Десантное отделение вовсю развлекалось перед вечерней поверкой. Кто-то из мичманов, кажется, был в особо веселом расположении духа, и задорно «цукал» молодых. Как и подобает будущему офицеру, не выходя за границы этикета и здравого смысла – зато с выдумкой.

Молодым полагалось по памяти перечислить всех начальников Морского корпуса, начиная с Нагаева и до старика Разумовского. А те, кто хоть раз запинался, отправлялись в «экипаж» – натягивать паруса из одеял на своих же товарищей. Судя по выстроившейся вдоль диванов «флотилии», первогодки не утруждали себя зубрежкой истории.

Зато поучаствовать в увеселениях были совсем не против.

Увидев меня, мичман удивленно вскинул брови.

– Курсант, на месте – стой! А ну-ка перечислите мне, матрос…

– Нагаев. Милославский. Голенищев-Кутузов. Карцов, Рожнов, Крузенштерн, – проговорил я. – Могу даже с датами. Но вообще-то меня Медведь ждет.

– Курсант Острогорский, – мичман тут же подобрался, – в жилой блок – марш!

– Есть в жилой блок! – гаркнул я.

И, прошагав мимо «флотилии», вышел в коридор.

Вся честная компания ждала в комнате. Медведь, развалившись в моем новеньком кресле, сонно наблюдал за Поплавским, не менее сонно перебирающим струны гитары. И даже чуть покачивался из стороны в сторону в такт музыке. Кресло при этом издавало жалобные звуки, предвещающие мне скорый визит в магазин за новым. Камбулат валялся на кровати, забросив руки за голову.

Из всех наших отсутствовал только Корф – видимо, опять удрал зубрить свои конспекты в библиотеку.

– Ну как там? – Медведь поднялся мне навстречу, заставив кресло скрипнуть особенно пронзительно. – Как прошло?

– Скажем так – проблема решена, – усмехнулся я. – И его высокоблагородие капитан Каратаев у нас больше не работает.

– Зверь… – уважительно пробормотал Камбулат. – И как ты его?..

– Тебе лучше не знать… И это еще не все, друзья мои!

– Не все? – Медведь приподнял мохнатые брови. – Ты еще что-то задумал?

– Ага. Но для этого мне понадобится помощь. И не только ваша… Для начала нам пригодится наличность – чем больше, тем лучше. – Я повернулся к Медведю. – А потом вы, господин мичман, отправите пару человек из сборной в медпункт. Пусть пожалуются на травмы. Или на живот, что-то в этом роде… В общем, неважно – самое главное пустить слух, что они вот-вот снимутся с соревнований.

– Что-то я не понимаю… – пробормотал Камбулат.

– Поймешь. А еще – мне нужен Антоша. Кстати, где он?

– В буфете, – усмехнулся Камбулат. – Бока наедает – не иначе зима скоро.

– Черкни ему, пусть бросает все и мчит сюда. Без него нам точно не обойтись.

– А вот теперь уже я что-то не врубаюсь. – Медведь недоумевающе поскреб пальцами бурую шевелюру. – Этот-то тебе зачем?

– Ну как… Лицо у него доброе. – Я пожал плечами. – Вызывает доверие.

– Ставку делать пойдет, чего тут непонятного, – лениво пояснил Поплавский. – Все равно больше некому: я завтра в наряд до отбоя, а спортсменов на стрельбище повезут, к пятиборью готовиться. Кроме Вовки, кстати.

– Это почему? – поинтересовался я.

– А, точно! – Камбулат хлопнул себя по лбу. – Ты у нас в усиление к гардемаринам уезжаешь, в Зимний. Списки, что ли, не видел?

Глава 6

Такси остановилось у Эрмитажного театра Миллионной. Дальше пешком – после недавних событий меры безопасности увеличили еще примерно втрое, и город на подъездах к Зимнему выглядел так, будто здесь шла война: дорогу преграждали бетонные блоки, шлагбаум и пара броневиков.

И даже лица атлантов над парадной лестницей, казалось, чуть нахмурились и воплощали уже не сосредоточенность и столетний покой, а какую-то неясную тревогу, словно каменным великанам теперь и правда приходилось держать на руках небесный свод, а не какой-то там балкон.

