он выглядел расслабленным и домашним, то есть таким, каким Натка любила мужа больше всего.

– Мы готовы к трапезе, – возвестил Таганцев и бережно усадил Настю за стол. – Чем сегодня будет нас кормить любимая мамочка?

– Котлетами и пюре, а также салатом, – улыбнулась Натка и щелкнула кнопкой на пульте, выключая телевизор, в котором Халатов пообещал сразу после рекламы встречу с Никой Стар и Микой Блох. Добропорядочной жене и матери Наталье Кузнецовой до этих профурсеток с собачьими кликухами не было никакого дела.

– Сеня, иди ужинать! – прокричала она в воцарившейся тишине, раскладывая приготовленный ужин по тарелкам.

* * *

Самым сложным для меня было продолжать держать лицо перед сестрой. Да и перед дочерью тоже. Вот уже несколько дней перед глазами стояла незнакомая женщина, стоящая на пороге моего, как я думала, дома и произносящая надменно: «Я жена Виталия Александровича».

Разумеется, я знала, что до знакомства со мной Миронов был дважды женат, но в детали своей личной жизни он меня не посвящал, а я считала неудобным спрашивать. В конце концов, мои предыдущие романы, в том числе и студенческий, в результате которого на свет появилась Сашка, мы никогда подробно не обсуждали.

И Виталий, и я были взрослыми, состоявшимися в жизни людьми со своим прошлым, багажом успехов и ошибок, и наша общая история не насчитывала еще даже двух лет. Отрезок жизни, который мы провели порознь, был слишком большим, чтобы его вместить даже в самые откровенные разговоры.

Я знала про первый, еще студенческий брак Виталия, который закончился, практически не успев начаться. Точнее, студенткой была его первая жена, имени которой Миронов никогда не упоминал. А он в те годы еще молодой, начинающий врач, грезящий о пластической хирургии, но работавший в городской больнице-тысячнике, куда привозили «острых» больных, в том числе и с результатами поножовщины.

Бывали сутки, когда начинающий врач вообще не отходил от операционного стола, и именно это, по его словам, и стало причиной развода в первом браке. Ни одной молодой жене не понравится, когда она не видит ни мужа, ни денег.

Потом Виталий женился снова, его супругой стала коллега по больнице, которую, кажется, звали Мариной. У них родилось двое детей, и, несмотря на то что брак все-таки распался, с ними у Миронова сохранились хорошие отношения. Сейчас его дети уже были взрослыми. Восемнадцатилетняя дочь училась на первом курсе юридического факультета МГУ, а пятнадцатилетний сын, помимо школы, постигал еще азы программирования, потому что грезил IT-сферой.

Рождение Мишки Миронов воспринял с радостью не только потому, что видел в этом шанс обуздать и «привязать» к себе меня, но и потому, что маленький ребенок давал ему возможность продлить молодость.

Все это я знала, хотя с детьми Миронова еще не познакомилась. Он все обещал представить нас друг другу, но в силу занятости сторон руки до этого так и не дошли. Когда я все-таки согласилась переехать с Мишкой в квартиру Миронова, мы планировали устроить званый вечер, куда пригласить его детей, но так и не успели. И вот теперь ко мне заявилась женщина, представившаяся женой Виталия.

В квартиру я ее не пустила. Не из-за ревности или вредности. Просто ни ее внешность, ни имя ничего мне не говорили, а мошенников в последнее время развелось достаточно. Впусти непонятно кого в дом, а потом выяснится, что это наводчица. В общем, я вежливо, но твердо заявила этой Варваре Алексеевне, что она может прийти, когда Виталий вернется из командировки, но ждать его ей придется в другом месте.

– А когда он вернется? – спросила она.

– Я жду его часа через два. Но он возвращается из Владивостока, так что из-за разницы во времени будет уставшим с дороги. Мне кажется, будет правильным, если вы побеспокоите его завтра.

– Но я тоже прилетела издалека.

