Айрис и самой казалось, что призрак леди Клементины витает над этим местом. Живущие в Эбберли люди постоянно вспоминали её, говорили о ней как о том, кто только что вышел, – как будто после её исчезновения время в доме остановилось. Наверное, так и происходит, когда человек исчезает внезапно и необъяснимо… Если бы они точно знали, что леди Клементина мертва, то могли бы оставить её в прошлом, но она не отпускала: ни своего сына, ни свой дом, ни даже слуг. Даже те, что поступили на службу уже после исчезновения леди Клементины, начинали говорить о ней так, точно знали её, словно она оставалась где-то в доме, как больной человек, которого стараются не беспокоить, но за которого непрестанно тревожатся.

– Простите, – ответила Айрис. – Я не хотела, чтобы так получилось… Я думала, она работала за тем столом, и поэтому никогда за него не садилась.

Айрис указала на второй из столов, возле которого стояла печатная машинка.

– Она работала и за тем столом, и за этим, и за теми, – Дэвид Вентворт указал на дальнюю часть библиотеки, – и на диване, и в кабинете, и у себя в комнате, и в новой гостиной. Она постоянно меняла место.

– Это очень трогательно, что здесь лежат её вещи. – Айрис начала говорить это скорее из вежливости, но потом от нахлынувших чувств перехватило горло, и ей пришлось остановиться, чтобы сглотнуть. – Что всё сохраняется в том виде, как было, пока она… работала здесь.

Дэвид Вентворт, до того слушавший со спокойно-равнодушным лицом, вдруг резко перевёл на Айрис глаза. Он понял, какие слова едва не слетели с её языка: «пока она была жива».

– Это была идея дяди Роланда, – сказал он, подходя к столу леди Клементины. – Оставить всё так, как было при ней. Это её любимая ручка и именно та бумага, на которой она писала. Печатной машинкой она редко пользовалась, почти никогда… – Дэвид Вентворт чуть заметно улыбнулся. – Просила перепечатывать меня. Кроме самой последней рукописи. Я тогда уже уехал в колледж. Здесь только нож для писем не тот, что был, но похожий. У нас пропало несколько серебряных вещей: ножи, вилки, солонка – нож с письменного стола в том числе, но потом оказалось, что таких ножей был целый набор, отличаются только камни. У этой птички вместо глаза вставлен маленький изумруд, а на старом ноже был синий камень. – Он повернулся к Айрис. – У вас есть всё, что нужно для работы?

– Да, всё есть.

– Я уже говорил, но повторюсь: надеюсь, вы здесь не заскучаете и не сбежите.

– Думаю, что мой предшественник рассчитывал на большее, может быть на открытия… Но меня пригласили каталогизировать библиотеку, и именно за этим я и приехала. Я не считаю эту работу скучной или примитивной. Лорд Бернерс занимался таким в Оксфорде, значит, для меня это и подавно хорошо.

– Вы тоже думаете, что в библиотеке нет ничего особенно ценного? – вопрос был произнесён со странным нажимом.

– Здесь есть книги, которые могут стоить несколько сотен фунтов, но ничего такого, что вы не могли бы купить в антикварном магазине в Лондоне или на аукционе.

– То есть ничего уникального?

– Об этом можно будет сказать наверняка, только когда я разберу все книги до единой, но пока у меня сложилось такое мнение, – осторожно ответила Айрис.

– Подозреваю, что это не так. Отчасти поэтому я и затеял историю с каталогом. Дело в том, что… Даже не знаю, как сказать, чтобы не напугать вас, мисс Бирн. Я думаю, что здесь есть нечто очень и очень ценное. За последние полтора года Эбберли трижды пытались ограбить. И каждый раз преступники хотели проникнуть именно в библиотеку.

Айрис встревоженно осмотрелась, словно надеясь заметить следы взлома.

– Когда это произошло в первый раз, все решили, что это какие-то случайные люди. Может быть, бродяги. Хотя в этих местах такого раньше не было. Но я велел садовникам на всякий случай выпускать на ночь собак. Во второй раз преступники забрались в дом днём. Представляете, какой риск наткнуться на людей?

– Честно говоря, небольшой, – не удержалась Айрис. – Я по несколько часов никого не вижу и не слышу, когда сижу в библиотеке.