Их товарищи из плоти и крови выглядели не лучше: когда я открыл дверцу и выбрался из такси наружу, гвардейцы на посту напряглись, а один даже шагнул за броневик, будто бы невзначай передвинув автомат на ремне вперед, под руку.

Но стоило им разглядеть погоны на моих плечах, как мрачные лица тут же разгладились.

– Морской корпус, Острогорский?.. – поинтересовался старший. И, не дожидаясь ответа, развернулся к остальным и крикнул. – Ваше высокоблагородие, пришел!

Похоже, меня уже ждали. И не какой-то там дежурный провожатый, а целый гардемарин… И к тому же знакомый. Высокий светловолосый мужчина лет тридцати сменил парадный китель на полевой камуфляж и на этот раз снарядился, как на войну, но это, без сомнения, был он – тот самый штабс-капитан, который пытался вывести нас из здания Пажеского во время налета на бал.

Его товарищ тогда погиб, но этому повезло. Он не только пережил Разряд убитого мной Одаренного штурмовика, а еще и получил повышение: вместо четырех тусклых металлических звездочек на погонах с продольной красной полоской виднелся один-единственный символ: вензель покойного императора на фоне двуглавого орла с короной. А значит…

А значит, передо мной стоял не кто иной, как новоиспеченный капитан – командир особой гардемаринской роты.

– Здравия желаю, ваше высокоблагородие. – Я вытянулся по струнке и коснулся пальцами околыша фуражки. – Курсант Острогорский в ваше распоряжение прибыл. Готов приступать…

– Да подожди ты приступать. – Штабс… точнее, теперь уже капитан махнул рукой и развернулся, явно приглашая проследовать за ним в сторону Зимнего. – Пойдем, прогуляемся.

Он сразу перешел на «ты», изящно пропустив и «господина курсанта», и половину положенных строевых команд, и прочие расшаркивания. И это могло означать как высшую степень пренебрежения, так и то, что беседа (или ее часть, во всяком случае) будет неформальной.

Серьезных прегрешений за мной вроде бы не имелось, потому я кивнул и двинулся следом за капитаном. А через полминуты неспешной прогулки по Миллионной даже заговорил. Первым – если уж он сам так и не сподобился.

– Поздравляю с повышением, ваше высокоблагородие. – Я указал взглядом на новые погоны. – И, смею предположить, заодно и с новой должностью.

– Тут такая должность, что сам не знаю – то ли радоваться, то ли вешаться впору… – пробормотал капитан. Но тут же вспомнил, что даже толком не представился, и протянул мне руку. – Гагарин, Сергей Юрьевич. Особая гардемаринская рота.

О княжеском титуле мой новый знакомый зачем-то решил умолчать, однако мне хватило и фамилии. Помнить в лицо всех семерых отпрысков его сиятельства Юрия Алексеевича я, конечно, не мог – особенно тех, кто десять лет назад только-только выпустился из военного училища. Однако возможности капитана Гагарина представлял неплохо. И происхождение из древнейшего рода объясняло если не все, то уж точно многое: к примеру, стремительный взлет по карьерной лестнице.

Интересно, а что случилось со старым командиром?

– У нас тогда восемь человек погибло. – Гагарин, видимо, решил не ждать, пока я сам начну задавать каверзные вопросы. – Такого уже давно не было. Ну вот, значит, руководство и сменилось… Спасибо, кстати – и тебе, и остальным парням.

– За что? – усмехнулся я.

– Да за все. Вы, считай, работу за нас сделали.

Гагарин нахмурился и даже чуть покраснел, будто ему до сих пор стыдно было вспоминать, как его, гардемарина, князя и Одаренного не ниже пятого ранга швырнули, как тряпичную куклу, и оставили лежать, пока мы с Поплавским и Камбулатом задорно геройствовали, доставляя ее высочество обратно в Зимний.

– Служу Отечеству, – отозвался я. – То есть служим. Благодарю, ваше высо…

– Да хватит тебе уже тут козырять! – сердито проворчал Гагарин. И тут же поморщился, явно мысленно ругая себя за несдержанность. – Извини, матрос… Сам понимаешь, что тут творится – вот и хожу злой как собака.