– Что ж, тогда вам тоже будет нелишним отдохнуть. Например, в гостинице. Подсказать вам хорошие неподалеку?

– Нет, спасибо. – Незнакомка вытащила из кармана какую-то бумажку и посмотрела в нее, словно что-то уточняя. – Я могу переночевать в загородном доме Виталия Александровича.

И она произнесла вслух, видимо, записанный на бумажке адрес, по которому действительно располагался загородный дом Миронова. За все время нашего знакомства я была там всего два раза. Несмотря на красоту и удобство этого дома, Виталий не любил в нем бывать. Жалел время на дорогу, предпочитая оставаться в своей городской квартире, идеально оборудованной с точки зрения комфорта и функциональности. Я не настаивала, потому что тот дом не имел ко мне никакого отношения, да и с моей работой время на дорогу всегда имело значение.

Получается, Варвара Миронова знала о существовании загородной недвижимости у человека, которого она называла своим мужем. А может, это первая жена, та самая, с которой они давно расстались? Но почему она ведет себя так, словно является хозяйкой положения?

– Простите, вы с Виталием в разводе? – уточнила я, ругая себя за то, что не смогла сдержаться.

Вопрос вырвался раньше, чем я осознала всю слабость подобной позиции. Любые вопросы я должна была задавать Миронову, а не его женщинам.

– Нет, – смерив меня с ног до головы, ответила Варвара Алексеевна. – Мы, конечно, какое-то время не живем вместе, но наш брак не был расторгнут, а потому я – законная жена. Если он уже успел сводить вас в ЗАГС, то знайте, ваш штамп в паспорте недействителен.

– У меня нет штампа в паспорте, – сквозь зубы ответила я.

– Что ж, вам же лучше. Меньше проблем, – сообщила незнакомка и удалилась.

Разумеется, закрыв за ней дверь, я кинулась звонить Виталию, но его телефон, как и говорила Варвара Алексеевна, оказался вне зоны доступа. Ну да, самолет из Владивостока еще в небе. Ладно, когда он приземлится, Виталий включит телефон и мне придет СМС, что он появился в сети. Отложив свой смартфон в сторону, я занялась ребенком.

Мы с Мишкой выкупались, потом поели, потом улеглись в кровать, и я начала напевать ему песенки, как всегда делала перед сном, то и дело бросая взгляды на тумбочку, куда пристроила свой телефон. Он молчал. И через два, и через три часа извещения о том, что Виталий на связи, не приходило.

В районе одиннадцати часов вечера я снова набрала его номер, но механический голос по-прежнему равнодушно сообщал, что телефон абонента выключен. Странно, самолет давно должен был приземлиться. Неожиданно я встревожилась. А вдруг произошло что-то страшное? Номер рейса мне был известен, поэтому дрожащими руками я открыла приложение «Флайт радар», вбила нужные цифры и с изумлением уставилась на экран. Рейс Владивосток – Москва, которым Миронов планировал вернуться в Москву, оказывается, был отменен.

Я произвела еще некоторые интернет-изыскания и выяснила, что причиной отмены стала нелетная погода во Владивостоке. Но почему Миронов не сообщил мне, что задерживается? И почему его телефон отключен? Впрочем, объяснение этому существовало, и самое простое. Миронов просто вылетел другим, более поздним рейсом и сейчас как раз находился в воздухе, а мне забыл сообщить по причине… Например, по причине внезапно севшего телефона.

Объяснение было так себе, натянутое, потому что Виталий, будучи деловым человеком, всегда контролировал степень заряда батареи, а в командировки обязательно брал с собой еще и запасные зарядные устройства, но другого объяснения у меня не имелось. Решив, что утром все выяснится, я легла спать.

Однако утром ничего не изменилось. Виталий не появился дома, не давал о себе знать, а его телефон по-прежнему оставался выключенным. Вкупе с появлением на пороге его дома женщины, которая уверяла, что является его действующей женой, ситуация выглядела некрасиво.