– Но откуда грабителям про это знать? И не так уж тут безлюдно. Когда в дом залезли во второй раз, Джоан, горничная, шла к боковой лестнице и почувствовала, что тянет холодом. Она зашла в угловую гостиную и увидела, что выставлено стекло. Конечно, сразу подняла крик. Уилсон и миссис Пайк даже видели, как двое мужчин убегают к воротам, но поймать их не сумели. Они пытались взломать дверь в библиотеку. Я тогда жил в Лондоне, а когда хозяев в доме нет, кабинет, библиотеку и непроходные гостиные запирают. Для чего-то грабителям нужна была именно библиотека, хотя в комнатах, через которые они прошли, было много дорогих вещей. После этого я решил, что надо поставить решётки на окна. Но на такое количество окон решётки изготавливаются долго, и за это время в дом забрались ещё раз. В тот раз тревогу поднял Наггет, он уже старичок, мало что слышит, наверное просто повезло. Это было в январе, больше в дом залезть не пытались, но меня не отпускает мысль: что же они искали? Все самые ценные вещи закрыты в сейфе в серебряной комнате^[3], но в столовых и гостиных их тоже немало. Зачем идти в библиотеку?

– А вы уверены, что ничего не пропало? – Айрис с сомнением посмотрела на книжные полки. – Если забрать даже десяток книг, никто этого не заметит.

– Думаю, что нет. Они сумели проникнуть в библиотеку только в самый первый раз, но не успели ничего найти. Даже когда я знаю, где примерно искать, у меня уходит несколько минут. А это моя библиотека. По грязи на коврах поняли, что они топтались вон там, – сэр Дэвид показал на «низкую» часть библиотеки. – Один даже зачем-то снял с себя плащ вроде дождевика. Бросил на кресло у камина.

Айрис задумалась. История была интересной. И очень странной.

– Если вы правы и кто-то действительно охотится за книгой, то этот человек должен был бывать здесь раньше. Потому что искать книгу, не зная, на какой она полке, – полнейшее безумие. Тут и за день не управиться…

– Я думаю точно так же. Хотя, знаете, эти попытки ограбления были довольно отчаянными. В дом пытались залезть среди бела дня, зная, что тут есть прислуга.

– Но если этот человек бывал в доме, что помешало ему просто взять книгу? Он мог бы положить её в свой чемодан и уехать.

– Про это я тоже думал, – кивнул Дэвид Вентворт. – Пока здесь жила моя мать, у неё нечасто, но бывали гости, обычно родственники. Некоторые жили здесь неделями, кто-то приезжал на выходные. Сейчас здесь никого не бывает, кроме моего брата и изредка сотрудников компании.

Айрис хотела спросить: разве у него нет друзей? Но вовремя закрыла рот. Вопрос получился бы ужасно бестактным. И, кроме того, она за те пять дней, что провела здесь, уже поняла, что сэр Дэвид вёл жизнь почти что затворническую. Исчезновение матери шесть лет назад сильно его изменило.

– Тогда можно предположить, – сказала Айрис, – что кто-то из гостей несколько лет назад обнаружил здесь книгу, но не понял, насколько она ценна. Или обстоятельства его жизни были таковы, что ему не нужно было ничего красть. Впоследствии что-то меняется: или этому человеку становятся нужны деньги, или он осознаёт ценность книги.

– У вас быстрый ум, – улыбнулся Дэвид Вентворт. – Наверное, любите читать детективы?

– Нет, не очень. Я кое-что читала, но мне больше по душе другие вещи.

– Хорошо. Не буду больше вам мешать. Просто хотел предупредить, чтобы вы не пропустили то самое сокровище.

Когда Дэвид Вентворт вернулся в свой кабинет, Айрис прошлась вдоль полок, разглядывая корешки. Если сэр Дэвид был прав, где-то здесь скрывалось нечто ценное… А вокруг рыскали грабители.

И кто бы мог предположить, что работа в библиотеке может оказаться опасной?

Глава 3
Река

8 августа 1964 года

Айрис последовала совету, полученному от Уилсона, и записалась на экскурсию по Стоктону. Из достопримечательностей там были: остатки замковой стены и обнаруженные рядом с ней полы римской виллы, собор Девы Марии и руины монастыря Святого Ботольфа.