Я молча кивнул. Фасад дворца и площадь с Александровской колонной посередине выглядели как обычно, однако я почти физически ощущал нависшую над ними тревогу. После происшествий вроде гибели императора и покушения на Елизавету всегда случалось одно и то же: полиция, армия, спецслужбы и Совет Безопасности начинали суетиться, как на пожаре, и всеми силами доказывать, что в промашке виноват кто-то другой. И даже если гардемаринскую роту не назначили крайними, свою порцию… скажем так, критики они получили. И явно немалую – раз уж предыдущий капитан то ли решил сменить место службы, то ли вообще ушел в отставку, не выдержав позора.

Позиция освободилась – вот только осталась «расстрельной». Боевики в черном с Распутиными все так же гуляли на свободе, следствие все так же буксовало, Морозов – уж он-то точно – все так же примеривался, как бы женить сына на единственной наследнице рода Романовых. И очередное покушение или что-то похуже были лишь вопросом времени.

– Понимаю, – вздохнул я. – Обстановка, мягко говоря, неспокойная. Иначе вам вряд ли понадобилось бы усиление из курсантов.

– Ну… Я тебя вообще-то не для этого позвал. – Гагарин свернул к арке, разделяющей западное крыло Эрмитажного театра и сам дворец. – Если бардак, как в Пажеском, повторится, меня не только с должности снимут, но и разжалуют в пехоту, до лейтенантских звездочек. И отправят служить, куда Макар телят не гонял.

На мгновение я даже удивился, что капитан гардемаринской роты рассказывает такие вещи едва знакомому курсанту-первогодке. Впрочем, мы виделись аж во второй раз, а никакого секрета в его словах, в общем, и не содержалось. Так что меня скорее интересовало другое.

– Искренне сочувствую, ваше высокоблагородие… Но разве я могу чем-то помочь? – спросил я.

– Не исключено. – Гагарин махнул рукой, и гвардейцы за очередным шлагбаумом расступились, пропуская нас. – Я тут… ну, скажем, опрашиваю свидетелей. А ты тогда видел уж точно побольше меня.

– Видел удар атакующим элементом по бальному залу. Потом боевиков в здании, – отрапортовал я. – Потом погоню, два черных микроавтобуса без номеров. И на этом, собственно, и все.

– Значит, все-таки элемент? – Гагарин явно навострил уши. – Не бомба?

– Ну… Я точно не знаю, – осторожно отозвался я. – Но на обычный взрыв не похоже. Впрочем, если это противоречит официальной версии расследования…

– Да нет пока никакой версии.

Верховный гардемарин тут же напустил на себя безразличный и даже чуть скучающий вид, однако я успел заметить, что его проняло. И еще как – светлые брови сдвинулись, и между ними снова залегла тяжелая складка. Наверняка Гагарин уже слышал что-то такое. И уж точно видел следы удара по Зимнему не раз, не два и даже не десять, однако мои слова все же показались ему интересными.

Может, оттого что в самом дворце уже давно никто не отваживался произносить подобное вслух. Ведь это означало бы признать факт существования Одаренного вне рангов или еще черт знает кого или чего, способного за пару секунд прожечь Царь-Свечкой Конструкты в четыре слоя и несколько метров железа и камня.

Видимо, как раз об этом Гагарин сейчас и думал. Сосредоточившись настолько, что едва не заехал самому себе по лбу дверью, ведущей в восточное крыло Зимнего. И я тут же сообразил, что лучшей возможности задать свои вопросы может уже и не быть.

– Ваше высокоблагородие, – начал я, постаравшись добавить в голос как можно больше бестолкового юношеского любопытства, – позвольте поинтересоваться… Почему вы ведете расследование? Не смею сомневаться в ваших талантах, равно как и в полномочиях, но ведь есть дворцовая полиция, есть Третье отделение канцелярии его величества… Совет Безопасности, в конце концов! – Я нарочно возвысил голос, изображая искреннее удивление. – Разве сейчас работа гардемаринской роты – не обеспечивать безопасность великой княжны Елизаветы?

– Тихо ты! – буркнул Гагарин, сворачивая в коридор налево. – Любопытной Варваре знаешь, что оторвали?.. Но ты, курсант, прав. Отчасти. Не наше это дело, в расследованиях ковыряться, только так получается, что больше некому.

– Почему? – вполголоса уточнил я.