В ближайшую неделю экскурсий не было, и Айрис записалась на следующую. Пока она разговаривала по телефону, который был повешен в коридоре на стене напротив комнаты миссис Пайк, мимо неё прошествовала Энид Причард. По случаю воскресенья она была одета не в обычный строгий костюм, а в лёгкое платье лимонно-жёлтого цвета. Миссис Пайк в комнате не оказалось, и Энид прошла дальше. Когда она возвращалась, Айрис, закончившая разговор, столкнулась с ней в коридоре. Энид окинула её холодным, почти враждебным взглядом:

– Доброе утро, мисс Бирн. Хочу сказать, что джинсы в этом доме недопустимы, даже если у вас выходной.

– Сэр Дэвид меня не увидит.

– Уж надеюсь, – протянула Энид и прошла дальше по коридору.

– Господи, вот же змея… – тихо произнесла Айрис, когда дверь в столовую за Энид закрылась. Или, может быть, не в столовую, а в комнату для завтрака. Айрис до сих пор путалась в огромном количестве одинаковых дверей в коридорах, предназначавшихся для слуг.

Айрис расстроило не столько само замечание, – она считала, что в своё свободное время может надевать что угодно, лишь бы оно не было откровенно неприличным, – сколько тон и придирчивый, едкий взгляд.

– Не переживайте из-за неё, мисс, – послышался за спиной Айрис голос миссис Пайк, которая стояла в дверях кладовой. – Носите что хотите. Уж насколько я не люблю эти нелепые штаны, но и то считаю, что пока вы не на работе, можете носить их на здоровье, раз вам нравится. Мисс Причард вам не хозяйка.

– Я знаю, но… – Айрис вздохнула. – Она всё же секретарь сэра Дэвида и к тому же его кузина.

Мисс Пайк покачала головой:

– Я думала, она уже унялась… – и добавила со смешком: – Никакая она ему не кузина!

– Она сама мне сказала в первый же день, как…

– Не хотите выпить чашечку кофе? – внезапно предложила миссис Пайк.

Айрис уже пила кофе, но не стала отказываться от второй чашки, чтобы послушать, что миссис Пайк расскажет. Домоправительница никогда раньше не обсуждала ни сэра Дэвида, ни леди Клементину – по крайней мере не говорила о них ничего личного. Но Энид Причард её, судя по всему, не на шутку разозлила.

У миссис Пайк, как у экономки, в доме были свои комнаты внизу. Первая служила одновременно гостиной и кабинетом: вечером туда приходили горничные и миссис Хендерсон посмотреть телевизор, днём миссис Пайк планировала покупки и разбиралась со счетами – кроме случаев, когда бумаг накапливалось так много, что требовался чуть ли не весь стол в столовой для слуг. Из гостиной маленькая дверь вела в спальню миссис Пайк. Как раз ближе к этой двери и стояли красивый овальный стол с розовой скатертью и четыре стула с гнутыми спинками.

Миссис Пайк достала из шкафа чашки и блюдца, выложила в фарфоровую корзиночку печенье из коробки, даже достала мармелад. На маленькой плитке тем временем грелся кофейник.

Миссис Пайк села наконец на стул и положила сжатые в пухлые кулачки руки на стол. Вид у неё был весьма решительный, словно она не кофе пить собиралась, а отчитать нерадивого зеленщика за увядшую петрушку.

– И ведь знаете, мисс Бирн, её старания не впустую! – сказала она наконец. Выражение лица у неё было уязвлённым, почти расстроенным. – Многие так и думают, что она родственница Вентвортам. Птица высокого полёта… При сэре Дэвиде она никогда не называет себя его кузиной. Не смеет!

– Она это просто выдумала? – Айрис была озадачена. Зачем Энид Причард так делать?

– Вы ведь знаете, что поместье, да и вообще всё, принадлежало… принадлежит леди Клементине? Она была богатой наследницей, завидной невестой…

Конечно, Айрис знала: говорили, что у её мужа, сэра Джона Вентворта, за душой не было ничего. На самом деле у его отца был большой дом в Кембридже и адвокатская практика, но в сравнении с состоянием Ситонов это была капля в море.